Неучтенный фактор - Сергей Зайцев

Глава 13

Легкость…

Такой легкости Юдгару ни разу в жизни ощущать не доводилось. Он парил в сиреневой глубине неба, окруженный мерцающими отблесками заходящего солнца, почти полностью погрузившегося за горизонт. Полупрозрачная облачная дымка плыла над ним, и он, как в шлеме, видел все вокруг. Вот только не было привычной сетки прицела с блоками данных сопровождения. Он совсем не чувствовал запаха гари, но видел, что местами лес повален взрывной волной, некоторые деревья вырваны с корнем, а кое-где, особенно на холмах, сломаны, у многих сорвало верхушки. Некоторые горели, факелами подсвечивая наступающие сумерки.

Вот и все, что осталось от дракона, – мелькнула мысль. Он не ощущал себя сейчас в качестве Юдгара Оноби – бывшего курсанта летного корпуса военной академии «Фобос». Он был чем-то иным… чем-то аморфным и свободным от законов физики.

На поляне внизу, прямо под ним, рядом с деревней аборигенов стояла Чапита. Неуклюжие жители обступили ее, потом кто-то полез по откидному трапу в кабину. В сознании скользнуло мимолетное удивление. Он не помнил, чтобы давал приказ истребителю на разгерметизацию. Спустя несколько секунд аборигены вытащили безвольно обмякшее тело. Его тело. Казалось, внешних повреждений не было. Вот только струйка крови из носа. Она сбегала по подбородку, по шее, затекала под летный комбинезон.

Сквозь толпу жителей протолкался приземистый, широкомордый абориген, видимо, главный у них, отдал какой-то приказ и махнул рукой. Толпа расступилась, двое потащили тело к ближайшей хижине. Остальные молчаливой толпой двинулись следом.

Юдгар смотрел на эту процессию, не испытывая ровным счетом ничего. Ему было не жалко это бренное тело. В какую-то секунду он даже ощутил отвращение, ведь тело – всего лишь низменная оболочка, доставшееся человеку от предка, разум которого ненамного превосходил ум животного. Да, без него нельзя, без него человек лишается жизни, но все же… оно тянет разум и душу назад, к скотскому существованию, и когда человек поддается этой тяге, он быстро скатывается до положения зверя.

Теперь тело его не держит, не сковывает его своими цепями, и значит, он совершенно свободен… Один из древних говорил, что совершенно свободный человек, не связанный никакими законами, даже законами физики, перестает быть человеком. Он становится Богом… Юдгар мысленно улыбнулся. Он, конечно, не Бог. Но свободу он заработал…

Со стороны базы быстро приближалась пара транспортных скутеров.

Юдгар скользнул им навстречу, проскочил сквозь одну из машин и только потом осознал, что для его бестелесной сущности не существует материальных преград. Тогда он догнал скутер, прошел сквозь корпус и оказался в кабине. Гранд и Бловач сидели на пассажирских креслах позади пилота, морщинистое лицо полковника было напряжено, брови хмуро сведены на переносице. Расслабься, папаша. Все в порядке. Юдгар мысленно прикоснулся к сияющей, точно отполированной, лысине Бловача. Врач автоматически провел ладонью по плеши.

– Быстрее, быстрее… – торопил Бловач пилота.

Какая ерунда. Зачем торопиться? Он же все равно мертв…

Мертв? Эта мысль показалась ему забавной. Никогда не думал, что после смерти человек способен себя осознавать. Мистика какая-то. Впрочем, теперь его этот материальный мир никак не касается. Он сюда больше не вернется. Теперь перед ним открывается новый, совершенно новый мир – его собственный. И жить он в нем будет по своим собственным законам…

Юдгар взвился к небу, поднимаясь все выше и выше, земля осталась далеко внизу, деревушка превратилась в крохотное пятнышко на фоне густой зелени леса, а затем и это все исчезло в белесой дымке. А он продолжал лететь все выше, не ощущая ни холода, ни усталости. И вокруг него было лишь вечернее небо, пронизанное ярким светом заходящего солнца, а потом оно опустилось за горизонт, и все заполнилось ярким, нежным светом. Свет шел отовсюду сразу и вызывал ощущение теплоты и успокоения, он ласкал, звал к себе, манил…

Пы-Нгу-Май торопился.

– Скорее, скорее, – подгонял он двух здоровых ребят, что сейчас за руки и за ноги тащили это хилое тело чужака. Пы-Нгу-Май почти бежал, и ноги гудели от напряжения. Его громоздкое тело не было приспособлено к таким стремительным передвижениям. – Заносите в хижину! Быстрее! Осторожно, вот неповоротливые!

Они уложили чужака на плетеной подстилке.

– А теперь пошли все вон! – заорал на них Пы-Нгу-Май, яростно вытаращив и без того круглые глаза, похожие на глянцевые желтые мячи.

Носильщики молча удалились. Пы-Нгу-Май повернулся к тщедушному телу, которое лежало перед ним. Дух из него ушел, поэтому следовало торопиться. Если не удастся вернуть душу обратно, им уже никогда больше не вернуть Дракона.

Старейшина быстро опустился рядом с чужаком, неловко подгибая под себя толстые ноги. Он растер ладони и стал сосредоточенно водить ими над телом. Да, у него много повреждений. Такое тщедушное тело не сможет справиться с ними самостоятельно. Ему не жить. И все же он чувствовал, что нечто в глубине сознания этого Синша-Гра сопротивляется уходу. Ниточка была очень тонкой, едва заметной, но ее необходимо было нащупать. Только она и продолжала соединять дух с телом.

За стенами хижины собрались почти все жители деревни. Они переговаривались между собой, и до старейшины доносились их глупые голоса, только нарушавшие его сосредоточенность:

– И зачем понадобилось спасать этого пай-кы?

– Он забрал тело Дракона…

– Это сделал не он… это сделало вон то большое существо, что теперь стоит на поляне…

– Думаешь, теперь оно заберет тело и у пай-кы?

– Ага. А потом и за нас возьмется…

– Тьфу, тьфу, чур, не меня…

Пы-Нгу-Май обернулся и заревел, перекрывая своим рычанием общий гомон:

– Да заткнитесь вы, все! Идите по домам и не мешайте!

Разговоры сразу затихли. Еще хорошо, что при своем возрасте он до сих пор сохранил былой авторитет. Обычно в деревне очень быстро подрастает новый лидер, которому не терпится взять управление на себя. Но попробовал бы кто-нибудь хотя бы намекнуть, что ему пора на покой! Он им всем такой покой покажет – что только косточки захрустят.

– Сами все – пай-кы пустоголовые, так нет же, стоят и пыжатся, пытаясь сказать что-нибудь умное, – проворчал он себе под нос, и вернулся к телу.

И все же, что же это за тонкая ниточка? Любовь? Он попытался проникнуть в сознание духа. Нет, любви этот Синша-Гра никогда не испытывал. Была привязанность, один раз даже страсть, но не любовь. Интерес? И снова ниточка оборвалась, почти не начавшись. Никакого интереса. Все в его жизни на первый взгляд казалось нелепостью, случайностью и недоразумением. И даже то, как он стал Синша-Гра. Долг… Долг! Вот она, эта ниточка. Долг перед самкой, которая породила его. Перед всеми ее сопланетниками. Вот что связывает его дух. Пы-Нгу-Май слабо улыбнулся. Теперь ему не составит большого труда вернуть дух в тело. Лишь бы никто не мешал.

Скутер даже не приземлился, а просто с размаху плюхнулся на пузо.

Если бы ни антигравы, они бы все отбили себе задницы. Отдуваясь, Бловач выбрался из люка вторым, следом за полковником. Он был кругл, точно мячик, лыс, а розовощекое лицо сияло здоровьем, как у шестимесячного бутуза. Бловач создавал впечатление некоего доброго дядюшки – милого, уютного и мягкого, как диванная подушка. На самом деле мало кто имел представление об истинном характере врача. А те, кого угораздило узнать его характер на собственной шкуре, старались в следующий раз обходить его подальше.

Бловач деловито сверкнул маленькими круглыми глазками, спрятанными за рыхлыми подушечки верхних век, и энергично мотнул головой в сторону ближайшей хижины.

– Он там.

И, никого не дожидаясь, быстро засеменил на коротких ногах, размахивая медицинским кейсом в левой руке. Гранд, хотя и был ростом едва ли раза не в полтора выше врача, едва успевал за этим коротышкой.

Второй скутер с десантниками приземлился куда как мягче. Бойцы, упакованные в доспехи из теллароновой брони, делавшей их похожими на безликих киберов, выскочили из него и бросились догонять ретивого докторишку, громыхая башмаками и снаряжением. Они уже были у самой двери хижины, когда трое серокожих и плосколицых амбалов из местных, каждый килограмм под двести, молча заступили им дорогу.

Бловач вздернул двойной подбородок, злым взглядом дырявя невозмутимое лицо аборигена, неподвижной тушей застывшего как раз напротив двери.

– Верните нам эксперта! – рявкнул он, вернее постарался рявкнуть, но голос сорвался на фальцет, получилось несколько неприлично, но доктору было плевать. – Немедленно!

Абориген выставил вперед шестипалые руки, точно заслоняясь от этого яростного натиска. Он что-то забубнил, и линган доктора услужливо перевел: