Бизнес по-еврейски 3: евреи и деньги - Петр Люкимсон

Конечно, столь большая доля евреев, участвовавших в биржевой игре и организовывавших ее, не могла не привести к различным аферам и махинациям: еврейские брокеры, видимо, и в самом деле порой сговаривались между собой, чтобы играть на понижение или повышение курсов акций, что приносило им немалые прибыли. Однако так как подобная деятельность в итоге наносила ущерб прежде всего вкладчикам, среди которых было также немало евреев, подобных шолом-алейхемовскому Менахему-Мендлу, а также банкам, во главе которых опять-таки нередко стояли евреи, то можно с тем же успехом заявить, что именно евреи и выступали за максимально честную игру на бирже и боролись с подобными махинаторами.

«От врагов Христовых интересной прибыли иметь не желаю…»

Эти слова царицы Елизаветы Петровны часто приводятся в качестве доказательства того, что русское дворянство, «самые благородные люди России», всегда осознавало ту опасность, которую якобы несло еврейское ростовщичество для общества.

Что ж, история еврейского ростовщичества и банковского капитала в России и прилегающей к ней части Восточной Европы действительно весьма своеобразна. Многие историки относят появление первых евреев-ростовщиков на Руси к Х веку, однако внимательное изучение этих источников показывает, что под «жидовинами» русские летописи того времени понимают не евреев в собственном смысле этого слова, а своих соседей-хазар, многие из которых, как известно, действительно исповедовали иудаизм.

Первый еврейский (или хазарский) погром произошел в Киеве в 1113 году, но отнюдь не из-за того, что евреи занимались ростовщичеством, как это пытаются утверждать некоторые российские историки. Вчитаемся в знаменитый текст князя Татищева, рассказывающий об этих событиях:

«“Потом Жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многия обиды и в торгах христианам вред чинили. Множество же их, собрався к их Синагоге, огородись, оборонялись, елико могли, прося времяни до прихода Владимирова”. А после его прихода киевляне “просили его всенародно об управе на Жидов, что отняли все промыслы Христианом и при Святополке имели великую свободу и власть… Они же многих прельстили в их закон”».

Из этого текста со всей очевидностью следует, что еврейские (или хазарские, или и те, и другие) купцы в Киеве занимались тем же, чем и в других странах: строго придерживаясь своего закона, согласно которому торговая прибыль не должна превышать 16,6 (6)% от вложенных в покупку товара денег, они стали предлагать свои товары по ценам, значительно ниже тех, по которым торговали местные купцы, чем «многия обиды и в торгах христианом вред чинили». Это (а заодно и то, что многие христиане, познакомившись поближе с иудаизмом, стали принимать гиюр) и вызвало ярость местного торгового сословия, натравившего на евреев киевскую чернь. Показательно, что князь Владимир, войдя в город, не только велел прекратить погром, но и осудил его, отказавшись предать евреев в руки черни. В то же время, идя навстречу местным купцам, он принял решение об изгнании евреев с территории Руси.

Ряд русских историков вслед за Татищевым утверждают, что евреи вновь появились на Руси вместе с татарами в качестве откупщиков дани у Золотой Орды, которую они впоследствии с особой жестокостью взимали с населения. Однако никакими другими источниками это не подтверждается, зато известно, что татары действительно позволили еврейским купцам начать беспрепятственную торговлю в русских городах, что вновь вызвало ярость «честных русских купцов», привыкших получать за свои товары прибыль в 100 и более процентов.

По-настоящему с евреями-ростовщиками, а точнее, с евреями-арендаторами и откупщиками, занимавшимися в числе прочего и ростовщичеством, в период позднего Средневековья столкнулись не русские, а украинские, белорусские и польские крестьяне. В конце ХVI – начале ХVII века в польских, украинских и белорусских землях евреи все активнее начинают брать на откуп торговлю спиртными напитками или брать в аренду у польских панов участки земли, обещая им твердую арендную плату независимо от величины собранного урожая. Такое положение дел необычайно устраивало польских дворян, все больше и больше опасающихся возмущения своих крестьян, – они попросту перелагали на еврейские плечи заботу о сборе «полагающегося» им по нормам общества того времени оброка. Каким именно способом евреи взыщут оброк, панов не интересовало, но зато они точно знали, что, если еврей не выполнит перед ними своих обязательств, они без боязни могут делать с ним и с его семьей что угодно – это, собственно говоря, они и делали.

Таким образом, чтобы получить хотя бы какую-то прибыль от аренды, позволяющую им прокормить свои семьи, евреи-арендаторы вынуждены были требовать от крестьян, чтобы те полностью выполнили свои налоговые обязательства, что, естественно, не могло не вызывать ненависть последних к евреям, представлявшимся в их глазах беспощадными выколачивателями налогов, которых не интересует урожайным или неурожайным был год, остается ли у них что-то в качестве посевного фонда или нет…

Одновременно еврейские арендаторы и шинкари активно ссужали крестьян деньгами, продуктами и различными товарами – естественно, под проценты. Дальше происходило приблизительно то же, что и в Европе: будучи не в состоянии правильно рассчитать накопившиеся на долг проценты, запутавшийся в них крестьянин начинал думать, что еврей принудил его к долгу, опоив каким-то зельем, что тот надувает его при расчете и т. д., и в конце концов именно еврей начинал представляться ему источником всех его бед, на котором вдобавок при желании можно было выместить всю накопившуюся злобу. Про еврейских шинкарей и арендаторов начали распространяться легенды одна страшнее другой, и каждая такая новая легенда в итоге усиливала к ним ненависть местного населения. Например, расхожим было представление о том, что евреи-шинкари продают украинцев в рабство туркам, хотя в реальности все зачастую обстояло наоборот. Вспомним, что Тарас Бульба принимает решение пощадить Янкеля после того, как тот напоминает ему, что именно он выкупил его родного брата из турецкого плена за 800 цехинов. И, добавим от себя, при этом вряд ли получил свои деньги обратно…

Автор вовсе не хочет представлять евреев-арендаторов и шинкарей ангелами. Нет, вне сомнения, они зачастую пользовались тяжелыми условиями жизни крестьянина. Но, во-первых, отнюдь не евреи были главной причиной бедственного положения украинских и польских крестьян, а их собственные соплеменники.

«Уже в XVIII веке, – пишет историк Н. Ульянов, – малороссийские помещики оказываются гораздо богаче великорусских, как землями, так и деньгами. Когда у Пушкина читаем: «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы» – это не поэтический вымысел. Народ чувствовал себя не лучше, чем при поляках, тогда как «свободы» и «легкости» выпали на долю одному знатному казачеству, налегшему тяжелым прессом на все остальное население и обдиравшему и грабившему его так, как не грабила ни одна иноземная власть. Только абсолютно бездарные, ни на что не способные урядники не скопили себе богатств. Все остальные быстро пошли в гору. Мечтая издавна о шляхетстве и стараясь всячески походить на него, казаки лишены были характерной шляхетской брезгливости к ростовщичеству, к торговле, ко всем видам мелкой наживы. Более или менее богатые казаки начали округлять владения путем скупки за бесценок «грунтов» у обнищавших крестьян. Царское правительство решительно запрещало такую практику, так как она вела к уменьшению тягловых единиц и к сокращению доходов казны, но казаки при попустительстве гетманов и старшины продолжали скупать грунты потихоньку. Для отторжения крестьянской земли не брезговали ни приемами ростовщичества, ни игрой на народных бедствиях. Отец гетмана Данилы Апостола давал в неурожайный год деньги нуждавшимся, прибегавшим к займу, “чтоб деток своих голодною смертью не поморити”, а потом за эти деньги отнимал у них землю. Полковник Лизогуб содержал шинок, с помощью которого опутал долгами мужиков и за эти долги тоже отбирал землю…»

Что же касается еврея-арендатора, то его должники зачастую просто не задумывались над тем, что их заимодавец нередко оказывался также беден, как и те, кому он давал ссуды. Тот же гоголевский Янкель, прибравший, по словам писателя, к рукам всю округу, живет в полунищете, так что становится непонятным, куда же он девает те огромные деньги, которые вроде бы должен получать в качестве лихвы за свои ссуды. Между тем, достаточно немного задуматься, чтобы понять – деньги у Янкеля после учиненного бравыми запорожцами страшного погрома появились за счет торговли (кстати по низким ценам), которую он вел с казаками во время их похода. И, очевидно, вся заработанная им прибыль была роздана в виде ссуд тем самым крестьянам, которых он таким образом «прибрал к рукам». А вернутся ли эти ссуды или семью Янкеля ждет новый погром – неизвестно…