Воин с Ганио - Андрей Ливадный

– Верно. И нет никаких противоречий здравому смыслу. – Лагутин поставил на стол кружки, сел в кресло. – Неизвестная цивилизация отправила флот терраформеров в скопление О’Хара. После включения логрианами устройств искривления метрики машины потеряли связь с метрополией, оказались предоставлены сами себе, постепенно исчерпали ресурс, и тут сыграла роковую роль функция самоподдержания! В ходе преобразования планет они столкнулись с новыми задачами, начали разработку ресурсов, инициировали виток саморазвития, постепенно видоизменились, затем между анклавами терраформеров случился первый конфликт, и дальше, как любая история, пошло по спирали – повторяющиеся проблемы на фоне новых и новых высот технологического развития! Современные механоформы – это машины, созданные машинами!

– Илья, нам не удалось найти ни одной планеты, преобразованной ими! – напомнил Макрушин. – Раньше оставалась надежда, но теперь, когда исследованы все системы средней и малой звездной плотности О’Хара, иллюзии исчерпаны!

– Чай пей, а то остынет, – не вступая в спор, напомнил Лагутин.

Макрушин сделал глоток, снова задумался.

– Военные, конечно, удружили! – с досадой добавил он. – Аннигилировали два «исконных» мира механоформ!

– Но третий, известный под названием «Ржавая Равнина», уцелел! – напомнил Лагутин.

– Пять лет раскопок, Илья, и опять – ни единой зацепки! Нет даже клочка территорий, которые показали бы нам модель первичного терраформирования! Но я не терял надежды! Казалось, что разумное объяснение будет найдено, как только мы исследуем пространство за пределами звездного скопления. И что? Наши разведчики удалились на сотню световых лет, но не обнаружили следов развитой цивилизации! Мой здравый смысл себя исчерпал, остались лишь гипотезы, лежащие на грани фантастики. Читал статью, опубликованную одним из твоих учеников?

– Райбек Дениэл? «Откуда пришли логриане»?

– Да, – кивнул Макрушин. – И как тебе? Он связывает появление механоформ с межгалактическим прыжком логриан! Знаешь, в свете моих бесплодных изысканий даже такая версия выглядит приемлемой!

– Не возьмусь судить однозначно, – покачал головой Лагутин. – Все предположения Дениэла основаны на откровении некоего Алгола, логрианина, указавшего ему путь к планете. Исследования, как ты знаешь, ничего не дали, а древние личности Логриса наотрез отказываются обсуждать тему межгалактического прыжка!

– Вот их-то я вообще не понимаю! Уж что проще, рассказали бы правду, ведь дело-то миллионнолетней давности! Так нет, молчат, с ними в последние годы стало невозможно общаться, словно со стеной разговариваешь! Раньше ведь не так было! – Макрушин встал. – Ладно, сами разберемся! Давай, Илья, до завтра, – неожиданно заторопился он. – Выспаться мне надо, устал после перелета.

* * *

Шесть часов спустя

Пространство под куполом суспензорного поля заливал яркий искусственный свет.

Участок раскопа, полностью изолированный от внешнего мира, полнился механическим движением. Сотни сервов трудились, не останавливаясь ни на минуту. Прежде чем снять очередной слой почвы, они тщательно сканировали участки поверхности, фиксируя каждый камушек, каждое вкрапление.

Адмирал Генрих Кохель наблюдал за началом операции с боевого мостика крейсера «Эдобарг».

– Аннигиляционная установка готова к действию! – прозвучал доклад. – Планета в конусе наведения! Фрегаты на расчетных орбитах.

Кохель кивнул.

Все идет по плану. В случае возникновения необходимости десантные модули эвакуируют состав экспедиции.

– Ну, как, Илья Андреевич? – спросил Макрушин, открывая нишу с установленным в ней бронескафандром.

– Можем начинать. Орбитальная группировка готова.

– Я не о том. Как чувствуешь себя под прицелом аннигиляционной установки?

Риторический вопрос. Лагутин лишь пожал плечами.

– Давай экипироваться, – предложил он.

Сервы, подчиняясь дистанционной команде, отступили от инопланетного корабля.

За ночь они полностью очистили верхнюю часть его корпуса. Вокруг исполина образовалась идеально ровная площадка.

– А ты в хорошей форме, Илья. – Макрушин, кряхтя, крепил элементы тяжелой брони, обязательной для первого полевого выхода. – Биотехнологии? – с нотками неодобрения в надтреснутом голосе спросил он.

– Рановато мне в логр, – сухо ответил Лагутин.

– Молодец, не сдаешься, а вот я не решился на генную терапию. Чувствую – скоро в Логрис. Подводит организм. Заживу спокойно, хоть время будет на серьезные научные труды, подведение итогов, так сказать.

Илья Андреевич проверил работу систем экипировки, обернулся, прежде чем загерметизировать шлем.

Не хотелось говорить или думать о чем-то постороннем, предвкушение удивительных открытий уже завладело им, но Макрушин не умел читать мысли и продолжал:

– Посмотрел я вчера материалы по «Мантикоре». Неправильно мы стали действовать. Не по-человечески.

– О чем ты? – Лагутин загерметизировал шлем, переключился на коммуникационную систему.

– Космический город никогда не входил в состав Конфедерации. Они вольны колонизировать любую из подходящих планет, без согласований.

– Но тут найден бесценный артефакт!

– И что? «Мантикора» недавно пережила нападение. Девятьсот тысяч человек оказались в лагерях беженцев. Их-то почему не пустили на планету? Места мало? С чего вдруг такая агрессивная политика? Систему блокировали, такого «прикрытия» у меня не было, даже когда на Ржавой Равнине работал!

– Ты чего постоянно брюзжишь? Свобода и вседозволенность – это разные понятия. Если наплевать на законы Содружества, воцарится хаос! Или ты забыл, как произошло первое столкновение с механоформами? – раздраженно ответил Лагутин. – Ни с кем не согласованная, осуществленная на свой страх и риск разведка секторов неисследованного космоса спровоцировала войну, привела к неисчислимым жертвам!

– Такая, значит, у тебя позиция? – Макрушин, наконец, закончил экипироваться.

– А ты с ней не согласен? Разве тебя не было на Алексии, когда планету атаковали механоформы?

– Был.

– Так в чем дело? Флот нас защищает! Нельзя поощрять стихийную колонизацию, ни к чему хорошему это не ведет! Завершим исследования, вот тогда пусть и заселяют планету!

Макрушин загерметизировал шлем.

– Не знаю, Илья, не знаю, – примирительно произнес он. – Может, у меня паранойя, но чувствую, многое изменилось за последние годы. В первый раз приходится работать под прицелом аннигиляционной установки, – повторил он. – Но скверно даже не это.

– А что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});