Палачи и жертвы - Эльчин Гасанов

- О! Эт точно, молодец.

- Михаил Сергеевич, есть ли ваше кредо в жизни?

- Конечно есть, Саша. Вот посмотри. После февраля идет март, верно? Вот так. Ну а все мы знаем, что после марта наступит апрель, это уже точно. Ну, уж и коту ясно, что после апреля придет май, не так разве? Вот. Ну, а после мая конечно же наступит лето, красное лето.

- Да, март всегда преддверие апреля...

- Это точно.

Суетину было не легко понять аргументированный, логически обоснованный маразм Михаила Горбачева.

В эту самую минуту дверь резко и с шумом распахнулась и в комнату вошла дочь Горбачева Ирина. Она выглядела очень вульгарно. Мини - юбка, ритузы, шпильки, к тому же она была пьяна. После развода с мужем Ирина уже с ума сходила. Бесчинствовала, беспредельничала, безобразничала. Саша смотрел на нее, как на инопланетянку. "Чем- то она похожа на Панаровскую", решил про себя Саша.

- Ты что меня позоришь, а, Ирина? Здесь же люди, ты что?

- Ой, папа. Хватит, хва-тит, я у-же ус-та - ла.

- Вон, вон отсюда, бесстыдница. Ты и Ксению так вот портишь.

- Ой папа, не учи меня жить.

Горбачев повернулся в сторону Саши. У него глаза залились слезами. Видно было, что он

не справляется со своей бесстыжей дочерью.

- Ну что ты будешь с ней делать а, Саш, что? Она ж с ума сходит, позорит меня. Пошла вон, дрянь! Вон!

Ирина, абсолютно не обращая никакого внимания на крики отца, развернула на столике малюсенький бумажный пакетик. Саша заметил там что-то белое. И она, перед изумленными от ужаса глазами Горбачева и Саши (особенно эти глаза были у Саши), понюхала героин, а может кокаин. Она насыпала немного порошка на кисть с тыльной стороны и втянула, сильно вдохнула в нос. Горбачев, взяв за руку обалдевшего Сашу, произнес только это:

- Саша, я не могу, пойдем отсюда, пойдем. Я ее ненавижу, меня от нее тошнит. Ух (злостно)!!! Ты не думай, у меня была хорошая семья, у нее было хорошее воспитание. Ведь ее же воспитывала сама Раиса Максимовна. Ирина потом испортилась. Кстати, пойдем в комнату Раисы Максимовны, я тебя познакомлю с ней. Какая у нее мать, и какая она, эта дрянь. Пройдя большой зал, они завернули в сторону комнаты супруги Горбачева. Михаил Сергеевич постучал в ее дверь.

От сильного и нервного стука (Горбачев уже нервничал), дверь поддалась, и они оба машинально вошли туда. Перед их взором стала странная картина. Она, Раиса Максимовна, совершенно голая позировала перед известным художником, Ильей Глазуновым. Она расселась в кресле и выглядела очень сексуально. Тело белое, груди пышные, ножки стройные, волосатый лобок. Саша раскрыв рот смотрел на нее. Супруга Горбачева в свои годы выглядела достаточно аппетитно. Годы не помеха, когда человек очень хочет кому-то понравиться. Художник Глазунов увидев их, поднял обе руки вверх, и тут же закричал:

- Я не холост, я просто холст!

После этого он полез под стол на четвереньках. Оттуда видны были только пальцы его рук. Раиса Максимовна же взяв халат выбежала прочь. Кажется, она постеснялась только Сашу.

Журналист осторожно посмотрел на Горбачева. Он стоял белый как мука. Потом его бросило в краску, он начал краснеть. Видимо еще не разучился. По его словам, он научился этому у раков, которые краснеют после смерти (поступок, достойный подражания). Горбачев уставился в потолок, или на карниз (не важно), и тихо вымолвил:

- Да! Что значит, когда у женщин наступает климакс.

Потом покосившись на Сашу тихо произнес:

- Как ты не во время, парень.

Семье всемирно известной личности нечего и некого стесняться. Они уже на сцене, зачем им уходить за кулисы, это бесполезно. Они на виду, их все видят, их пороки вызывают только интерес, даже симпатию, а иногда и подражание. Хотя те же пороки у обычных людей никому не интересны, даже противны. Так устроен свет.

Саша понял, что надо рвать когти. Он не помнит, как он впопыхах выбежал на улицу, на него пахнул свежий московский воздух. Голова была чугунная, он буквально летел к себе в квартиру. Ему хотелось выпить водки, спокойно посидеть, покурить, поразмышлять о происшедшем, увиденном. А потом написать, но не статью, а книгу, или брошюру. По дороге он вспомнил, что дома ничего нет пожрать. "История повторяется: у меня опять нет денег', подумал Саша и поднял голову. Так ведь он же рядом с родительским домом. Он шел по Садовой улице, где был расположен их дом, и где прошло его детство. "Мама щас дома, щас нажрусь, напьюсь и отдохну. О, что это было, блин. Ну и семейка у Горбачева.'' Он вбежал на 3-й этаж и своим ключом отпер дверь, вошел внутрь. В коридоре запахло жаренной картошкой с мясом. Запах шел из кухни. Прямо в туфлях направился туда, и...

Что это, фотоэффект, обман зрения, или что? Может это сон? Он кольнул, сильно ущипнул себя, но не помогло. Ой, мама!!!! На кухне, прямо перед тарелками и кастрюлями, при запахе еды Игорь Аброськин, старый его друг, аккуратно уложив на стол ее мать, Сашину мать, трахал ее. Саша не видел лица своей матери, он слышал ее голос. Она закинув свои ноги на спину Игоря, схватила его за шею, подмахивала и охала под ним. Спина Игоря была волосатой, такой черный мех, будто зверь какой-то. Такой, пес махнорылый. Детишки увидев. его волосатую спину на экране, точно обалдели бы. Чайник кипел, даже свистел, с крана бурлила вода, да и стол скрипел от фрикций, поэтому стоны матери не так хорошо были слышны. Но самое главное, что удивило Сашу Суетина на самом то деле, его матери на тот момент было больше 50-ти лет, и все туда же. Хотя, конечно, его мама следила за собой, она выглядела гораздо моложе своих лет. И что удивительно, они были так заняты, что даже не заметили его. Он, стоя на пороге кухни увидел все это в течение секунды, другой, не больше, и тут же убежал с квартиры.

Голодный и злой прибежал домой. Горбачев и его семья вылетели из памяти. Он заснул на диване прямо в одежде. Так он спал несколько часов. Разбудил его телефонный звонок, звонила его мама.

- Сашка, Санек, как дела, родненький? Папа только что приехал из командировки. Я приготовила твой любимый бифштекс с кровью, мы будем ждать тебя. Подожди, с отцом поговори.

- Саш, привет, как жизнь. Че ж ты мать свою не наведываешь, а? Я в командировке уже неделю, а ты всего один раз был у нас. Бесстыжий ты. Может ей что ни - будь нужно, балда! А ну давай к нам, а то мама обидится.

Саша повесил трубку, и отключил телефон. Присев на кровать он, включив свою любимую "Чао бамбино сорри" в исполнении Мирей Матье, закурил.

"Какой к черту из меня писатель или журналист. Читатель я, обычный такой читатель, не более того. Литература - это тина или капкан, который затягивает многих к себе, а потом захлопывается, а еще дальше она расставляет всех по своим заслуженным местам. В принципе, в жизни происходит то, что по большому счету должно произойти. Хороший писатель или журналист, это тот, кого читают, а не тот, кто пишет. Талант не может не писать, графоман не может не печататься. Это закон. А вообще то мама была ничего а? Ух блин, стерва старая, а трахается как надо.''

У него даже после этих воспоминаний спонтанно появилась эрекция. ''Ничего, я с ней еще поговорю об эротике. Пусть научит своего сына, а то я не опытный''. Он вспомнил про свои солдатские дни.

''В нашем батальоне любят спать,

до обеда хрен кого поднять

кто х-ем матрац толкает, кто подушку обнимает,

кто во сне еб-т родную мать''.

И налив сотку водки с размаху выпил, врубил телевизор. На экране выступал Горбачев. Показывали старые кадры времен перестройки. Суетин плюнул на пол:

- Гомосоциалист хренов!!!

Он вышел на улицу, ему было противно все, весь этот мир, весь земной шар. Его душа, натянутая струной кричала, звенела, он просто шел и не знал пока куда, как вдруг перед ним он, Игорь Аброськин. Они столкнулись носами. Он выглядел приятно уставшим. Игорь спросил:

- Ты куда, Саш?

- А куда глаза глядят. Поверни меня, и я пойду назад, куда ты скажешь.

- Мой тебе совет. Когда судьба в твоих руках, не ощупывай ее.

- Я иду в монастырь, Игорь, к Богу иду. Только там я найду теперь душевный покой.

- Ты серьезно?

- Да!

- Ищешь истину?

- Допустим.

- Саш, истина рождается в спорах и вырастает, похожей на соседа.

- Серьезно? Да уж. Я б в душу вам, но я же не доплюну!

- Не надо, Саш, не советую. Прыгнуть выше головы можно только вниз.

Александр Суетин через месяц стал священником и был полностью доволен своей жизнью. Ему казалось, что он только сейчас начал жить.

Так он совершил свое первое преступление. Он убил человека! В себе.

ГЛАВА 17

2000-й год.

Эксперимент Тура Хейердала.

"Тогда какой-то злобный гений

Стал тайно навещать меня,

Печальны были наши встречи,

Его улыбка, чудный взгляд,

Вливали в душу хладный яд,

Неистощимой клеветою

Он провиденье искушал,

Не верил он любви, свободе,

На жизнь насмешливо глядел

И ничего во всей природе благословить он не хотел''.