Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса - Энтони Горовиц

— Но не так давно здесь был ребенок, — ответил он. Я перехватил его взгляд и в дальнем углу увидел две забытые игрушки — юлу и оловянного солдатика, который, хотя почти полностью выцвел, стоял по стойке «смирно». В этих игрушках было что-то бесконечно печальное. Неужели когда-то они принадлежали Россу? Неужели здесь было его предсмертное пристанище и эти игрушки — единственное воспоминание о детстве, которого у него никогда не было? Меня потянуло к ним словно магнитом, я еще дальше отошел от входа — чего от меня и ждали. Я слишком поздно заметил выступившего из ниши человека и не смог уклониться от просвистевшей по воздуху дубинки. Она ударила меня ниже локтя, боль белой вспышкой затмила глаза, и пальцы мои разжались. Револьвер упал на землю. Я нырнул за ним, но получил второй удар и потерял равновесие. В ту же секунду откуда-то из тьмы раздался голос другого человека.

— Не двигаться или застрелю обоих на месте.

Холмс оставил этот приказ без внимания. Он уже был рядом и помогал мне подняться.

— Ватсон, вы целы? Никогда не прощу себе, если получите серьезную травму.

— Ничего страшного. — Я вцепился в руку, стараясь нащупать перелом или трещину, и уже понял, что там максимум синяк. — Я не ранен.

— Трусы!

Навстречу нам, позволяя отсвету извне упасть на его лицо, вышел человек с редеющими волосами, вздернутым носом и тяжелыми округлыми плечами. Это был Гендерсон, таможенник (по его собственным словам), заманивший Холмса в ловушку, в курильню опиума Крира. Он сказал нам тогда, что был наркоманом, и это, видимо, было одним из немногих правдивых мест в его рассказе, потому что, как и при нашей первой встрече, глаза его были налиты кровью, а по лицу растекалась болезненная бледность. В руке он держал револьвер. Его сообщник подобрал мое оружие и, шаркая ногами, продвинулся к нам, держа нас на мушке. Этого человека я видел впервые. Дородный, похожий на жабу, волосы коротко острижены, уши и губы вспухшие, какие бывают у боксера после неудачного боя. Дубинкой ему служила тяжелая трость, все еще свисавшая с его левой руки.

— Добрый вечер, Гендерсон, — ответил Холмс совершенно невозмутимым голосом. Можно было подумать, что он приветствует старого знакомого.

— Вы не удивлены моему появлению, господин Холмс?

— Наоборот, я его ожидал.

— А моего друга Брэтби помните?

Холмс кивнул и повернулся ко мне.

— Этот человек удерживал меня в «Местечке Крира», когда в меня вливали дурман, — объяснил он. — Я надеялся, что и он будет здесь.

После секундного колебания Гендерсон засмеялся. Он уже не прикидывался слабаком, как во время визита на Бейкер-стрит.

— Я вам не верю, господин Холмс. Уж больно легко вы берете наживку. Вы не нашли то, что искали, у Крира. Не нашли и здесь. Можно подумать, вы готовы мчаться, как на пожар, в любом указанном направлении.

— Каковы же ваши намерения?

— Думаю, они вам и так понятны. Мы хотели урезонить вас в тюрьме Холлоуэй — в конечном счете, останься вы там, для вас же было бы лучше. На сей раз мы будем действовать более прямолинейно. Мне приказано убить вас, пристрелить как собаку.

— В таком случае будьте так любезны удовлетворить мое любопытство и ответить на пару вопросов. Девочку в Блюгейт-Филдс убили вы?

— Представьте себе, я. У нее хватило ума вернуться в паб, где она работала раньше, поэтому мы легко ее поймали.

— А ее брат?

— Маленький Росс? Тоже наших рук дело. Прискорбно об этом вспоминать, господин Холмс, но он сам напросился. Парень зарвался, и мы обошлись с ним так, чтобы другим было неповадно.

— Большое спасибо. Все именно так, как я и думал.

Гендерсон снова засмеялся, но добродушия в его взгляде не было и в помине.

— Вы крепкий орешек, господин Холмс. И наверное, все это просчитали.

— Конечно.

— А когда эта старая плутовка послала вас сюда, вы догадались, что она подсадная утка?

— С гадалкой говорил мой друг, а не я. Полагаю, вы заплатили ей за предсказание?

— Такой позолоти ручку, дай хоть шесть пенсов — она сделает все, что нужно.

— В общем, эту ловушку я ждал.

— Давай заканчивать, — вдруг вмешался Брэтби.

— Погоди, Джейсон, еще не время.

На сей раз я и без Холмса догадался, чего мы ждали. Это было очевидно. Когда мы поднимались по лестнице, в тире было много народа и внизу беспрерывно шла стрельба. Но сейчас оттуда не доносилось ни звука. И убийцы ждали, когда ружейная трескотня возобновится. На два выстрела наверху никто не обратит внимания. Убийство — это самое жуткое преступление, на какое способен человек, но хладнокровное и расчетливое двойное убийство показалось мне особенно злодейским. Я все еще сжимал свою руку. Она совершенно онемела, но я все-таки поднялся на ноги — я не приму смерть от этих убийц, стоя на коленях.

— Можете положить оружие на землю и сдаться прямо сейчас, — заявил Холмс. — Он был абсолютно спокоен — неужели с самого начала знал, что нам предстоит встреча с этими головорезами?

— Что?

— Сегодня обойдется без убийств. Тир закрыт. Ярмарка закончилась. Разве не слышите?

Я вдруг понял, что шарманка смолкла. Люди, видимо, разошлись. За пределами этой пустой и заброшенной комнаты царила тишина.

— И что с того?

— Я не поверил вам при нашей первой встрече, Гендерсон. Но тогда было важно клюнуть на вашу уловку — понять, что у вас на уме. Неужели вы решили, что я споткнусь на том же месте второй раз?

— Оружие на землю! — раздался грозный окрик. Следующие несколько секунд события развивались с невероятной быстротой, я даже не смог их осмыслить. Гендерсон выхватил револьвер, намереваясь выстрелить либо в меня, либо куда-то мимо меня. Это так и осталось тайной — нажать на спусковой крючок ему было не суждено. В ту же секунду загремели выстрелы, револьверные дула засверкали белыми вспышками — и Гендерсона буквально сшибло с ног, а из головы брызнул кровавый фонтан. Его помощник, известный как Брэтби, резко обернулся. Едва ли он собирался стрелять, но он был вооружен, и этого оказалось достаточно. Одна пуля ударила его в плечо, другая в грудь. Его отбросило назад, он вскрикнул, и мой револьвер вылетел из его руки. Трость загромыхала по деревянным половицам и куда-то укатилась. Он был жив. Сопя и всхлипывая от боли и потрясения, он рухнул на землю. На миг наступила пауза, и тишина была не менее ужасающей, чем предшествовавшее ей насилие.

— Могли бы появиться и раньше, Лестрейд, — заметил Холмс.

— Мне хотелось услышать, что скажет этот негодяй, — ответил голос.

Я обернулся и увидел, что это действительно инспектор Лестрейд, а с ним — трое полицейских, они уже входили в комнату, собираясь осмотреть тех, в кого только что стреляли.

— Вы слышали, как он признался в убийствах?

— О да, господин Холмс. — Один из его людей подошел к Гендерсону, быстро его осмотрел и покачал головой. Я видел рану, и результат меня не удивил. — Боюсь, ему не придется предстать перед судом за свои преступления.

— Многие скажут, что за свои преступления он уже ответил.

— Все равно, я бы предпочел видеть его в суде, пусть в качестве свидетеля. Я ведь сильно рискую ради вас, господин Холмс, и сегодняшняя ночь мне еще может дорого обойтись.

— Вы получите очередное повышение, Лестрейд, и вам это прекрасно известно. — Холмс повернулся ко мне. — Как вы, Ватсон? Не ранены?

— Обезболивающая примочка плюс виски с содовой — и все будет в порядке, — ответил я. — Но скажите, Холмс, вы с самого начала знали, что это ловушка?

— Я очень сильно это подозревал. Чтобы безграмотный ребенок прятал у себя под матрацем сложенный рекламный листок? Как-то мне в это не верилось. Как сказал наш покойный друг Гендерсон, уж больно легко мы берем наживку. Я начинаю постигать методы нашего противника.

— В смысле?

— Чтобы найти меня, они использовали вас. На Холборнском виадуке за вами следили не полицейские. Это были люди нашего противника. Именно они подбросили вам якобы неопровержимую улику, надеясь, что вы все равно меня найдете и передадите листок мне.

— А как же название? «Дом чудес доктора Шолкинса»? Вы хотите сказать, что он тут ни при чем?

— Мой дорогой Ватсон! Шолкинс — не такая уж редкая фамилия. На Людгейт-серкус есть обувщик Шолкинс, в Баттерси — склад пиломатериалов Шолкинса. А еще вполне подойдет и Шолкман или какой-нибудь «Шелковый путь» — лишь бы мы поверили, что подбираемся к «Дому шелка». Им важно было куда-то меня выманить, чтобы избавиться раз и навсегда.

— А вы, Лестрейд? Как здесь оказались вы?

— Я здесь по просьбе господина Холмса, доктор Ватсон.

— Значит, вы верили в его невиновность!

— Ну, в этом я не сомневался с самого начала. А когда я вник в историю на Коппергейт-сквер, стало ясно, что там не сходятся концы с концами. Инспектор Гарриман сказал, что возвращался с Уайт-Хорс-роуд, где ограбили банк, но никакого ограбления там не было. Я посмотрел нашу книгу учета преступлений. Съездил в этот банк. И мне стало ясно: если Гарриман дал ложные показания в суде об ограблении банка, значит, он и перед другой ложью не остановится.