Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

Только делаю к нему навстречу два шага, как он качает головой.

— Ты наказана, а значит должна быть на коленях. Ползи, — он смотрит на мою внутреннюю борьбу, а я застыла на месте. Тщательно обдумываю то, чего добивается Максим.

Он унижает, но преподносит все слишком красиво, породив соотношение, как со мной могли обойтись в древние времена, искусно играя на контрасте. Я бы поверила в его снисходительность, мягкость и лояльность ко мне, вот только я не тупая малолетка, не слепо влюбленная идиотка, чтобы не понимать происходящего. Я не нахожусь парой столетиями раньше в нашем и без того жестоком мире.

В те времена женщины сражались долгими мучительными годами за свободу, устраивали массовые протесты, убивая себя во имя будущего своих и чужих дочерей, чтобы те не прогибались и не ползали на коленях подле господ, как Гордеев. Женщины судились со зверскими насильниками, но тогда ее словно против мужчины ничего не значило и за клевету их забивали плетями до смерти.

Сейчас мир изменился. Не везде, но изменения произошли впечатляющие. Мужчины приняли женщин за равных, и я считала себя свободной ровно до этого момента. К моему большому сожалению, во мне гораздо больше гордости и упрямства, чем страха.

— Я тебе не изменяла и не предавала, — говорю я, из последних сил оставаясь спокойной и убедительной. — Просто пыталась себя защитить.

— Отчего? — усмехнулся он.

— От тебя, Макс. Ты себе многое позволяешь. Чувствуешь безнаказанность, но так не будет вечно. Рано или поздно ты сплошаешь и все то дерьмо, что внутри тебя выплеснется наружу. Главное, чтобы это все заметило слепое общество, а не продолжало слепнуть от твоего очарования, — я говорю с ним серьезно, без каких-либо насмешек или угроз. Говорю правду, ведь я сама попытаюсь сделать все возможное, чтобы все узнали, что скрывает Гордеев за закрытой спальней.

Он тяжело вздыхает, опрокидывает стакан, выпивая до дна, и шумно отставляет его на столик. Максим грузно поднимается и идет ко мне. Дыхание сперло, все тело покрылось ощутимым напряжением, я зажмурилась. Когда он оказывается рядом, я ожидаю очередную пощечину, как должное.

Пусть ударит, я возненавижу его еще больше. Эта ненависть будет подпитывать силу моего духа.

— Почему ты так усердно хочешь все испортить? — спрашивает он, заглядывая в мои распахнутые глаза. Перехватывает за плечи встряхивая. — Сколько же в тебе этой долбанной строптивости? — риторический вопрос, который я не хочу оставлять его без внимания.

— Раньше тебя она возбуждала, — хмыкаю я, вспоминая наши первые встречи. Он разгорался в страсти от каждого моего слова. — Ты хотел себе плохую девочку, так вот она. Я перед тобой, и ты злишься. На что, Максим? На собственные желания? Ты сам не знаешь чего хочешь, ведешь себя, как распущенный ребенок!

— Не дерзи мне, — он очередной раз за вечер вспыхивает яростью, как фитилек. — Я оточу тебя от этой дерзости, — угрожающе произносит и отходит от меня, передвигаясь к шкафам. — Знаю, почему ты такая вольная — тебя в детстве не пороли. Ты не боишься быть наказанной по той простой причине, что тебя еще никто не наказывал по-настоящему. Мы это исправим.

Да, он прав, я не знаю, что такое «наказание по-настоящему» и бояться чего-то для меня несуществующего слишком тяжело. Неизвестность еще больше пугающая. Лучше сразу быть готовой к тому, что меня ждет в ближайшем будущем.

Он хочет, чтобы я трепетала перед ним. На что именно способен Максим, я не знала, кроме тех заявлений, которые показывал мне Вадим. Я смотрела на них мельком, даже не читала, но понимала, что Гордеев является еще тем садистом.

Только непонятно, получает ли он от этого удовольствие или просто никого не щадит. И если он такой садит, почему раньше не закрыл мой рот? Почему позволял мне говорить и делать разные вольности, если мог запугать и научить быть шелковой? Я никак не пойму, что он задумал.

Максим закрывает дверцу шкафа и поворачивается ко мне… С ремнем.

— Ты серьезно? — недоверчиво спросила я, замечая, как он складывает угрожающий кожаный ремень вдвое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Даже не сомневайся.

Максим подходит ко мне с ремнем, а я задыхаюсь от возмущения.

— Ладно, я поняла, ты очень не любишь непослушных девушек. Необязательно угрожать мне ремнем, можешь просто со мной поговорить. Я прекрасно пойму тебя без ремня, — сглатываю и нервно смотрю на насмешку Максима.

Он слишком решителен, спорить нет никакого смысла и желания. Пусть проверит, поможет ли ремень в воспитательных целях. И хоть моя задница уже припекает от неприятного предвкушения, я упрямо смотрю в его глаза.

Я запомню все детали того, что он делает. Выведаю все его секреты и грехи. Узнаю, куда деваются его женщины впоследствии близости с ним, которые посмели написать заявление в полиции. Этот опыт не будет приятным. Я использую все доступные мне возможности, чтобы скомпрометировать Гордеева, и не отступлюсь от этого плана.

Главное, принять правильную тактику, чтобы не оказаться в земле раньше времени.

— Ты мало что понимаешь, — он находит на меня и толкает в плечи, заставляя упасть на кровать. — Слишком упряма, чтобы уметь слушать других. Знаешь, для меня это тоже новый опыт, — Максим берет подушку, и кладет ее рядом со мной. Как куклу переворачивая меня, скованную собственным страхом, на живот и садится на мои ноги. — Разговор с другими женщинами не был мне нужен. Все они изначально меня раздражали, а вот ты… С тобой я буду разговаривать и научу быть идеальной женщиной. Идеальной женщиной для меня.

Подушка под моими бедрами приподняла попу значительно выше, делая меня совершенно неприкрытой для хищного и порочного взгляда Господина Гордеева.

— Но для того чтобы начать разговаривать, тебе нужно понять одну простую вещь — я не люблю грубую дерзость от девушек, — я тяжело задышала, повернув голову, пытаясь рассмотреть то, что он делает.

Максим поглаживает мою спину, обводит пальцем хребет вдоль спины, спускаясь к ягодицам и скользит между бедрами. Я дернулась, но вторая его рука прижала меня сверху придавив. Ощущаю, как он отодвигает ткань трусиков и погружает в меня свои пальцы, осторожно, проверяя, насколько я сейчас податливая. Аккуратно трогает, нежно наглаживая, и наклоняется вперед, целуя меня в районе лопаток.

Я не знаю, что он сделал со мной. Не понимаю, почему так внезапно стало приятно. Дыхание участилось, а тело расслабилось. Стало так хорошо, как раньше, когда все было проще. Когда мы занимались горячим сексом без задней мысли, наслаждаясь нашей близостью, получая первобытное наслаждение.

— Ма-а-акс, — он учащает проникновение, вырывая из меня стон. Отворачиваюсь, нервно собрав в кулаки прохладное постельное, упираясь в него лбом. По телу проносится предательская волна жара, накрывающая меня с головой.

— Готова? — спрашивает Гордеев, когда я едва понимаю, что происходит.

Теряю бдительность, и вскрикиваю от жесткого удара по ягодицам.

— Сегодня ты меня будешь умолять, заплачешь и кончишь.

Да чтоб тебя…

Часть 11.1

Я просыпаюсь, когда меня будит Игнат. Потерянно таращу глаза на мужчину, не соображая, что происходит. Первым делом ныряю в постельное, не сразу обнаруживая, что мою наготу прикрывает мужская футболка.

Смотрю на телохранителя, который терпеливо дожидается моего прозрения.

— Что-то случилось? — потираю свои сонливые глаза.

— Похоже, что нет, — заинтересованно изрекает Игнат. — Уже полдень, вы должны перекусить. Господин Гордеев отдал распоряжение, чтобы я о вас позаботился, — объясняется мужчина.

— Отлично, у меня теперь свой личный надсмотрщик, — недовольно проворчала я, переворачиваясь с живота набок и приподнимаюсь на локоть.

— Видимо, вы хорошо себя чувствуете, — Игнат чрезвычайно пристально меня рассматривает.

— Ну живая, как видите, — закатываю глаза, пробуя присесть.

Попа очень саднит, даже немножко жжется, но вполне терпимо. Немного неприятные ощущения внизу живота и ужасное утомление. Гордеев исполнил все свои угрозы, а когда довел до слез и попросту трахнул до головокружительного оргазма, дал возможность обессиленно уснуть в его руках. В тот момент у меня уже не было не то что сил, а даже ни единой мысли противиться.