Проект 'Мессия' - Татьяна Белова

class="p1">Девять не отвечает. Дай Кальвест уходит не оглядываясь, а она смотрит наверх, в чёрную точку сенсора. Она уверена, что за ней следят. И хотя мнение ревизора никого не волнует, но оно показывает что далеко не все согласны с политикой Новой Коалиции.

Она выходит из лифта на офицерской палубе и без труда находит выделенную ей каюту. Девять четырнадцать помнит что когда-то в ней жила Анита Азари. Статус Азари до этой спецоперации в иерархии Корпуса был не совсем понятен, в ведомостях поочередно появлялись то должность младшего аналитика, то оператора внешних систем наблюдения, то аппаратного техника, а во флотских документах она проходила как офицер лётного состава.

Визор наводит на неё чёрный зрачок, щелкает веком и дверь открывается.

Каюта просторная и уютная, мебель явно была заказана под хозяйку и ничем не напоминает сухие и строгие конструкты из обеденного зала. Мягкая обивка кресел, теплые цвета панелей, картинки на стенах без рам, на первый взгляд они висят хаотично. На полках коллекционные фигурки воздушных кораблей, подборка книг по флаеристике и лётному делу, подписка научного журнала “Обитаемый воздушный океан”, все экземпляры лежат стопкой на столике у кровати в некоторых есть закладки. Везде порядок.

Она ищет терминал для выхода в Сеть, но его в каюте нет, как нет панели для контакта или зарядки. В шкафу висят три лётных скафа, вполне современных, рабочий комб, офицерская форма и много комплектов повседневной одежды, на вид очень дорогой.

Интересно, это адмирал привил Аните вкус к хорошим портным? Так же она видит вечерние платья и туфли. Выходила с ним в свет? Ей все еще кажется, что они с адмиралом были очень близки. Или это вовсе не ее каюта? То, что она видит здесь, плохо складывается в ее голове с другими кусочками мозаики. Анита Азари совсем не похожа по ощущениям на девять-четырнадцать, последняя скорее винтик в машине, исполнитель и была им всегда, она вряд ли отрастила бы амбиции, чтобы претендовать на офицерские погоны, а Анита Азари очевидно прирожденный офицер и никогда не стала бы просто винтиком, если только ей не оставили выбора. Авария за Пределом, травма позвоночника, возможно, чистка памяти и вместо офицера Аниты Азари уже совсем другой человек, которому предлагают вступить в программу доктора Нада. Сначала просто слепки памяти и реакций через имуль-канал, потом ее выбирают для испытаний программы отптоларса и создают копию её личности.

С адмиралом она познакомилась до или после?

Двери за её спиной открываются ей приходится оглянуться через плечо, чтобы увидеть вошедшего. Из-за внешней точки контакта она потеряла свои способности чувствовать. В каюту входит Николас Эвориан.

— Знал, что тебя сюда потянет. Что-то вспомнилось? Я ничего здесь не изменил, каюта твоя и ждёт твоего возвращения.

Теплота в его голосе кажется искренней.

— Ты хотел сказать, её возвращения?

Она оглядывает каюту ещё раз и понимает, что внутри нет ни одного сенсора или визора слежения.

— Скажите, адмирал, на кого я на самом деле работаю? Аниту Азари очевидно внедрили в проект доктора Нада для сбора информации, так она превратилась в объект девять-один а после в девять-четырнадцать. Что она делала там, саботировала проект или помогала его развивать? Кто это организовал? Антиадарская коалиция? Архес? Лично вы?

Улыбка адмирала широкая, как река в половодье, он почему то доволен её вопросами.

— Какие ещё варианты?

— Есть вариант, что за всем эти стоит Орден. Вряд ли они оставили без контроля создание живого вируса, который спровоцирует Творца на уничтожение мира!

Адмирал перестаёт улыбаться.

— Хорошо, значит, она сказала тебе.

— Она?

Адмирал проводит рукой по воздуху, рукой в сенсорной перчатке, и свет становится ярче. Эвориан выдвигает одно кресло в центр каюты, потом второе ставит напротив, а между ними добавляет низкий столик, на котором все так же лежат журналы “Обитаемый воздушный океан”.

— Присядь, думаю, разговор затянется. Да и как в двух словах описать вечность? У Радлеца всегда хорошо получалось, он у нас романтик, я прагматик и предпочитаю хорошо прожаренный стейк и бутылку вина, а там уж куда тропа выведет.

Девять садится в кресло, ей немного тревожно и зрение мешает ей видеть все в истинном свете, она с трудом сдерживается, чтобы не выдрать контур контакта из-за уха.

— Люди так любят легенды, — адмирал садится напротив и закинув ногу на ногу, откидывается на спинку кресла. — И все легенды сходятся на том, что после войны с Вестниками, Изначальные покинули Алькаан и вышли за Предел плоти. Уступили место, так сказать, и да, в этом есть доля истины, но на самом деле все случилось иначе. Это история с уходить, уступать место, она не про людей, мы жадные и хотим власти и могущества. Зачем уходить из мира, который ты создал? В котором ты бог? Особенно если и уходить некуда. У нас постоянно были споры по этому поводу. Кто-то выбрал спасительную ложь и бесконечное множество оболочек, другие хотели сохранить природу человека и требовали забвения. Наша память заперта на этой планете, как в тюрьме, и все что мы можем, это сделать условия своего пребывания здесь чуть более комфортными. Но всё повторялось. Мелисса всегда выбирала власть, а Радлец продолжал каждый раз принимать все те же неэффективные решения, даже зная куда они приведут. А еще он сражался за то, чтобы остаться человеком. Человеческая природа оказалась неискоренима из нашей памяти. И именно за нее мы и сражаемся всю нашу вечность. Мы отвергли скучное и стабильное Единение, которое было уготовано для нас в конце пути. Мы не смогли вырваться из симулятора, потому что память привязывает нас к недрам этого гравитационного колодца, но смогли прервать круг смертей и перерождений, выйти из него, научились контролировать его. Между Творцом и планетой сложное взаимодействие, равновесие между ними создает для нас среду обитания. Со временем мы научились изменять и её. Молитвы, периодические и непериодические символы, радужные купола, сеорид и тиаприн, йондали, как язык программирования. Творец видит и отвечает, Алькаан изменяется под его воздействием, так мы построили наш мир.

Девять вслушивается в слова и тембр голоса адмирала и все ещё не слышит, говорит ли он ей правду. Она потеряла свою способность.

— Хочешь сказать, ты Изначальный? — спрашивает Девять. — Один из тех людей, кто первым прилетел на Алькаан?

Адмирал взмахивает руками и взгляд его вязнет в глубине. Она не уверена что он услышал её вопрос. Его взгляд блуждал где-то далеко.

— Книгу о Семи Первых писали равианцы, люди первой волны. Они отнеслись к нашим историям очень восторженно, обожествляли