По ту сторону рассвета - Ольга Брилева

— Только поэтому он еще жив, — Келегорм обнажил меч. — Вот на этом клинке я в свое время поклялся, что буду преследовать любого, кто покусится на Сильмариллы — Вала он, эльф, человек или какая другая тварь. Ты слышишь, Берен?

— Я слышу, — спокойно ответил Берен. — Я знаю эту историю с детства, Келегорм, сын Феанора. Знаю, о чем говорит ваша клятва. И понимаю, что в отношении меня сдержать ее куда проще, чем в отношении Моргота. Ибо Моргот в двухстах лигах отсюда, за стенами Ангбанда и спинами многотысячной армии. А я здесь один. Я тоже при мече, но не размахиваю им попусту, боюсь ненароком кого-то поранить. И я не собираюсь драться с тобой, потому что каждая жертва с нашей стороны — это жертва Морготу. Я мог бы вовсе ничего не говорить, и вы узнали бы обо всем очень не скоро. Но я не хочу, чтобы в союз эльфов и людей вошел обман.

— Союз людей и эльфов? — ухмыльнулся Келегорм, вложив меч в ножны. — Я не вижу здесь, с кем можно заключить союз. Не с этим же бродягой в дориатских обносках.

— Ладно, — Берен надеялся, что выглядит таким же бесстрастным, как Финрод. — Значит, тебя можно сбрасывать со счетов — тем проще для меня.

Келегорм вспыхнул и открыл было рот, чтобы ответить, но тут слово взял его брат, Куруфин. Берен от всего сердца надеялся, что разговор наконец-то от ругани перейдет к делу и первые слова Куруфина вроде как оправдали эту надежду.

— Насколько я понял, Берен, сын Барахира, дело здесь касается не только нас четверых: тебя, короля Фелагунда и нас с братом. Речь идет ни много ни мало — о судьбе Нарготронда. Чего ты хочешь? Какого совета и какой помощи просишь? Ты требуешь, чтобы Нарготронд начал войну с Морготом?

— Я ничего не требую, лорд Куруфин: я не вправе. Я свидетельствую: следующей весной настанет срок Хитлума. Неужели Нарготронд оставит Государя Фингона сражаться в одиночку?

— Правду говоря, этому трудно поверить, Берен. — Куруфин покачал головой. — Я охотно признаю, что сам ты честен, но вот положился ты на слова заведомого предателя. А вдруг все это — сауронова хитрость? Вдруг он — подсыл?

— Его слова слишком хорошо сходятся с тем, что я видел своими глазами. В Дортонионе идет подготовка к наступлению.

— Но следующей ли весной? И именно ли на Хитлум? А если — через Тол-Сирион на владения Нарготронда? Если мы выступим — и обнаружим свои силы и свое расположение?

По залу совета прошел тихий гул — слова Куруфина произвели должное впечатление. Никто не сомневался, что Берен честен — но многие сошлись на том, что он может быть обманут. Берен не знал, какими словами их убедить. Он не мог начать рассказывать о своих замыслах, ибо замыслы эти были такого рода, что их нельзя вываливать на всеобщем совете. А без этого ему оставалось только просить поверить ему на слово.

— Народ Беора будет воевать, даже если его оставят союзники, — сказал он. — Дортонион — наша земля.

— И наша тоже, — голос короля звучал сильно и ровно. — И эльфы тоже умирали за нее. И не сложено им кургана. Повторяю: я за то, чтобы помочь Берену. Если сыновья Феанора так пекутся о безопасности Нарготронда — я готов поручить защиту города именно им.

Скулы Куруфина взялись легким румянцем, но больше он ничем не выказал, что задет.

— Мы не можем пойти против своей клятвы, — сказал он. — Но трусами нас еще никто не называл. Мы можем внять словам Берена и отправиться в Хитлум, дабы поддержать Фингона. Но даже если Берен прав — кто-нибудь подумал, чем кончится его затея? Ты желаешь, Финрод, чтобы мы поддержали вас оружием? У нас с братом под началом две тысячи с небольшим конных латников. Нарготронд может выставить еще две тысячи конников и шесть тысяч пехоты. Если верить Берену, в одном Дортонионе собирается армия в три раза большая. Фингону хватит своих сил, чтобы оборониться — перевалы в горах защищать легко. Всего три года прошло с тех пор, как Саурон получил от хитлумцев хорошую трепку. Он не так глуп, чтобы повторять ошибку. Я думаю, что Берен прав, армия действительно собирается — но удар ее будет направлен сюда.

Куруфин выдержал нужную паузу. По рядам прошла волна тревожного шепота.

— Наших сил недостаточно для нападения, — продолжил Куруфин. — Но вполне достаточно для обороны, если враг все-таки прорвется. Город надежнее всего защищен тайной — куда она денется, если мы выступим всеми силами? Мы все знаем ответ, эльдар. Нарготронд не устоит.

Кто из вас был той ночью в Тирионе, кто помнит, как навсегда для всех нас померк свет? Пусть расскажут тем, кто не был. Ибо скоро им тоже предстоит испытать смертное отчаяние. Когда Нарготронд падет — оставшиеся в живых будут завидовать мертвым. Нашим уделом были отвержение и битва — их удел будет стократ горше: рабство, пытки и нескончаемый страх.

Боюсь ли я смерти? Нет. В роду Финвэ не родилось еще труса. Сыновья Феанора не прекратят преследовать убийцу и похитителя — до самой смерти, их или его. Губы мне жжет с того самого дня, когда я вдохнул пепел отца; ни вода, ни эль, ни вино не в силах остудить жжения. Мы не отступим. Но вам-то все это зачем, народ Нарогарда? Вы не произносили слов страшной клятвы, не стояли над телом Финвэ и не видели, как тело Феанора было сожжено огнем его духа. Вы не вдыхали того пепла, ваши пища и вода еще не горьки вам. Но клянусь, что вы будете солить свой хлеб слезами, а воду мешать с кровью, если тайну Нарготронда откроет враг. Я верю в мужество народа Беора — но и среди нолдор не водилось трусов, и все же врат Ангбанда мы не открыли. Что же мы сможем сделать теперь, выступив в открытую? Нанести Морготу щелчок, который лишь разъярит его. Нет, действовать нужно иначе. Как? Да пусть сам Берен будет нам примером и подсказкой: тайные, быстрые удары там, где враг не ждет. Нападения из засад, ловушки и отравленные стрелы. Зачем собирать войско и идти в землю, что будет гореть у нас под ногами? Лучше оставить войско здесь и зажечь землю под ногами у того, кто попытается проникнуть сюда!

Одобрительный гул был ответом словам Куруфина. Нолдо, слегка улыбаясь, обвел зал взглядом — почти все были на его стороне. Берен и сам готов был поверить каждому его слову — так страстно и убедительно говорил он, так пылали глаза под черными бровями. Чтобы успокоить слушателей, Куруфин поднял руку.

— И все же, — сказал он, едва шум стих. — если король просит — мы готовы рискнуть. Мы будем драться вместе с Береном за Дортонион — если он откажется от Сильмарилла. Он не клялся. Тингол не может взять свои слова назад, мы, сыновья Феанора, не можем — но может Берен. Возьми, сын Барахира, докажи свою добрую волю, и тогда — вот тебе моя рука.

Зал умолк. У Берена пересохло и загорчило во рту — словно сам он вдохнул того пепла, которым рассеялось тело Феанора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});