Новогодний маджонг. Соединяя пары - Виктория Борисовна Волкова

родственников? – испуганно прошептала Ритка.

– Я их не приглашал, – отмахнулся Молоканов. – Скорее всего, это маман!

– О, господи, – перепугалась Ритка. – А я вся растрепанная и неодетая.

– Лежи, никто открывать дверь не собирается. Пусть уважает чужую личную жизнь.

– Неудобно так, человек пришел в гости…

– Ага, с третьего этажа поднялся на шестой, – фыркнул Вова. – Нет, сегодня неприемный день, – решил он под трели телефона.

– Сыночек, – запричитала мать в трубку. – Я тут у тебя под дверью. А ты не открываешь.

– Мам, сейчас не вовремя, – пробурчал Молоканов. – Мы тут голые, потные спим.

– А как же ребенок? – спохватилась мать.

– Жеребенок тоже спит, – заверил Вова, глядя на сына, вернувшегося к своим погремушкам.

– Ира сказала, что ты подженился на какой-то ее соседке с ребенком… – начала тянуть жилы мать.

– Так и сказала? – свирепея, уточнил Молоканов.

– Нет, она стала петь про историю любви, но я так понимаю…

– Мам, пока, – прервал глупый разговор Владимир Петрович. – Свадьба четырнадцатого, по времени уточню. Запишись к парикмахеру, на маникюр, еще куда-нибудь…

– Мне надоели твои глупые розыгрыши, Володя, – обиделась маман, сбросив вызов.

– Неудобно получилось, – огорчилась Маргарита.

– Родственников дает нам судьба, какое счастье, что друзей и любимых мы выбираем сами, – перефразировал Молоканов Юлиана Тувима. Он сгреб Ритку в объятия и принялся медленно целовать.

Валера Сандрозд гордился своими родственниками. Отцом и дедом. Нет, они не были академиками или защитниками отечества. Не совершили подвиг и не изобрели лекарство от рака. И даже не значились среди порядочных и честных людей. Но Валере всегда его близкие казались отважными робин-гудами. Дед промышлял разбоем, а отец – картами. Работал в поездах дальнего следования, предлагал сыграть в картишки, ну и обчищал несчастного лоха как липку. Только, не доезжая до Уфы, выкинули его из поезда на полном ходу. Что там случилось, и на кого он нарвался, никто так и не узнал. Съездила бабка на опознание, поревела в платочек и после похорон забрала Валерку к себе.

– Зачем тебе ребенок, Зоя? Лишняя обуза, – коротко объяснила она невестке. Мать особо не сопротивлялась и через полгода вышла замуж и в новом браке нарожала детей. Таких же уродов, как и Валеркин отчим.

Жизнь с Луизой текла своим чередом. Дед изредка появлялся дома, что-то приносил бабке на продажу, давал какие-то деньги мятыми купюрами. Иногда он оставался на ночь, и среди ночи Валерка просыпался от противного скрипа бабкиной кровати. Да и назвать Луизу бабкой язык не поворачивался.

– Я что, такая старая? – хохотнула как-то Луиза. – Мне всего сорок семь лет. Зови меня лучше по имени.

Потом деда застрелили при ликвидации банды. Бабка снова ревела ночами, а через год в доме появился Донат. Сухопарый, низкорослый, с залысинами. После красавца-деда Валерка даже оскорбился немного. Но Луиза только шикнула на него и добавила:

– Ты у него многому можешь научиться.

– Зачем? – выкрикнул тогда Валерка.

– Чтобы не сгинуть! – отрезала бабка. – Донат – антиквар. Конечно, торгует краденым. Но глаз-алмаз лучше любой экспертизы. Все чистая работенка, не по засадам да малинам бегать.

Валера внял совету и, как губка, впитывал знания о драгоценных камнях и металлах. И к своим тридцати годам точно знал, как их подделать. Доната сожрал рак, но перед самой смертью он пристроил Валерку в ювелирную мастерскую. Там Сандрозд и познакомился с Дашей, зашедшей совершенно случайно с порванной цепочкой. Соединил золотые звенья, а потом поплелся провожать от нечего делать. Дарья болтала без умолку, хотела понравиться. И постепенно Валера понял, что вот он, золотой шанс! Она расписывала украшения из коллекции Лутонина. Всякие брошки и табакерки Фаберже. Стоят, конечно, немало, но не та цена, чтобы рисковать. Дарья, словно подслушав его мысли, резво перескочила с Фаберже и принялась рассказывать о золотом лавровом листе, когда-то касавшемся головы Бонапарта. Сандрозд выслушал внимательно, даже посокрушался, как такая реликвия находится в частной собственности. Неправильно это. А потом перевел разговор на саму Дашу, заявив, что он «красивых таких не видел». Выбрав удобный момент, когда на кладбище вместе Луизой красили оградку у Доната, Валера коротко рассказал о Даше и золотом листе. Бабка выслушала внимательно, задала несколько вопросов по делу и потом кивнула на памятник, откуда на Валеру взирал худой и болезный Донат Сарновский.

– На годовщину Рената приедет, – пробурчала Луиза. – Если заинтересуется, то подумаем, как лист выкрасть. А пока приведи ко мне эту лохушку познакомиться.

Валере осталось только согласиться. Рената, единственная дочка покойного сожителя Луизы, даже в свои сорок пять оставалась ослепительной красавицей. И уже лет десять как жила в Лондоне, выскочив замуж за бизнесмена, сумевшего вовремя удрать от российского правосудия. Помимо красоты Создатель наделил Ренату изощренным умом и просто нечеловеческой памятью. Она помнила данные из музейных каталогов, которые изучала еще по молодости, держала в голове все клейма и печати старых мастеров. Плюс славилась безошибочным чутьем, точно зная, кому и что можно продать. В последние годы Рената трудилась в частной галерее какого-то английского лорда и дистанцировалась от криминальных связей.

«Бабка совершенно права, – подумал тогда Валера. – Такую реликвию может продать только Сарновская и никто другой. А если она откажется, то и браться за это дело не стоит».

Дальше все пошло как по маслу. Луиза очаровала Дашку, и они подружились. А Наполеоновским листочком заинтересовалась Рената, сразу заверив Сандрозда, что, если все получится, Валера станет богатым человеком. Очень богатым. Он и размечтался. Но, словно в насмешку над его планами, кто-то будто переворошил все карты в колоде и даже ни одной крапленой не оставил.

Он вспомнил, как взбеленился, поняв, что ему всучили подделку. Вот тут бы остановиться и выйти сухим из воды, но Валера решил пойти ва-банк. И вместо золотого листа получил ушибы и ожоги, а так же тюремный срок. Хорошо, хоть Луиза надоумила, избежать штурма и сдаться, прикинуться исполнителями, нанятыми Баяновым. Много ниточек удалось скрутить в тонкий шнурок, а его затянуть одним махом на запястьях двух членов банды, шантажирующей Дашу. Валера мысленно возблагодарил бабку за мудрый совет.

– Не суйся! – прикрикнула Луиза, когда он решил разобраться с Тризуцким и его дружками.

«Как же сейчас все удачно строится на таком железобетонном фундаменте», – мысленно хмыкнул Валера. И поймал себя на неожиданной мысли. На протяжении всего вынужденного романа с Фроленко ему казалось, что он искусно притворяется. Но именно сейчас, сидя на продавленном матрасе в полутемной камере, Сандрозд понял, что мучительно скучает по ней. Он подошел к одному из давних сидельцев и тихо прошептал на ухо:

– Мне бы маляву в женскую хату перекинуть. Поможешь?

Мужик, коротко кивнув, тут же протянул