Адмирал - Андрей Алексеевич Панченко

компанию немецким и японским военнопленным в Сибири! Увести!

Разговаривать дальше я не видел смысла. Всё понятно. Чилийцы поспешили примкнуть к сильнейшей, по их мнению, стороне. Дураки! Чили это вам не Аргентина и Бразилия, это узкая полоска земли вдоль берега, которую с суши защищают Анды! Сантьяго, столица этого государства, хорошо будет простреливаться из моих линкоров с моря, а Жуков (я так думаю) вполне способен прогуляться к этим идиотам в гости, с печальными для них последствиями! Да даже просто расхерачить их авиацией бы стоило!

Как бы там не было, но у флотилии, которая встала у нас на пути, получилось нас только задержать почти на пол дня. Несколько часов спасательных и аварийно-восстановительных работ, которые мы так же использовали для бункеровки, и мы продолжили свой путь. Эскадра теперь не могла развивать полную скорость, из-за «Шторма», который принял несколько тонн воды в затопленные отсеки. Линкор уже не вернёшь в порт, мы слишком далеко, а он один лакомая цель для американцев, которые жаждут реванша и мести, нам придётся идти вперёд всем вместе, не взирая на повреждения и потерю скорости.

Вторая победа за поход, и опять мы выжили и готовы к бою, а обнадёживающих вестей от командования до сих пор нет. Сегодня должно начинаться новое заседание совбеза, на котором, я надеюсь, наконец-то у наших дипломатов появится тот козырь, который мы им отправили, с неопровержимыми доказательствами нашей непричастности к развязыванию конфликта, который грозил перерасти в третью мировую войну.

Следующие пару дней прошли спокойно. Эскадра уверенно шла по проложенному курсу, не встречая больше на своём пути препятствий. Обнадеживали новости с родины. Кадры боя между советской эскадрой и эскадрой Реймана облетели весь мир. Впервые показанная на заседании ООН кинохроника не оставляла сомнений в том, что Советский Союз не причастен к началу боевых действий. Всё это внушало мне надежду, что больше на нашем пути не будет никаких препятствий, кроме штормов и ураганов. Буйство стихии мы переживём, не впервой, а вот воевать мне больше не хотелось. Сейчас за столом переговоров велись обсуждения заключения соглашения о прекращении огня и подписанию мирного договора между США и их союзниками и Советским Союзом. Судя по всему, никто не был готов к новой мировой войне, которая грозила стать ещё масштабнее, чем прошедшая. Ещё несколько дней и будет подписана бумага, которая остановит кровопролитие, в том числе и в Аргентине, и на многострадальном земном шарике наконец-то наступит долгожданный мир.

— Хорошие новости товарищ адмирал! — капитан-лейтенант по имени Ванька уже уверенно входил в круг моего ближнего окружения, последние пару дней официально вступив в должность моего адъютанта, и мог уже позволить некоторую вольность в общении. Парень оказался на удивление толковым.

— Ну ка, чем порадуешь? — заинтересованно уставился я на своего помощника, оторвавшись от созерцания океана перед собой.

— На завтра назначено подписание соглашения о прекращении огня! Война закончилась! Только что передали радиограммой! — принёс действительно хорошую новость адъютант.

— Зашибись! — искренне порадовался я.

— Товарищ адмирал! — от общения с довольным штабистом отвлёк меня офицер, командовавший пунктом наблюдения — прямо по курсу обнаружена большая группа самолётов! На запросы не отвечают, предположительно бомбардировщики!

— Почему раньше не обнаружили?! Что на радарах? К бою! Объявить тревогу, самолёты прикрытия в воздух, всем приготовится к отражению налёта авиации! — благодушное настроение испарилось как не бывало.

Очень скоро я понял, что мы попали в ловушку, за одной плохой новостью последовали другие, одна хуже другой. Флот Австралии, Новой Зеландии и Чили погиб не зря. Они ценой своей жизни задержали меня на полдня, дав возможность подготовить засаду прямо по курсу эскадры, и время преследователям нагнать нас позади. С двух сторон к советской эскадре подходили огромные по своим размерам группы кораблей, а тучи самолётов поднимались с палуб авианосцев. Ещё была возможность уйти, отражая атаки авиации противника, только вот уйти смогут самые быстроходные корабли, остальным придётся остаться. Да и уйдут ли? От самолётов по морю не убежищ, а погода как назло лётная. Я отрешённо смотрел на армаду самолётов, которой казалось не было конца и края. Из-за белых облаков появлялась одна группа за другой. С моих же авианосцев только начинали взлетать первые истребители, которых в бой вёл сам Покрышкин.

На связь с нами никто не выходил, запросы по радио игнорировались. За день до перемирия, американцы решили показать нам, кто же всё-таки хозяин морей, раздавив зарвавшегося и забывшего своё место адмирала Жохова

Глава 21

Дул зюйд-вест на четыре балла. Над волнующимся морем висела серая мгла. Медленно уходило в закат багровое солнце, словно распухшее от напряжения и окрашенное кровью. Крови сегодня пролилось много, это факт.

Большинству транспортов, «Новороссийску» и лишившемуся почти всех самолётов «Ленинграду» удалось уйти, это уже понятно. Не до них сейчас американцам. Раненый и сменивший уже третий истребитель Покрышкин, с последними тремя своими коллегами прикрывает их с воздуха. Сегодня он побил все рекорды и довёл свой личный счёт сбитых самолётов до ста. Больше к ним никто приближаться не решался, советские пилоты показали на что они способны, и численное превосходство американцев не кажется уже им преимуществом. Сегодня у пиндосов чёрный день, многие из них навечно остались в водах Тихого океана и повторить судьбу менее удачливых коллег им не хочется. После такой бойни морального духа и желания вновь атаковать у вражеских пилотов не осталось. При отражении последней атаки, сразу трое советских пилотов пошли на таран вражеских бомбардировщиков, расстреляв все свои боеприпасы. Минаков погиб, как и почти весь лётный состав авиагруппы. Потери огромны. На дне «Варяг» и все эскортные авианосцы, подводники погибли все, эсминцы разделили их участь. Да и «Шторму» не долго осталось. Линкор тонет, его уже никто не спасёт. Нет спасительного берега рядом, на который мог бы выбросится погибающий корабль, нет подмоги и даже спасательных судов, которые смогут подобрать экипаж. Я вообще не пойму, как он до сих пор держится на поверхности воды, ведь дыр в нём как в швейцарском сыре. Баши главного калибра разбиты все, на месте кормовой пылает адская доменная печь, носовые башни застыли покорёженными грудами метала, от надстройки почти ничего не осталось. Ещё ведут огонь два сто пятидесятимиллиметровых орудия и один зенитный автомат, но это всё что у нас осталось. Погибающий линкор в самом сердце вражеской эскадры и окружён потрёпанными, но боеспособными американскими кораблями. Они близко, очень близко и наблюдают за нашей агонией.

— Дурак ты Гришка и это уже не вылечить, а мог бы жить ещё! — с хриплым стоном я с трудом ругаю своего друга, из последних сил ворочая рукоять наводки орудия раненой рукой. Когда была разбита