Кобра клана Шенгай - Марина Сергеевна Комарова

открылась дверь. Я не сразу поняла, где именно, и чуть не влетела носом в идущего впереди мужчину. Только чудом затормозила. Какого цуми он остановился?

И лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что в коридоре мы не одни. Всего в нескольких шагах от нас стоял Коджи.

Стоял и смотрел.

Этим взглядом можно было не только испепелить человека на месте, но и поджечь весь первый этаж.

Время струхнуть и забормотать, что больше никогда и ни за что не буду использовать рёку и вообще не подниму руки ни на одно живое существо. А ещё стану хорошо себя вести и каждую субботу убирать территорию у школы Годзэн, даже если и не просили. И…

И тут до меня дошло: Коджи смотрит не на меня.

Его взгляд, от которого становится дурно даже на таком расстоянии, направлен на стоящего передо мной человека.

Тишина превратилась во что-то вязкое и прозрачное, словно отравленный мёд. И попробовать тянет, и знаешь, что это верная смерть.

Я замерла, не рискуя даже сделать вдох. Отметила, что пальцы Коджи, сжимавшие черепаховую чернильницу, побелели так, что ещё чуть-чуть — и она разлетится на осколки.

«Будто представляет, что вместо чернильницы — чья-то шея», — отстранённо подумала я.

— Да продлят боги ваши дни, сейванен Эйтаро, — наконец-то произнёс Коджи, и мне показалось, что каждое его слово слетает с побелевших губ тёмным дымом.

После чего он уважительно склонился.

Вроде бы и сказал хорошие слова, а ощущение, словно проклял. И поклон этот… как насмешка.

— Да будет Плетунья милостива к вам, учитель Коджи, — ответил Эйтаро, и я невольно вздрогнула.

Та же интонация. Сплошной яд. Я не вижу выражение лица Коджи, но зуб даю, что его отзеркаливает лицо Эйтаро. Ещё чуть-чуть — и полетят искры.

— Надеюсь, её благословение будет над нами все последующие дни, — сказал Коджи.

— Если только ваши ученицы не покалечат кого-то раньше.

Упс. А это уже камень в мой огород. Я ждала, что Коджи очень недобро посмотрит в мою сторону, но он делал вид, что Аски Шенгай тут нет и близко.

— Школа Годзэн воспитывает тех, кто должен дать отпор цуми, — невозмутимо ответил он. — К сожалению, во время обучения не всё поддаётся просчётам.

— Не сомневаюсь, — холодно ответил Эйта-ро. — Именно об этом мы и поговорим.

Я закусила губу. Хорошо бы обо мне сейчас забыли. И вообще: разговор взрослых, вот пусть и разговаривают. Мне, конечно, очень хочется знать, верны ли мои предположения о визите смотрителей императора, но… сейчас лучше быть подальше отсюда.

— Если вы не возражаете, — тем временем продолжил Коджи, — ученицу… пригласим на нашу беседу позже? У неё сейчас дополнительное занятие по менталистике у господина Ячихаро.

«Только не Ячихаро!» — отчаянно хотелось заорать мне.

Но когда Коджи перевёл на меня взгляд, поняла, что очень люблю менталистику. Да нет! Я её просто обожаю! И согласна заниматься не только вечером, но и всю ночь. Зачем мне сон, когда есть менталистика!

Пауза.

Тишина.

Едва заметный кивок Эйтаро. Настолько лёгкий, что иссиня-чёрные пряди практически не шелохнулись.

— Тебя вызовут, Аска.

Голос Коджи заставил подпрыгнуть на месте.

— Да, учитель. Благодарю, — выпалила я, поклонившись.

— Иди.

Видит Плетунья, так быстро из коридора школы Годзэн не выскакивал никто! Скорость вышла настолько приличной, что распахнутая мною дверь на улицу чуть не сшибла с ног несколько девчонок, среди которых были Мисаки и Харука.

— Аска! — крикнула последняя.

Я быстро подхватила обеих подруг под руки и резво потащила за собой подальше от здания школы.

— Что произошло? Ты где была? — накинулась на меня Мисаки. — Почему прибежала Чоу с ужасом в глазах и стала тараторить, что Аске конец?

— Как видишь, Аска не закончилась, — хмыкнула я. — Что с Чоу?

— Нормально, — буркнула Харука. — Дура Фэнго совсем страх потеряла. Предлагаю устроить ей тёмную.

— Харука, — укоряще произнесла Мисаки.

— Предложение принято, — кивнула я. — Только сначала побеседуем с этой курицей.

Мы юркнули в заснеженный сад.

Так как-то лучше. Нет ощущения, что кто-то пялится тебе в спину. Можно спокойно выдохнуть.

Сильный тычок в бок, и я охнула.

— Харука, ты совсем сдурела?

— Сама сдурела, — мрачно сказала она, сложив руки на груди. — Ты с кем связалась? И почему у учителей на лицах был такой испуг, когда сказали, что тебя привезли незнакомцы, а потом повели в школу?

* * *

Случилось то, чего я не ждала. Во всяком случае, не сейчас.

Нас действительно посетили смотрители императора. Судя по хмурым лицам учителей, которых я видела, ничего хорошего ждать не стоило.

То, что я познакомилась с ними таким вот необычным способом, только усугубляло ситуацию. Если Сант, Ордо и Йонри меня увидели всего лишь как заблудившуюся ученицу (и один только Сант отметил высокий уровень рёку), то вот Эйтаро… Тут вышло прямо отвратительно.

Откровенничать с нами никто не хотел, учителям было не до этого. Поэтому я, недолго думая, шмыгнула к целителю Изаму под предлогом взять эликсир от женских болей.

Поначалу Изаму на контакт не шёл, но потом всё же вздохнул и покачал головой.

— Как плохо-то, Аска. Не могла ты просто отойти? Или вообще не высовываться сегодня? Или хотя бы пульнуть в Ордо или Санта? Первый хоть и выглядит устрашающе, но на самом деле мужик неплохой. Как и Сант, который прекрасно знает своё дело, но при этом способен идти на компромиссы. Йонри… там хуже, ледышка ледышкой, но, возможно, ему будет просто всё равно. Поставит ледяную стену, скрутит по рукам и ногам, перешагнет и пойдет дальше, а Эйтаро…

— Сейванен, — повторила я слово, которое услышала от Коджи. — Это их главный, да?

Изаму посмотрел на искрящийся изумрудной зеленью эликсир в прозрачной вытянутой бутылочке и отдал его мне.

— На вот этот. Капать в чай три раза в день. — И тут же добавил: — Сейванен — правильное звучание должности всех этих четырёх господ. Это мы тут по-простому называем их смотрителями. Но ты права, Эйтаро у них главный.

— А чем он так страшен? — поинтересовалась я.

Изаму постучал пальцем по виску.

— Подумай сама, Аска. У него специфический характер, прекрасная память и огромная сила. Происхождение покрыто пеленой тайны. Но как бы там ни было, работу он свою выполняет прекрасно, император Шунске Кса-Каран, да будут долгими его дни, оказывает ему особое расположение.

Ага, значит, не злопамятный, а просто злой и память хорошая. А ещё император благоволит. Что ж, уже предостаточно причин, чтобы запереться в комнатке у себя и не высовываться, пока все смотрители не уедут. Но вот беда… когда они уедут — никто