В землю Ханаанскую - Георг Мориц Эберс

когда дорога каждая минута.

Но вот до слуха Ефрема донесся радостный крик, какого давно уже не раздавалось из груди еврея. Два племени достигли уже восточного берега бухты. И Ефрем побежал сообщить всем эту радостную весть, даже и прокаженным и мальчикам со светильниками.

Затем юноша снова припал ухом к земле, и теперь уже ясно можно было слышать стук колес и топот коней; но несколько минут спустя шум начал мало-помалу затихать и он не слышал ничего более, как только рев свирепствовавшей бури, грозные плески высоко подымающихся волн, или же ветер доносил какой-нибудь крик с другой стороны.

Колесницы доехали до сухого места бухты и остановились на несколько минут, прежде чем продолжать путь по такой опасной дороге; но вдруг раздался египетский боевой возглас и ясно послышался стук колес; но видно было, что колесницы катилися по сырому морскому дну медленнее, чем по суше, но все же израильтяне шли еще тише.

Для египтян также путь был свободен от волн; если бы евреи могли хотя немного ускорить шаги, то им нечего было бы трепетать за свою будущность, потому что спасенные, под прикрытием ночи, они могли рассеяться по горной пустыне и спрятаться по таким местам, куда не могут за ними следовать ни колесницы, ни кони. Моисей знал хорошо эту страну, так как скрывался в ней много лет; следует только предупредить его о приближении врага. Ефрем поручил это сделать одному из своих товарищей из племени Вениаминова; сам же он остался позади наблюдать за приближающимся войском; он уже слышал шум и топот конницы, не припадая ухом к земле. Между тем дорога стала суживаться, и пришлось разделить ряды, и это, конечно, заняло немало времени.

Но и неприятель был задержан; почва на дороге становилась все мягче и мягче, узкие колеса колесницы вязли по самые оси, приходилось их вытаскивать.

Ефрем, пользуясь темнотою, подобрался довольно близко к египтянам, и ему слышались то проклятие, то строгое приказание, то свист плети, наконец он услышал, как один из военачальников говорил своему товарищу:

— Какое неблагоразумие! Если бы нас заставили выступить до полудня, а не ждали бы объяснения предзнаменований, пока не поставят с полною торжественностью Анну вместо Бая, то было бы легко захватить этих беглецов. Верховный жрец всегда был очень отважен в походах, и вот он выпускает из своих рук ведение дела, только потому, что тронут просьбою умирающей женщины.

— Положим, это — мать Синтаха! — прервал его товарищ. — Но все же, в другое время двадцать принцесс не могли бы оторвать его от такого дела. И вот теперь мы вместо того, чтобы спокойно ужинать в палатках, должны выносить такие мучения.

В это время Ефрем услышал крик:

— Вперед! Хоть заморите коней!

— Если бы еще можно было вернуться! — воскликнул начальник бойцов на колесницах, родственник царя. — Вернуться же невозможно, нужно идти вперед, чего бы это ни стоило. Мы уже почти настигли их. Ах, этот проклятый дым! Но подождите, собаки! Вот дорога станет шире, и мы вас тогда живо нагоним; уж и поплатитесь же вы за это! Ну, вот, опять погас факел! Ни зги не видно. В такое время лучше опираться на клюку нищего, чем на военачальнический жезл.

— И лучше быть с веревкою на шее, чем с золотою цепью! — бранился другой. — Хоть бы месяц-то показался! Астрологи предсказывали, что он будет светить всю ночь. Нам было…

Но эта фраза так и осталась неоконченной, потому что сильный порыв ветра налетел на воинов и высокая волна облила Ефрема с головы до ног. Он гикнул, отвел рукою волосы и вытер глаза; позади же него раздался испуганный крик, вырвавшийся из груди какого-то египтянина; волна, облившая Ефрема, увлекла в море передние колесницы.

Тогда юноша начал опасаться и за своих и поспешил вперед, чтобы соединиться с ними; в это время блеснула яркая молния и осветила бухту, гору и все вокруг; но грома еще не было слышно несколько минут, затем гроза стала приближаться все более и более, молнии ежеминутно разрывали темноту ночи огненными бесформенными массами и, прежде чем они исчезали, раздавались оглушительные раскаты грома, повторяемые эхом каменных скал.

Все кругом: и море, и суша, и люди, и животные — поминутно озарялись огненным светом, а волны моря окрашивались в желтоватый цвет, через который скользили молнии, как через зелено-желтую стеклянную стену.

Теперь Ефрем заметил, что грозные тучи шли с юга, а не с севера; а когда молния озаряла египетское войско, то он замечал, что многие колесницы были опрокинуты или снесены в море, другие же плотно наезжали одна на другую, так что движение вперед становилось крайне затруднительным.

Несмотря на все это, неприятель подвигался вперед и пространство, отделяющее преследуемых от преследователей, не увеличивалось; но смятение между последними было очень велико, потому что как только затихал гром, то ясно слышались испуганные крики воинов и ободряющие возгласы военачальников.

Но как ни мрачно было небо на южной стороне, как ни гремел гром, как ни сверкала молния, но дождя все еще не было; а волны, между тем, становились все выше и выше и заливали то воинов, то колесницы, дорога же становилась все уже и уже.

Евреи же были близки к цели; колено Вениамина уже переправилось на следующий берег и снова раздались радостные крики; немалого труда стоило оберегать скот от напора волн, тогда Ефрем снова проник на дно моря, потом приказал пастухам следовать за ним и под его руководством весь скот был выведен.

Скоро уже последний человек из чужестранцев ступил на противоположный берег, и снова раздался радостный крик.

Прокаженные же шли почти по пояс в воде, и прежде чем они ступили на берег, пошел сильный дождь. Но и они скоро достигли цели перехода; многие матери, несшие своих детей на руках или на плечах, достигли также берега и упали на колени, благодаря Бога за свое спасение; все достигли берега, и все радовались своему спасению.

За пальмами, росшими на том берегу, у ручья должны были собраться прокаженные, остальные же были отведены далее, в глубь страны, чтобы по данному знаку продолжать путешествие к юго-востоку в горы, где трудно было бы двигаться египетскому войску с его колесницами.

Гур собрал своих пастухов, и они стояли перед ним с копьями, пращами и короткими мечами, готовые отразить неприятеля, как только он покажется на суше. Телегами они загородили дорогу, чтобы египтяне не могли тотчас добраться свободно до них.

Смоляные светильники на берегу горели ярко и были так хорошо защищены от