Тайная доктрина. Том III - Елена Блаватская

Халдейском племени, непосредственно связанном с Авраамом, мы обнаруживаем воспоминания о датах, которые были искажены и неправильно поняты, как генеалогии одного только человечества или числа эпох. Авраамические воспоминания уходят в прошлое по меньшей мере на три тысячелетия за дедом Иакова.[325]

Библия евреев всегда была эзотерической книгой по своему сокрытому значению, но это значение не осталось одним и тем же на протяжении всего времени со дней Моисея. Учитывая ограниченность места, какое мы можем уделять этой теме, будет бесполезно делать попытку изложения чего-либо подобного подробной истории всех превратностей судьбы так называемого Пятикнижия, кроме того, эта история слишком хорошо известна, чтобы нуждаться в подробных обсуждениях. Что бы ни представляла собой Моисеева «Книга Творения» – с «Книги Бытия» и вплоть до Пророков – сегодняшнее Пятикнижие не то же самое. Достаточно почитать критику Эразма или даже сэра Исаака Ньютона, чтобы стало ясно, что еврейские священные писания подделывались и переделывались, были утеряны и снова написаны дюжину раз еще до дней Ездры. Этот самый Ездра может еще в один прекрасный день оказаться Азаром, халдейским жрецом Огня и Солнечного Бога, ренегатом, который, вследствие своего желания стать правителем и чтобы создать этнархию, – восстановил старые, утерянные еврейские Книги по-своему. Нетрудно было для хорошего знатока секретных систем эзотерических чисел или символизма собрать вместе события из случайно уцелевших, хранимых разными племенами книг, и построить из них довольно гармоническое повествование о творении и развитии иудейского племени. Но по своему сокровенному значению, от «Бытия» до последнего слова «Второзакония» Пятикнижие представляет собою символическое повествование о полах и является апофеозом фаллицизма под астрономическими и физиологическими олицетворениями.[326] Его согласованность, однако, только кажущаяся, и в этой «Книге от Бога» в любой момент проглядывает человеческая рука. Поэтому цари Эдома дискутируют в Книге Бытия еще до того, как ни один царь в Израиле не царствовал; Моисей отмечает свою собственную смерть, а Аарон умирает дважды и похоронен в двух разных местах, уже не говоря о других пустяках. Ибо для каббалиста они, действительно, пустяки, так как он знает, что все эти события не являются историей, а являются одеянием, задуманным для того, чтобы скрыть различные физиологические своеобразности; но для искреннего христианина, который принимает все эти «затемненные выражения» в доброй вере – это много значит. Соломон вполне может рассматриваться масонами как миф,[327] так как они на этом ничего не теряют, ибо все их секреты каббалистичны и аллегоричны – во всяком случае для тех немногих, кто их понимает. Однако для христианина лишиться Соломона, сына Давида, из потомства которого якобы родился Иисус, это действительная потеря. Но на каком основании каббалисты утверждают великую древность еврейских текстов библейских свитков, имеющихся в настоящее время в руках ученых, этого совершенно не видно. Ибо, несомненно, это исторический факт, основанный на признании как самих евреев, так и христиан, что:

Так как Священные Писания погибли в плену у Навуходоносора, то Ездра, левит, священнослужитель, во времена Артаксеркса, царя персидского, став вдохновенным, проявив пророческие способности, восстановил опять все древние Священные Писания.[328]

Нужно обладать сильною верою в «Ездру», и в особенности в его добросовестность, чтобы принимать ныне существующие экземпляры за подлинные Моисеевы Книги; ибо

Допустим, что копии или, вернее, фонографы, сделанные Хилкией и Ездрой, и различными анонимными редакторами, действительно были точны и подлинны, то все же они должны были быть целиком уничтожены Антиохом; и те версии Ветхого Завета, которые сейчас существуют, должно быть, написаны Иудою или какими-то неизвестными составителями, вероятно, из греков, из числа семидесяти, значительно позднее появления и смерти Иисуса.[329]

Поэтому Библия, какая она теперь (то есть, еврейские тексты), по своей точности и подлинности зависит от «Септуагинты»; а он, нам опять говорят, был написан чудесным образом этими семидесятью на греческом языке, и так как оригинал был утерян с того времени, то наши тексты были опять переведены из того языка обратно на еврейский язык. Но в этом порочном круге доказательств нам еще раз приходится положиться на добросовестность двух евреев – Иосифа и Филона Иудея из Александрии – так как эти два историка были единственными свидетелями, что Септуагинта была написана при таких обстоятельствах, как о них рассказывается. И все же, это как раз те обстоятельства, которые очень мало внушают доверия. Ибо что же Иосиф нам рассказывает? Он говорит, что Птолемей Филадельф, захотев прочитать еврейский Закон по-гречески, написал Елеазару, первосвященнику евреев, прося его прислать к нему по шесть человек от каждого из двенадцати племен, которые должны сделать для него перевод. Далее идет поистине волшебный рассказ, который удостаивает нас Аристеас, об этих семидесяти двух из двенадцати племен Израиля, которые, будучи заперты на одном острове, завершили свой перевод ровно в семьдесят два дня и т. п.

Все это очень поучительно, и почти не осталось бы причин сомневаться в правдивости этого повествования, если бы в нем не играли роль «десять потерянных племен». Как могли эти племена, потерявшиеся между 700 и 900 годами до Р. X., послать каждое по шесть человек спустя несколько веков, чтобы удовлетворить каприз Птолемея и после этого сразу исчезнуть с горизонта? Чудо, поистине!

И тем не менее, ожидают, что мы будем рассматривать такие документы как «Септуагинта», содержащими непосредственное божественное откровение: документы, первоначально написанные на языке, о котором теперь никто ничего не знает; написанные авторами, которые практически являются мифическими, и во времена, о которых никто не в состоянии построить подходящую догадку; документы, от подлинных экземпляров которых не осталось ни лоскутка. И все же люди будут упорно толковать о древнееврейском языке, как будто в мире где-то существует человек, который знает хоть одно слово из него. В действительности, еврейский язык был так мало известен, что Септуагинту и Новый Завет пришлось писать на языческом языке (греческом) и никаких лучших причин по этому поводу не было выставлено, нежели та, которую приводит Хатчинсон, а именно, что Святой Дух захотел написать Новый Завет на греческом языке.

Еврейский язык считают очень древним, и все же нигде на памятниках древности от него нет и следа, даже в Халдее. Среди большого количества надписей различного рода, обнаруженных на развалинах этой страны:

Не было обнаружено никогда ни одной на еврейско-халдейском языке или буквами; также никогда не было обнаружено подлинных медалей или гемм с этими новомодными буквами, которые могли бы отнести их по крайней мере ко дням Иисуса.[330]

Подлинная «Книга Даниила» написана на диалекте, который представляет собою смесь еврейского с арамейским; это даже не халдейский язык, за исключением нескольких стихов, вставленных позднее. Согласно мнению сэра У. Джонса и других востоковедов, самыми древними языками, какие можно открыть в Персии, являются халдейский и санскрит, а в них нет и следа «еврейского». Было бы очень удивительно, если бы такие следы нашлись, так как известный филологам еврейский язык не датируется раньше 500 г. до Р. X., а буквы его относятся к еще более позднему периоду. Таким образом, в то время, как действительные еврейские письмена если и не совсем утеряны, то тем не менее настолько безнадежно преобразованы —

Один только просмотр алфавита обнаруживает, что он был приспособлен и ему приданы регулярные формы, причем характерные признаки некоторых букв были урезаны, чтобы сделать их более прямоугольными и однообразными [331] –

что никто, кроме посвященных раввинов Самарии или «джайн», не смог бы их прочесть, новая система мазоретских точек превратила их в загадку сфинкса для всех. Пунктуация теперь обнаруживается везде во всех более поздних рукописях, и посредством ее можно сделать из текста все, что угодно; еврейский ученый может придать тексту любое толкование, какое он пожелает. Достаточно двух примеров, которые приводит Кинили:

В «Бытие», XLIX, 21, мы читаем:

Нафтали – свободный крестьянин; он произносит красивые слова.

Но одним только незначительным изменением точек Бохарт превращает эту фразу в: