Злодейский путь!.. Том 3 - Эл Моргот

жил в этом доме, но могу показать вам свою комнату…

– Конечно, давай! – подбодрил его Шен.

– Я жил в восточном флигеле… идемте.

– Ты три года не виделся с матерью? – спросил Шен, следуя за главным героем.

– Уже почти четыре… Я знал, что не смогу с ней видеться, когда уходил. Она была против моего решения… Но ничего страшного: теперь она живет в хорошем доме и сытно питается, с ней все хорошо.

– А чем занимается твой отчим?

– Он купец, – подтвердил Ал догадку, ранее посетившую Шена. – Матушку он любит, но у нас с ним напряженные отношения.

У Шена неожиданно все потемнело перед глазами. Картинка мигнула и стала монохромной, а затем и вовсе исчезла. Он плавно осел на пол, схватившись за первое, что подвернулось под руку, а именно за Аннис. Все звуки вытеснил высокий звон, раздающийся у барабанных перепонок.

– Учитель?

У Шена уже далеко не впервые темнело перед глазами, но каждый раз это здорово выбивало из колеи. Он сделал судорожный вдох, зрение постепенно восстанавливалось, на сей раз его сознание не отключалось, отключились лишь пять остальных чувств. За мгновение до того, как зрение окончательно восстановилось, перед его взглядом предстала некая ртутно-серебряная пелена, приблизившаяся к лицу, словно желая погрузить в себя.

– Учитель! Учитель!

Чувства наконец вернулись. Шен увидел взволнованные лица присевших перед ним Ала и Аннис.

– Учитель, что с вами? Вам плохо? Позвать лекаря?

Шен сделал еще один глубокий вдох и покачал головой.

– Н-не надо. Просто перед глазами потемнело, ничего страшного.

– Ничего страшного?! – возмутился Ал, схватив его за руку.

Шен с трудом сдержался, чтобы не скривиться от пронзившей руку боли. Зато эта боль вытрясла из него остатки оцепенения после внезапной потери чувств.

– Да, ничего страшного… это, должно быть, малокровие, – произнес Шен первое пришедшее на ум сносное объяснение.

Ал сильнее сжал его руку, нахмурившись и понуро опустив голову. Шен догадался, что ученик винит себя в его «малокровии», вспоминая недавний инцидент с кинжалом. Хотя прошло уже достаточно времени, чтобы его рана полностью затянулась, выбить произошедшее из головы Ала куда сложнее.

– Ты тут совершенно ни при чем, не переживай.

– Вы и умирая будете так же говорить! – воскликнул главный герой.

Он посмотрел прямо на Шена, и тот с удивлением увидел выступившие на глазах ученика слезы.

– Я вовсе не собираюсь умирать, не бойся.

– Нет? – не выдержал Ал. – Я слышал, как генерал Ир Шуэр говорил о вашем плохом самочувствии, о вашем слабом здоровье! О том, что вам нужен отдых, что вам нельзя перенапрягаться!! Думаете, мне все равно?! Думаете, нам с Аннис все равно?! – поправился он, роняя горючие слезы.

– Учитель, мы очень сильно переживаем за вас, – глядя прямо ему в глаза, внушительно произнесла девушка.

Шен растерянно смотрел на них. Он не то чтобы намеревался умышленно скрывать от них свое состояние здоровья, но и специально уведомлять посчитал излишним. Не думал, что они так распереживаются и накрутят себя. По ощущениям находящегося под их горящими взглядами Шена, они уже приписали его к стану неизлечимо больных и готовили траурные одежды, разве что подтверждения их опасениям у них до этого момента не было. Но вот теперь они уверены в своих выводах на сто процентов.

Ал снял с шеи лечебный кулон с поляны тысячи духов и трясущейся рукой протянул его Шену.

– Пожалуйста! – умоляюще воскликнул он. – Пожалуйста, учитель! Наденьте его!

[+50 баллов к расчетливости главного злодея! – не выдержала Система. – Вам вновь удалось заполучить кулон словно бы вовсе против своей воли! Преклоняюсь перед вашим неподражаемым умением выворачивать все так, будто бы не главный герой оказывает вам услугу, а вы ему – тем, что соглашаетесь принять подношение!]

«Подношение? – переспросил Шен. – Я ему бог, по-твоему?»

[Посмотрите в его горящие глаза и попробуйте возразить, что вы для него не единственное и неповторимое божество этого мира!]

«Ты преувеличиваешь… – подумал Шен, глядя в светящиеся надеждой глаза главного героя. – А если нет, тогда накинь мне еще пятьсот баллов за обожествление этого злодея главным героем! Разве это не окончательная победа?»

Система только фыркнула, а Шен не стал развивать тему, сознавая, что это более походит на серьезную проблему, чем на радостное разрешение всех его забот. Потому что с таким уровнем расположения главного героя на него ложилась слишком большая ответственность за каждый шаг. Человек должен быть в здравом уме, чтобы объективно оценивать поступки другого человека. А Шен никогда не претендовал на непогрешимость действий, вполне осознавая тысячу и одну свою ошибку. И человек, ловящий каждое его слово, не подвергающий сомнению ни одно его действие… может стать серьезной проблемой. Он все же надеялся, что главный герой не стал таким, не мог стать таким, на то не было никаких объективных причин. Им просто показалось сейчас, потому что Ал очень беспокоится за здоровье учителя, вот и все.

Вот и все.

Шен никак не мог избавиться от этой мысли. Он без благодарности принял кулон Ала и повесил себе на шею, но тот сиял улыбкой облегчения, вовсе не думая обижаться на грубость учителя.

Шен поднялся на ноги и вздохнул.

– Простите, господа… – к ним по коридору спешила служанка. – Госпожа зовет барышню помочь ей в приготовлении блюд.

Аннис чуть не упала от такого заявления. Шен прыснул в кулак. Похоже, мать Ала расценила Аннис как будущую невестку.

– Учитель! – возмущенно воскликнула девушка.

– Иди-иди, Аннис, потренируйся, – безжалостно напутствовал Шен.

Ал залился пунцовым румянцем, но упорно пытался делать вид, будто вообще ничего не понял.

Обед был вскоре готов, все расселись за небольшим, но ломящимся от яств столом.

– О, это слишком роскошно! – похвалил Шен. – Не стоило так утруждаться ради нас.

– Что вы, – удовлетворенно улыбнувшись, ответствовала мать Ала, – мы всегда так обедаем.

Но все поняли, что далеко не всегда. Аннис все еще алела, сидя рядом с Алом, а Шена усадили во главе стола напротив матери главного героя.

– К сожалению, мой супруг вернется только вечером, – посетовала она.

– Ну и ничего страшного, – буркнул Ал.

– Луар! – воскликнула женщина и закашлялась. Она прикрыла рот платком, пытаясь побороть приступ кашля.

– Госпожа Гун, вы больны? – спросил Шен, внимательно глядя на нее.

– Ничего страшного, небольшая простуда.

– Мы заставили вас работать во время болезни. Мне очень жаль, – повинился он.

– Что вы! – запротестовала женщина. – Я просто счастлива увидеть своего мальчика. Мне это вовсе не в тягость! Лучше расскажите, как у него успехи? Знаете, когда он уходил из дома, то решительно заявил, что непременно станет заклинателем. Я, правда, сомневалась тогда…

Шен пустился в красочные, но не слишком конкретные описания успехов Ала в учебе. Он заверил госпожу Гун, что Ал один из самых одаренных учеников ордена, чем заставил женщину расплыться в улыбке, Ала – покраснеть от смущения, а Аннис – тихо фыркнуть.

Они долго сидели за столом, разговаривая в основном об Але и ордене РР. Шен узнал веселую историю, как Ал в детстве готовил кашу и насыпал в нее песка, чтобы получилось понаваристее. Речь госпожи Гун время от времени прерывалась кашлем, а когда настало время пить чай, она попросила прощения и удалилась на несколько минут.

Шен подозвал к себе Ала и отошел с ним в соседний коридор.

– Учитель, вам не стоит верить… – смущенно начал ученик, почесывая затылок, но прервал свою речь, когда Шен протянул ему руку с кулоном. – Что вы делаете?

– Возвращаю. Отдай его своей матери, она больна. Ее кашель непохож на обычную простуду.

– Н-но… Я отдал его вам! Вы снова это делаете! И дня не прошло! – возмутился Ал.

– Я и без артефакта справлюсь, – ободряюще улыбнулся Шен. – А вот насчет твоей матери я не уверен.

Несмотря на эти слова, Ал с сомнением и беспокойством глядел на него.

– Ал… Ал, это ведь твоя мать. Разве тут могут быть сомнения?

– Я… Я беспокоюсь за нее, да. Но… – Ал всмотрелся в осунувшееся лицо Шена.

Старейшина Проклятого пика пораженно застыл на месте.

«Разве тут есть что выбирать? Разве тут могут быть сомнения?! Почему он все еще не забрал кулон? Почему все еще не бежит, чтобы отдать его матери?!»

– Учитель…

– Немедленно возьми кулон, Ал! – голос Шена приобрел неимоверную холодность. – Не смей даже помышлять о том, чтобы пренебречь ею ради меня.

Ал забрал кулон одеревеневшими пальцами.

Шен все еще смотрел на него полыхающим от негодования взором.

«Да как ты мог сомневаться?!»

Ал сжал кулон в кулаке, молча поклонился и, развернувшись, пошел прочь. Шен глядел ему вслед и думал о том, что его начинает пугать поведение главного героя. Он больше не был уверен,