Космическая опера - Джек Вэнс

Гил позволил снова наполнить ему кружку.

— Зачем лордам и леди заворачивать в подобное заведение?

— Затем, что здесь жизнь! Волнение! Настоящие люди! А не плосконосые ваучер-кичеры!

Гил, дивясь, покачал головой.

— Я думал, что, когда они спускаются с башен, то летят развлекаться в Лушейн или на Мангские острова, или еще куда-то с Фортинана!

— Верно. Но иногда ничуть не труднее приземлиться и заскочить в старый добрый «Кабак Кичера». Что угодно, лишь бы сбежать от скуки высотных замков, надо полагать.

— От скуки? — проверил слово Гил.

— Конечно. Ты ведь не думаешь, что жизнь лордов — это сплошное гейдское вино да межзвездные путешествия, не так ли? Многие просто не знают, что делать со своим временем.

Гил обдумал этот новый взгляд на жизнь лордов.

— Они приходят без гаррионов?

— Вот этого не знаю. Здесь ты гаррионов никогда не увидишь. Наверное, они следят вон из-за той узорной решетки.

— Лишь бы не спецагенты, — оглянулся через плечо Мэл Вилли.

— Не беспокойся, они знают, что ты здесь, — хмыкнул Нион Бохарт. — Они все знают.

Гил усмехнулся.

— Может быть, гаррионы и агенты Министерства Соцобеспечения сидят за той ширмой вместе.

Нион Бохарт сплюнул на пол.

— Вряд ли. Агенты приходят поиграть с девушками, как и все остальные.

— И лорды тоже? — спросил Гил.

— Лорды? Ха! Видел бы ты их. И этих леди! Они соперничают в разврате.

— Ты слыхал о лорде Морнуне «Спае»? — спросил Югер Харшпиц. — Как он соблазнил невесту моего кузена? Это было в одном местечке в верховьях Инесы — на каком-то курорте. В Бейзене? Григлсби-Корнерсе? Название я забыл — так или иначе, моего кузена отозвали ложным письмом, и когда он вернулся, с девушкой был лорд Морнун, а на следующее утро она так и не вышла к завтраку. Она написала, что с ней все благополучно, что Морнун берет ее в путешествие к Пяти Мирам и дальше. Разве это не жизнь?

— Все, что для этого нужно, это 1,18 процента, — мрачно оборонил Нион Бохарт. — Будь он у меня, я бы не меньше соблазнял девушек.

— Можешь попробовать со своим одним ваучером и восемнадцатью чеками, — предложил Шульк Одлебуш. — Спроси ту толстуху с зеленой горжеткой.

— Ба. У меня нет и одного чека… Но здрасьте! Вон мой друг — Онгер Вермарх. Привет, Онгер! Сюда! Познакомься с моими друзьями!

Онгер Вермарх оказался молодым человеком, одетым по самой последней моде, в остроносых белых ботинках и желтой шляпе с черными кисточками. Нион Бохарт представил его группе:

— Онгер — нескоп и тем гордится!

— Верно и правильно! — провозгласил Онгер Вермарх. — Меня могут называть хаосистом, вором, парией — могут обзывать как угодно — лишь бы не заносили в свои проклятые поименные списки!

— Присаживайся, Онгер. Выпей кружку пива! Вот молодец!

Онгер пододвинул табурет и принял кружку пива.

— Веселой жизни всем!

— И песку в глаза всем водостражам! — предложил Нион Бохарт.

Гил выпил с остальными. Когда Онгер Вермарх отвернулся, он попросил Флориэля объяснить. Флориэль в ответ многозначительно подмигнул, и Гил вдруг понял, что «водостражами» здесь называют агентов Министерства Соцобеспечения, которые патрулировали берег, чтобы задерживать контрабандистов, завозящих дуплицированные товары, дешевые во всех прочих странах, но запрещенные в Фортинане.

К Онгеру Вермарху подошли поговорить двое других молодых людей и вскоре пододвинули стулья. Гила не представили.

Он уже готовился уйти, когда заметил напряжение за другим концом стола. Онгер Вермарх что-то говорил двум своим друзьям, те украдкой изучали четырех мужчин в черных костюмах, которые только что вошли. Агенты Министерства Соцобеспечения — это было ясно даже Гилу. Нион Бохарт сидел, с интересом глядя в свою кружку пива, но Гил увидел, что его рука нырнула под стол.

Агенты Министерства Соцобеспечения подошли к столу. Онгер Вермарх и двое его дружков разом вскочили и бросились бежать, опрокинув двоих агентов, добежали до двери и исчезли. Нион Бохарт и Шульк Одлебуш в возмущении поднялись на ноги.

— Что это значит?

— В самом деле, что это значит? — сухо осведомился один из агентов. — Это значит, что трое человек покинули заведение без нашего разрешения.

— А зачем им оно? — горячо потребовал объяснений Нион. — Кто вы такие?

— Агенты Министерства Соцобеспечения, Особый Отдел. А вы как думали?

— Ну, в таком случае, — молвил с добродетельным видом Нион, — что же вы сразу не сказали? Вы подкрались так скрытно, что мои друзья сочли вас преступниками и решили удалиться.

— Идемте, — распорядился агент. — Все вы. Вам придется ответить на определенные вопросы. И не будете ли вы столь любезны, — предложил он Ниону Бохарту, — подобрать пакет, который бросили на пол, и передать его мне.

Группу препроводили к фургону и отвезли в Ходжский Центр Задержания.

Гила отпустили через два часа. Допросили его лишь поверхностно. Он сказал чистую правду, и ему велели идти домой. Флориэля, Мэла Вилли и Югера Харшвица отпустили, сделав предупреждение. От Ниона Бохарта и Шулька Одлебуша, имевших при себе пакеты с контрабандным материалом, потребовали искупить свое антиобщественное поведение. Им уменьшили основные пособия на десять ваучеров в месяц и обязали их проработать два месяца в Пешем Отряде Чествований и Чистоты, убирая с улиц мусор. Кроме того, им было предписано заниматься один день в неделю усиленными службами в Храме.

Глава 8

Когда Гил пришел домой, на площади Андл царили прохлада и полнейшая тишина. Тонкий серп Даммара висел низко над горизонтом, освещая невыразительные черные остовы на востоке. Воздух был прохладен и свеж, а из всех звуков слышался лишь шорох шагов Гила.

Он пробрался в мастерскую. До его ноздрей долетел запах дерева и отделочного масла: такой знакомый и надежный, напоминающий обо всем, что он любил, и на глаза его невольно навернулись слезы.

Он остановился, прислушиваясь, а затем поднялся по лестнице наверх.

Амиант не спал. Гил без утайки рассказал ему о своих приключениях. Амиант улыбнулся:

— Ну, тогда ступай спать. Ты не причинил никакого ущерба и не понес его, а узнал многое. Поэтому мы должны считать этот вечер удачным.

Несколько повеселев, Гил улегся на кушетку и сразу заснул.

Его разбудил отец.

— Пришел агент Министерства Соцобеспечения. Желает обсудить с тобой события прошлого вечера.

Гил оделся, вымыл лицо холодной водой, причесал волосы. Спустившись на второй этаж, он застал Скута Кобола и Амианта сидящими за столом, попивая чай, внешне — в обстановке любезности и доброго товарищества, хотя Скут Кобол сердито сжимал губы, а в его глазах появился особый блеск, как у ищейки, взявшей след. Он поздоровался с Гилом, коротко кивнув ему и бросив на него внимательный оценивающий взгляд, словно оказался лицом к лицу с незнакомцем.

Агент попросил Гила изложить его версию событий прошлого вечера. Вскоре его вопросы сделались более острыми, а замечания — более резкими. Гил же скорее рассердился, чем испугался.

— Я сказал вам правду! Насколько мне известно, я не сделал ничего противозаконного. Так с какой же стати вы намекаете, будто я хаотичен?

— Я ни на что не намекаю. Предположения строишь как раз ты. Ты определенно проявляешь безответственность в выборе друзей.

— В таком случае, раз вы не хотите мне верить, то нет смысла в этом разговоре. Зачем понапрасну сотрясать воздух?

Рот Скута Кобола плотно сжался, он посмотрел на Амианта.

— А вы, п-ль Тарвок, — вы должны понять, что были нерадивым отцом. Почему вы не внушили своему сыну уважения к нашим институтам? По-моему, вас уже упрекали за это.

— Да, что-то такое припоминаю, — отозвался с едва заметной улыбкой Амиант.

Скут Кобол пришел в еще большее раздражение.

— Так вы ответите на мой вопрос? Помните, ответственность за эти печальные события ложится в конечном счете на вас. Отец обязан учить сына правде, а не уклончивости и двусмысленности.

— А и верно — правде! — задумчиво произнес Амиант. — Если бы только мы могли распознать правду, когда чувствуем ее! Это бы ободряло!

Скут Кобол негодующе фыркнул.

— Вот это-то и есть источник всех наших трудностей. Правда — это правоверие, что же еще? Никакого ободрения, помимо правил, не нужно.

Амиант поднялся на ноги, остановился, сцепив руки за спиной, глядя в окно.

— Жил некогда герой по имени Эмфирион, — произнес Амиант. — Он говорил такую правду, что чудовища остановились, дабы услышать его. Интересно, растолковывал ли он через свою волшебную Скрижаль правила Министерства Соцобеспечения?

Скут Кобол тоже поднялся на ноги. И заговорил бесстрастным и жестко-официальным тоном.