Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

— Будет тебе романтика, — расплылся в зловещей улыбке Сима. — И вообще, чего прилипла? Я же не твою комнату собираюсь облагораживать.

— Это меня и пугает. Эва — девушка наивная и простая, и не подозревает о твоих каверзах.

— Нет никакого подвоха, — заверил парень. — Не сомневайся, я чист и прозрачен как вода. Завтра сядешь за моей спиной и дыши в затылок, контролируй на здоровье. Но гарантирую, зря потеряешь время.

Перед сном мы с Аффой напились чаю с расстегаями. Соседка строила различные версии пакостей, которые замыслил Сима.

— Ему нельзя доверять, — объяснила с набитым ртом свое беспокойство. — Я третий год соседствую с этими хитрюгами и знаю их как саму себя.

— А кто жил в швабровке до меня?

— Твоя комнатушка доставила нам немало хлопот. Тётка-вехотка сдавала её всем подряд, в основном, пришлым со стороны. Буйных и скандальных быстренько выживала, потому что опасалась жалоб. Последний жилец прожил тихо-мирно около двух месяцев и недавно съехал.

Зря говорят, что на полный желудок не спится. Отлично спится, сладко и спокойно. И угрызения совести по поводу утащенных расстегаев не мучают.

С утра началась кипучая деятельность. Самого главного художника пришлось расталкивать, продолжительно и громко стуча в дверь.

Убедившись, что вставший есть Сима, а не вреднючий Капа, соседка дождалась, когда тот соблаговолит протереть глаза и позавтракать, после чего намертво укрепилась в моей комнате. Я застелила редкую мебель и угол газетами, собранными на первом этаже и на лестнице. Для Симы соорудила приличную малярную шапку.

— Ого! — сказал парень. — А где халат для живописца?

Пришлось временно экспроприировать из коридора еще и полиэтилен. Я клятвенно пообещала себе, что позже верну на место, и для острастки пригрозила своей совести. Прорезав в полотнище дырки под голову и руки, облачила Симу.

Взяв карандаш, парень начал наносить контуры будущего рисунка. Аффа стояла за спиной парня, вперив руки в боки. Изображение, конечно, оказалось примитивным, но, на удивление, Сима попал в нужную струю, и с уст девушки не слетело ни слова. Художник местного пошиба рисовал гигантские сердца, пронзенные жирными оперенными стрелами. Раненые сердца кровоточили крупными каплями. Что ни говори, а идея парня попала на благодатную почву. Аффа тяжко вздохнула, своим молчанием соглашаясь с будущим высокохудожественным полотнищем.

А потом с какого-то научного семинара приехала соседка Аффы, и началась суматоха. Девушка убежала, позабыв о добровольно возложенной на себя роли надсмотрщика. Следом и я решила знакомиться со второй соседкой.

Её звали Лизбэт, а в бытности Лизой. Я бы охарактеризовала её как леди Идеальность и Аккуратность. И еще леди Строгость. Копна идеальных русых кудряшек до середин плеч — локон к локону, идеальные аккуратные бровки, аккуратно очерченные губы. Кукольная безупречность. Одежда Лизбэт тоже заявляла об идеальности. Белоснежная блузка с отложным воротником и серый в полоску костюм — юбка и пиджак — сидели отлично на миниатюрной фигурке.

На фоне приехавшей соседки Аффа терялась, несмотря высокий рост. Немногословная и серьезная Лизбэт старалась соответствовать имиджу деловой дамы, знающей, чего хочет от жизни. Но мне импонировала простота и легкая грубоватость Аффы, нежели отчужденная нейтральность идеальной леди.

Выяснилось, что Лизбэт учится на моем факультете и оканчивает выпускной четвертый курс. Снисходительно поздоровавшись, она больше не обращала на меня внимание. Похоже, Аффа успела рассказать ей основные вехи нашего знакомства и моих мытарств.

Пока кипятился чайник, Аффа поведала шепотом, что Лизбэт — гордость курса и, пожалуй, всего факультета. Она круглая отличница. Но, оказывается, идеальным леди не чуждо ничто человеческое. Сердце Лизбэт давно отдано научному руководителю, под началом которого группа студентов ездила в другой город. Но мне показалось, что сердечная привязанность круглой отличницы носила расчетливый и трезвый характер, о чем я не замедлила сообщить.

— Не суди по внешнему виду! — возразила с жаром Аффа. — Ее руководитель… он такой! — Она мечтательно закрыла глаза. — Я бы обязательно влюбилась, если бы не страдала по своему черноглазому. — Батюшки, там же Сима! Один!

Сима был уже не один, а с Капой. А на стене в углу красовалось чудовищное голубое дерево, раскинувшее в обе стороны кривые страшные ветви. Такие деревья обычно стучатся жуткими ветреными ночами в окна домов, пугая мечущимися по стенам тенями.

Аффа схватилась за сердце.

— Кошмар! Немедленно перемазывайте, как задумывалось раньше!

— Да ладно тебе, Афка, — ответил добродушно Сима, стягивая импровизированный халат в потеках голубой краски. — Посмотри, как раскидисто. На таких ветвях так и тянет повеситься.

Капа съехал по косяку и, закрыв рот рукой, сдавленно ухахатывался.

— Я сейчас кисточку тебе в рот засуну! — закричала Аффа, наступая на парня. — Врун несчастный! Где плачущие сердца?

— Аф, не переживай. Мне очень даже нравится, — попыталась я успокоить разбушевавшуюся девушку.

— Сейчас нравится, а ночью проснешься и описаешься, — сделала она большие глаза.

— А зачем мне ночью просыпаться?

— Ну, вдруг приснится плохой сон, или захочешь в туалет?

— Тогда и ходить не надо. Сразу сделает пи-пи в кроватку, — влез Капа, и братья загоготали.

— Сейчас я покажу, как делают пи-пи без пи-пи!

Аффа скрутила газету в рулончик и набросилась на Капу, колотя по спине и бокам. Тот, уворачиваясь от ударов, выбежал из комнатушки, а девушка погналась следом.

— Честно, тебе понравилось? — спросил Сима, сворачивая полиэтилен.

— Понравилось. Своеобразно.

— Ну и ладно. Краска не очень вонючая, но до вечера неплохо бы ей подсохнуть. Так что иди, гуляй и не переживай.

— Я и не переживаю. Спасибо тебе, Сима. И Капе спасибо, хоть он оболтус. Ты, наверное, первым родился.

— Ошибаешься. Я младше, — ухмыльнулся парень. — Ну, бывай.

Аффа осталась с соседкой в надежде вызнать, случилось ли в поездке что-либо интересное, связанное с объектом воздыхания. А я отправилась гулять.

На улице потеплело, дул слабый ветерок. На бледно-сером небе акварельными мазками расплывались редкие голубые пятна. Базовый курс прогнозистики не пропал даром. Я сразу определила, что к вечеру погода переменится, и пойдет снег.

Ноги сами собой привели меня в район, где жили не видящие. Называть их слепыми не поворачивался язык. Я гуляла по заснеженным улочкам и разглядывала витрины магазинчиков. Сонная тишина и неспешное течение времени действовали умиротворяюще. Навстречу попадались единичные прохожие, а за время прогулки мимо проехали всего три машины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});