Ты будешь моей! - Анна Север

убить готова.

— Так, значит, заговорила? Может, мне сейчас все отменить? — делает ход конем, и я застываю, когда он подносит телефон к уху. — пусть Варенька подохнет, раз ее сестричка не хочет больше подчиняться.

— Сукин сын, — шиплю я едва слышно и закусываю губу. Знает гад, куда бить. Знает, что я не смогу отбить эту карту!

— Стой! — шепчу на выдохе. Голова идет кругом. Как же больно. Как обидно. Гад!

— Не слышу! — третирует меня подонок.

— Не надо звонить….

— А, вспомнила, с кем говоришь, — самодовольно заявляет он. — Только поздно, детка. Ты уже столько наговорила, что даже не знаю, как тебя простить.

Простить? Это он меня должен прощать? Ненавижу!

— На колени! — приказывает он.

— Что?!

— На колени, я сказал!

Ублюдок. Он это серьезно?! Совсем с катушек съехал? Нет…..

Задирает голову, ждет. Знает, что я сломаюсь….

— Что тут происходит? — раздается голос в дверях и в палату тут же влетает мужчина в белом халате. — Вы что тут устроили. Быстро на выход. Пациентке приписан полный покой.

— Доктор, вы, видимо, не знаете, с кем вы говорите.

— Зато вы верно подметили. Из нас с вами двоих, доктор тут я. И я решаю, кто что будет делать. Сами выйдите или охрану позвать? — заявляет мужчина, и Антон фыркая и грозя расправой плетется к выходу.

— Стой. Варя! — кидаюсь я следом, опасаясь, что этот придурок отменит операцию. Он ведь на все способен. Отбитый.

— Сядьте. Куда вы? Да вы же на ногах не стоите! — летит ко мне врач и спасает от падения.

— Нет. Пустите! Его нужно остановить!

— Это вас нужно остановить! Вы не в себе! — выносит вердикт доктор, а я вижу, как захлопывается за спиной Антона дверь.

Он ушел. Ушел… а Варя. Меня так пробирает истерика, что я не могу ее сдерживать. Ааа!

— Успокоительное! — кричит врач, и тут же бегут медсестры и санитары.

— Нет! — мотаю головой. — Мне нельзя сейчас спать. Мне нужно спасти Варю. Мне нужно увидеть Кирилла……

Но они меня не слушают. Силой укладывают на кровать и держат, пока медсестра вводит иглу, царапая кожу.

Воздух густеет, и все погружается в темноту.

Варя…. Кирилл….

Глава 42. Свадьба

— Почему она все еще спит? — слышу недовольный женский голос сквозь пелену, затягивающую сознание. — Сделайте что-нибудь!

Что? О чем это она? И голос кажется знакомым. Мама Антона? Здесь, в больнице?

— Антон Юрьевич велел утром вколоть ей еще седативного, накопительный эффект пошел, — лепечет девчонка.

— Ну так уколите что-нибудь еще. Адреналин какой-нибудь или что у вас там есть.

— Нельзя же. Сердце….

— Нельзя ей свадьбу собственную проспать!

О чем они говорят?

С трудом открываю глаза и сонным мутным зрением разбираю облака. То есть рисунок на потолке. Не помню такого в больничной палате. И стены буди другими.

— Очнулась, слава тебе господи! — рявкает дама.

Вся заряженная, будто на вручение оскара собралась. Синее платье сверкающие камни в ушах и вычурном колье. А лицо кислое, как лимон.

Я не ошиблась, полагая, что это мама Анона. Только вот не в палате, а где?

— Я позову Антона Юрьевича, — подпрыгивает девчонка в больничной униформе и выбегает в высокие двери. Приметные такие. Дом Соколовых?

— Что происходит? — Хмурюсь я.

— Свадьба твоя происходит, наконец-то. — выдает она, и будь я в себе, а не под толщей препаратов, то наверное бы уже подпрыгнула.

— Она же в субботу.

— Сегодня суббота. — выдает дама. Как такое возможно, я же в четверг под колеса угодила. Как? — Лицо попроще сделай и одевайся. Сейчас помощниц пришлю.

Выдает дамочка, и цокая толстыми каблуками уходит прочь.

Мне все еще кажется, что я сплю, и это все кошмар. Эта комната, музыка за окном, это белоснежное платье на манекене. Такое же вычурное, как колье мамам. Все переливается до ряби в глазах. Я бы выбрала что-то более элегантное. Пожалуйста, Пусть это будет сон.

— Очнулась? — вваливается Антон, и у меня от одного его вида сводит зубы.

Вырядился, как настоящий жених Еще и во всем белом, аж глаза режет.

Так. Стоп. Это не сон? Они, что меня полутора суток под успокоительным держали и сюда привезли? Совсем сумасшедшие?

— Тихо ты. Не пугайся. — говорит Антон, как-то очень спокойно. — В прошлый раз я перегнул. Давай по-нормальному.

— По-нормальному? — переспрашиваю я, потому что спокойный Антон это точно нереально.

— У нас был уговор. Вот и следуем ему. Сегодня ты выходишь за меня замуж, а твоей сестре делают операцию, — выдает он, а я гадаю.

Если это не сон, то с чего он вдруг передумал?

— Не забывай, что должна улыбаться и вести себя непринужденно, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что все это добровольно.

Ах, вот в чем дело. Силой меня можно поставить на колени, а вот к венцу через публику под плетью вывести не удастся. Вот откуда дует ветер.

— С чего мне тебе верить? — щурюсь я, не ожидая от него ничего хорошего. — Вдруг ты врешь про операцию?

— Позвони и узнай, — дает мне мой же мобильный.

Кошусь на блондина с недоверием, но номер мамы набираю. Она вся на нервах, говорит невнятно, и я сначала пугаюсь, но вскоре выдыхаю.

— Да солнышко, Ее прямо сейчас везут в операционную. — говорит мама, и я чуть ли не плачу. Не верю, что это наконец-то случилось.

— Все хорошо? — беспокоится мама.

— Все прекрасно. — шепчу я ей, не знаю, верит ли она, но отключается. Ей нужно быть там. Быть с Варей.

Убираю от уха онемевший телефон. Варе сделают операцию. Мне это не снится.

— Убедилась? Считай это свадебным подарком. Теперь ты выполняй свою часть и помни, что я в любой момент могу все остановить, если выкинешь финт. — говорит он, но, видимо, не знает, что у врачей помимо прайса есть еще и клятва Гиппократа. — Поняла?

— Поняла, — киваю я, а сама все еще мыслями с мамой и Варей.

— И еще. Хоть раз в будущем позволишь себе такую истерику, и сильно пожалеешь. Не забывай. Операция это пол дела. Твоей сестре нужно восстановление, — вот сейчас он дело говорит. — Собирайся. Гости и пресса начинают пребывать.

— Уже? — Хмурюсь я, и в комнату тут же входят две женщины с чемоданчиками. Только с рейса? Это гости? Нет. Косметологи, которые тут же велят мне умыться, чтобы приступить. А я как в тумане.

От мыслей о Варе тут же кидаюсь в другую крайность Кирилл. Антон сказал, что он цел. Он будет здесь? Почему ни разу не пришел? Его не смутило, что я пропала чуть ли не на два дня?