Благословение небес - Джудит Макнот

– И кроме того, я совсем не уверена, что он хочет меня видеть.

– Скоро мы это узнаем.

На горе, возвышающейся над извилистой тропкой с гордым названием «дорога», стоял пастух, удивленно глядя на старую телегу, с трудом прокладывающую себе путь.

– Глянь-ка туда, Уилл, – сказал он своему спутнику, – видишь, вон там?

Второй мужчина, который был его братом, тоже посмотрел вниз. На лице его отразилось изумление, а губы расплылись в беззубой улыбке при виде комичной сценки на дороге, на телеге Сэна Мак-Лэша сидели две леди – на них были шляпки, перчатки и все такое. Обе выглядели скованными, неловкими, какими-то негнущимися – прямые, как палки, спины и такие же прямые ноги, вытянутые вперед.

– Ну и потеха, – засмеялся Уилл. Он сорвал с головы шапку и стал размахивать ею, насмешливо приветствуя забавных леди. – Я слыхал в деревне, что вроде бы Ян Торнтон собирался приехать домой. Держу пари, что он уже прибыл, и эти красотки направляются к нему, чтобы согреть его постель и удовлетворить другие нужды.

Пребывая в счастливом неведении относительно того, какие мысли на их счет зародились в головах этих двух случайных зрителей на холме, мисс Трокмортон – Джонс яростно и без малейшего успеха пыталась отчистить свою черную юбку от пыли.

– Никогда в жизни со мной так не обращались, – возмущенно прошипела Люсинда, когда телега сделала еще один резкий толчок и она завалилась на бок, ударив плечом Элизабет. – Можешь не сомневаться, уж я выскажу мистеру Яну Торнтону все, что о нем думаю. Как можно пригласить двух порядочных женщин в это Богом забытое место и даже не предупредить, что дорожная карета слишком широка для этих дорог!

Элизабет открыла рот, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, но тут телега снова жутко накренилась, и она была вынуждена вцепиться в деревянный борт.

– Из того немногого, что я о нем знаю, Люси, – сказала она наконец, когда телега пошла ровнее, – ему будет абсолютно безразлично, какие трудности нам пришлось претерпеть. Он груб и невнимателен – и это еще его хорошие стороны…

– Н-н-но-оо! Н-нноо! Стоять! – вдруг закричал фермер, натягивая вожжи, и телега с ужасающим скрипом остановилась. – Ну, вон там на холме и живет Торнтон, – сказал он, указывая наверх.

Люсинда подняла голову и с чувством тихого бешенства посмотрела на большой, невзрачный коттедж, проглядывающий сквозь деревья. Она надменно повернулась к бестолковому фермеру.

– Вы ошибаетесь, дорогой мой, – веско сказала Люсинда. – Ни один уважающий себя джентльмен не станет жить в таком захолустье. Будьте так любезны развернуть это ветхое устройство в обратную сторону и отвезти нас в деревню, где нам, может быть, дадут более точные координаты. Здесь произошло очевидное недоразкмение.

В ответ на это и лошадь, и ее хозяин дружно повернули головы и посмотрели на нее с одинаковым выражением раздражения и неприязни. Лошадь тактично промолчала, но фермер, который на протяжении двенадцати миль выслушивал жалобы Люсинды и проклятия в адрес его прекрасной телеги, уже порядком устал от этой особы.

– Послушайте, миледи, – начал он, но Люсинда не дала ему продолжить.

– Не нужно называть меня миледи. Вы можете обращаться ко мне просто – мисс Трокмортон-Джонс.

– Ладно. Ну, в общем, кто бы вы там ни были, говорю вам, что это – коттедж Торнтона.

– Вы же не собираетесь оставить нас здесь! – сказала она, видя, как в этом усталом человеке вдруг снова проснулась энергия – должно быть, от радости, что он скоро избавится от надоевших пассажирок. Люсинда спрыгнула на землю, увидев, что он начал сбрасывать их вещи на обочину того, что называлось дорогой.

– А если его нет дома? – воскликнула она, наблюдая, как сжалившаяся над стариком Элизабет помогает стаскивать с телеги сундук.

– Ну, тогда мы опять спустимся на дорогу и подождем, пока здесь проедет следующий фермер. Возможно, он окажется так добр, что согласится отвезти нас обратно, – сказала Элизабет, сильно сомневаясь в такой возможности.

– Я бы не стал на это рассчитывать, – сказал фермер, когда Элизабет достала и положила в его ладонь монетку. – Большое вам спасибо, миледи, премного благодарен, – сказал он, дотрагиваясь до своей шапочки и удостоив юную леди даже некоторой улыбки, – уж больно красивым было ее лицо в ореоле светящихся золотых волос.

– Почему вы не стали бы рассчитывать на это? – потребовала ответа Люсинда.

– Да потому, – сказал фермер, забираясь на телегу, – что здесь вряд ли кто – нибудь проедет в течение ближайших двух недель, а может, и больше. Не сегодня завтра начнутся дожди. А когда идет дождь, на телеге здесь не проехать. Да вы не бойтесь так, – добавил он, сжалившись над побледневшей молодой мисс, – я вижу, из трубы идет дым, так что кто-нибудь там да есть.

Щелкнув потертым кнутом, он тронулся с места, и с минуту Элизабет и Люсинда стояли, не двигаясь, пока свежее облако пыли не осело на дорогу. Наконец Элизабет заставила себя внутренне встряхнуться и взяла инициативу в свои руки.

– Люси, если ты возьмешься за один конец этого сундука, я могу взяться за другой, и тогда мы сумеем донести его до дома.

– Ты не сделаешь этого! – возмущенно воскликнула Люсинда. – Мы все оставим здесь, и пусть Торнтон посылает за вещами своих слуг.

– Можно сделать и так, но подъем здесь очень крутой и скользкий, а сундук совсем легкий, поэтому нет смысла заставлять кого-то лишний раз спускаться за ним. Пожалуйста, Люси, я слишком устала, чтобы спорить.

Люсинда бросила быстрый взгляд на бледное лицо Элизабет, отражавшее все ее дурные предчувствия, и проглотила готовое слететь с языка возражение.

– Ты совершенно права, – бодро сказала она. Элизабет оказалась совсем не права. Подъем был действительно достаточно крут, а вот сундук, казавшийся поначалу таким легким, с каждым шагом будто прибавлял в весе по целому фунту. За несколько ярдов до дома женщины остановились передохнуть, после чего Элизабет решительно ухватилась за свой конец сундука.

– Ты иди к дверям, Люси, – сказала она задыхающимся голосом, опасаясь, что пожилая женщина надорвется, если еще хоть немного протащит этот сундук. – Здесь я его просто поволоку.

Мисс Трокмортон-Джонс посмотрела на свою покрытую пылью несчастную воспитанницу, и в груди ее вспыхнула ненависть ко всем, кто довел ее до такой жизни. С видом боевого генерала она сердито подтянула перчатки и, подойдя к двери, подняла свой зонт. Воспользовавшись его ручкой, как дубинкой, она сильно заколотила в дверь. За ее спиной Элизабет волокла сундук. – А ты не думаешь, что дома никого нет? – тяжело дыша, спросила она, протащив сундук последние несколько футов. – Ну, если они здесь, то, должно быть, оглохли! – сказала Люсинда. Она снова взяла зонт и стала наносить ритмичные удары по двери, наполняя грохотом весь дом. – Открывайте, вам говорят! – закричала она, замахнувшись в очередной раз, как вдруг дверь распахнулась, и перед ними возник мужчина, который тут же получил удар зонтиком по голове.