Шафрановые врата - Линда Холман

Я зажмурилась.

— Он должен был уехать в следующем месяце? Куда?

— Я правда не знаю о его планах по окончании контракта. Но, честно говоря, никто из нас не знал доктора Дювергера достаточно хорошо. Он ничего не рассказывал о своей семье, но я предполагаю, что его родные живут во Франции.

Я безучастно кивнула, пытаясь осмыслить все, что говорил доктор Хилроу. Семья Этьена? Но… они же все умерли!

— Он уехал во Францию?

Теперь доктор Хилроу выглядел слегка раздосадованным, он переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы.

— Я действительно больше не могу вам ничем помочь. Он просто сказал, что ему необходимо уехать по семейным обстоятельствам, что он должен вернуться домой.

«Вернуться домой. Семейные обстоятельства». Мне казалось, что я повторила это про себя, но я, должно быть, произнесла это вслух, потому что доктор сказал:

— Да. Хорошего дня, миссис… мэм.

— Значит… вы не знаете, как связаться с ним? Он должен был… он оставил адрес? Как с ним можно связаться? — спросила я, уже не беспокоясь, что выгляжу как женщина, доведенная до отчаяния. Не имело значения, что этот человек думал обо мне.

Доктор Хилроу внезапно опустил глаза, и я проследила за его взглядом. Я увидела свои собственные руки, сжимавшие его руку. Я выпустила ее и сделала шаг назад. Он слегка качнулся вперед.

— Боюсь, что нет, — сказал он, и я, должно быть, издала звук, похожий на слабый вскрик или хрип задыхающегося человека, и внимательно посмотрела в глаза доктору Хилроу.

В них я увидела крошечное отражение себя. Собираясь, я вытащила из шкафа первое попавшееся под руку платье, а мои волосы… да расчесывала ли я свои волосы? Я вспомнила, каким бледным и пустым было мое лицо прошлой ночью в зеркале. Естественно, я производила впечатление невменяемой женщины.

— Простите, — произнес он.

— И вы больше ничего не можете сказать? — В моем голосе звучали умоляющие нотки. — А как насчет… Вы можете назвать мне адрес, где он жил? Он снимал комнату здесь неподалеку. Я знаю это наверняка.

«Я знаю это наверняка». Эти слова только подчеркивали, как мало я знала.

Доктор Хилроу нахмурился.

— Не думаю, что я должен давать такую информацию.

— Я мисс О'Шиа, — сказала я, силясь выпрямиться. Я знала, что нельзя продолжать вести себя подобным образом, к тому же было очевидно, что я отвлекала доктора Хирлоу от дел. Я заговорила более спокойно: — Мисс Сидония О'Шиа. Вы можете проверить по больничной карте. Вы удостоверитесь, что я была пациенткой доктора Дювергера год назад. И я не понимаю, что предосудительного в том, что вы дадите мне адрес. Если доктор Дювергер действительно уехал из Олбани, это уже не имеет значения, разве не так?

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

— Пожалуйста, — попросила я уже почти шепотом.

Он покачал головой, будто отвечая самому себе, затем отошел от меня и сказал что-то приглушенным голосом женщине из регистратуры, указывая на меня. Потом он махнул мне рукой, чтобы я подошла, и ушел прежде, чем я успела подняться на высокую ступеньку. Женщина протянула мне небольшой листок бумаги.

Дом, в котором Этьен снимал комнату, находился в десяти кварталах от больницы. Я уверяла себя, что Этьен все еще здесь, что он не уехал из Олбани. Этьен не оставил бы меня таким образом, тем более сейчас. Он сказал, что мы поженимся. Он сказал: «Наш ребенок».

Он не мог просто взять и уехать во Францию, не поговорив со мной, не объяснив, что произошло, что за семейные обстоятельства. И не сообщив, когда вернется ко мне.

Дом был высоким и узким, из хорошо сохранившегося красного кирпича, кремовая краска вокруг окон и двери была, очевидно, совсем свежей. На одном из окон фасада висела табличка, написанная от руки: «Аренда меблированных комнат». Я сказала себе, что в доме много комнат и табличка не обязательно имеет отношение именно к комнате Этьена.

Я постучала в дверь, и ее открыла пожилая женщина в аккуратно выглаженном домашнем платье с белым кружевным воротником.

— Извините, — с ходу сказала она. — Комнаты еще не убраны как следует. Если вас не затруднит прийти снова через несколько дней, я смогу показать…

— Нет! — выпалила я, перебивая ее и делая глубокий вдох. — Вообще-то я друг доктора Дювергера.

— Он больше не живет здесь, — произнесла она, закрывая дверь, но я придержала ее рукой.

— Я знаю, — сказала я; меня охватила еще большая паника, чем в больнице. — Я знаю, — повторила я, — но… — Я внимательно вгляделась в ее лицо. — Но он попросил, чтобы я зашла посмотреть, не оставил ли он свой черный кожаный портфель. — Я не знала, откуда взялась эта фраза, но я хотела — мне было просто необходимо — зайти в комнату Этьена. Мне нужно было убедиться в том, что он уехал.

— Кожаный портфель?

— Да. Черный. С медной застежкой. Он очень любит его и попросил меня… как я уже сказала вам, поискать его.

Говоря это, я все сильнее толкала дверь, а потом просто взяла и вошла в холл, где ощущался слабый запах вареного мяса. У Этьена и в самом деле был такой портфель; я видела его лежащим на заднем сиденье машины, когда он отвозил меня в поликлинику. По крайней мере, хоть это было правдой.

— Ну что ж, неудивительно, что этот доктор что-то забыл. Он явно уезжал впопыхах.

— Я загляну только на минуточку, если вы покажете мне его комнату, — сказала я, посмотрев женщине в глаза.

— Я полагаю, ничего не случится, если вы посмотрите сами. — Она повернулась, выдвинула ящик комода и протянула мне ключ. — Наверху вторая дверь налево. Там две смежные комнаты.

— Спасибо, — сказала я и стала подниматься по лестнице. — О! — воскликнула я, оглядываясь на женщину. — А доктор Дювергер не оставил адрес, куда ему следует пересылать почту? — Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал спокойно, но слышала отдающиеся в ушах удары своего сердца.

— Нет. Но он получил всего лишь одно или два письма за все время, что жил здесь. Из-за границы.

Я кивнула, но как только я шагнула на следующую ступеньку, она добавила:

— Он получил одно из них как раз за день до отъезда. — Я оглянулась на нее. Она кивнула. — С тем же иностранным штампом.

Ничего не ответив, я пошла вверх по лестнице. Исчезнув из поля зрения женщины, я вынуждена была остановиться и, тяжело облокотившись на первую же дверь, попыталась восстановить дыхание. Наконец я выпрямилась и открыла нужную мне дверь ключом.

В первой комнате широкое окно было закрыто длинной шторой, здесь воздух был несвежий, спертый. Обстановка была простой: диван, один маленький кухонный стул и два стула с прямыми спинками, а также добротный письменный стол и возле него — вращающийся деревянный стул. На столе лежала стопка бумаги. Я закрыла дверь, прошла через комнату и дернула за кисточку, чтобы открыть штору. Бледный свет залил комнату, и в тусклых лучах стали видны летающие повсюду пылинки. Я попыталась поднять раму как можно выше, чтобы впустить свежий воздух. Зашуршали листы бумаги на столе, но зато стало легче дышать.