Братья-рыцари и камни Гроба Господня (СИ) - Никмар Алекс

Два искусанных крысами арбалетчика сначала упали на колени, а когда крысы шевелящимися гроздьями повисли на их плечах и вонзились своими когтями и зубами в их лица, безмолвно упали под ноги своих сражающихся товарищей.

Всё это Робер де Ридфор видел краем глаза, машинально рубя мечом бросавшихся на него в бессильной ярости крыс: стальные латы рыцаря были для них неодолимым препятствием. Всё внимание брата-рыцаря, как и вновь стоявшего рядом с ним Жака Мотье, было приковано к отступившему к алтарю демону.

Нергал был явно не в себе — его плоть хоть и была мертва, но без одной руки он чувствовал если не боль, то злобу, а значит — в пылу схватки, он мог допустить какую-нибудь оплошность. Переглянувшись, де Ридфор и Мотье поняли один другого без слов и с кличем «Босеан!» рванулись вперёд.

Заметив их бросок, Нергал взревел и взмахнул своим посохом. Он бил слева-направо, и тамплиерам, держащим щиты в левой руке, отразить этот удар было сложно. Брат-сержант успел повернуться лишь на пол-оборота и подставил под летящий на него череп свой меч. Демон был всё ещё слишком силён — клинок вырвало из руки Мотье, а каменный череп, продолжая своё движение, ударил в центр его щита.

Мотье показалось, что он попытался остановить своим щитом летящее в него бревно — сила удара подняла его в воздух и швырнула на спины стоявших позади него двух, отбивающихся от крыс сержантов. Все трое упали на покрытый чадящими дымом обгоревшими крысиными трупами пол нефа. Воспользовавшись этим, прорвавшиеся в огненный круг крысы бросились на их спины и плечи, настойчиво царапая своими острыми, но бесполезными против сержантских доспехов зубами, их кольчужные бармицы и склёпанные из стальных пластин большие закрытые шлемы…

Робер де Ридфор всего этого не видел. Используя то, что посох демона ударил в Мотье, он молниеносно рубанул Нергала по его второй руке и перерубил её в локтевом суставе. Обрубленная часть, вместе с сжимавшей посох кистью, упала вниз и демон на несколько мгновений застыл, не веря тому, что тамплиеры сумели лишить его привычного ему оружия, а заодно и обеих рук.

— Ты заплатишь за это, храмовник! Я бессмертен и я приду за тобой!..

— Исчадие ада! Вернись же в ад! — с этим криком рыцарь воззвал к силе камня и вогнал меч в грудь возвышавшейся перед ним чёрной фигуры. Камень огня откликнулся на зов своего хранителя мгновенно: клинок раскалился, вокруг него вспыхнуло и загудело белое пламя. Развивая свой успех, де Ридфор рванулся вперёд и, что было силы, пригвоздил демона к основанию дубового алтаря.

Чёрный плащ начал гореть, а под ним, шипя и трескаясь, лопаясь вскипевшим жёлтым гноем, начала гореть и жариться плоть демона. Грудь Нергала горела, и хотя его мертвая плоть не приносила ему боли, он заорал так, что воины Храма втянули головы в плечи:

— Тамплиеры! Божьи храмовники! Надменные лицемеры и жалкие слуги вашего никчемного Папы! Вы радуетесь, что победили меня? Ха-ха-ха! Вы ещё не знаете, что этот жалкий трус — ваш Римский Папа — он же вас и продаст! Это он отправит вас на костры! И этим — ха-хах-ха-ха!.. — вы ответите за то, что сделали со мной! — Нергал дёргался и извивался, пытаясь освободиться от пригвоздившего его к загоревшемуся алтарю меча, но брат-рыцарь лишь усиливал силу пожирающего нечестивую плоть огня, и вскоре демон прекратил эти попытки. Теперь он уже не орал, захлёбываясь пламенем, он выкрикивал лишь отдельные слова, и слова эти были ужасны:

— Знайте: вы все сгорите так же, как сейчас сгораю я, но я возрожусь, как всегда возрождался, ведь я — Бог, а боги бессмертны! Я вернусь — пройдёт всего лишь сорок лет — и я вернусь! Ибо когда-то насытившись живою плотью, и моя плоть снова станет живою. И вот тогда: я найду каждого из вас, где бы вы ни были, где бы вы ни прятались: в селениях, городах, лесах и горах — я найду вас везде, я посещу каждый уголок христианской Европы, неся вам страшный мор! Я клянусь: вся земля покроется погребальными кострами, где будете сгорать вы, ваши дети и ваши внуки! Вы запомните меня и назовёте «Черным мором»!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты всё ещё не наговорилось, жалкое отродье?.. — Робер де Ридфор усилил исходящий из меча огонь, и пламя охватило уже всю черную фигуру изрыгающего проклятия демона.

Нергал рассыпался прахом прямо на глазах брата-рыцаря, но он всё ещё слышал исторгаемые им слова:

— Я вернусь, рыцарь! Европа содрогнётся! Я заберу каждого третьего, я буду забирать жизни королей и герцогов, баронов и графов, я буду десятками тысяч забирать горожан и крестьян, я заберу миллионы! Я буду свирепствовать до тех пор, пока камни снова не станут моими, и тогда я воцарюсь над миром живых и мёртвых и смогу достать вас, будь вы даже в святых могилах! Ха-ха-ха!..

Последним, в гудящем пламени клинка, распался в пепел до последнего мгновения держащий контуры головы чёрный капюшон, но рыцарь всё ещё не вынимал из раскалившегося и исчезающего в огне пепла свой меч. Наконец, пламя уничтожило и сам пепел.

Де Ридфор отпустил силу камня и почувствовал, что и сам находится на пределе своих собственных сил. Обернувшись, он увидел, что всё кончено: стена окружавшего их пламени исчезла, но с ней исчезли и десятки тысяч осаждающих её крыс — без управляющего ими демона они, утратив к людям всяческий интерес, разбегались по своим норам…

К рыцарю спешили братья-сержанты и арбалетчики. Подбежав к де Ридфору, они подхватили его под плечи. Держась за ушибленную грудь, тяжело подошёл, опираясь на плечо товарища, брат-сержант Жак Мотье:

— Мы сделали это, брат-рыцарь. Мы победили зло, город спасён, и, по-моему, спасён не только этот город…

— Во славу Господа, Мотье, — голос рыцаря был слаб, но глаза его светились удовлетворением, — во славу Господа…

Мотье и помогавший ему стоять на ногах сержант кивнули и тихо промолвили:

— Non nobis, Domine, non nobis, sed Nomini Tuo da Gloriam! — Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему воздать Славу!

— Аминь, братья, — голова де Ридфора упала на грудь, он чувствовал, что ещё немного и потеряет сознание:

— Мотье!

— Да, брат-рыцарь?!

— Этот посох… мы должны забрать его, мне кажется — я знаю, для чего он нужен…

— А меч демона, его нам тоже взять с собой?

— Да, заверните его в мой плащ — от этого дыма он стал совсем чёрным — мне кажется, что оруженосцы его уже никогда не отстирают!..

— Ваша воля, брат-рыцарь, мы всё сделаем! — всё ещё опираясь на помогавшего ему стоять сержанта, Жак Мотье начал давать распоряжения:

— Вы: несите брата-рыцаря наружу, ему нужен свежий воздух и дайте ему воды! Вы — упакуйте в плащи посох и меч демона, смотрите — укутайте их так, чтобы никто не видел, что внутри!

— А что с нашими погибшими братьями?!

— Оставим их на попечение бургомистра, я думаю, он сделает всё, как надо…

Всего через несколько минут, сержанты и арбалетчики выполнили его приказы, и вскоре все, оставшиеся в живых тамплиеры покинули кирху. На каменном полу нефа остались лежать сотни мёртвых исходящих дымом тлеющей шерсти крыс, и заваленные ими тела трёх тамплиеров и двух стражников.

На центральной площади, поредевший отряд храмовников — измождённых тяжёлым боем, закопчённых дымом и гарью, в изорванных, с тлеющими подпалинами черных плащах и мантиях — встречало несколько сотен уцелевших жителей вольного имперского города Ульма.

Тяжело шагавший впереди тамплиеров Мотье остановился и громко, так, чтобы его голос был услышан всеми, заполнившими площадь людьми, воскликнул:

— Босеан! Услышьте, люди и возрадуйтесь: пришедшее в ваш город зло уничтожено! Демон мёртв, и прах его развеян! Ульм снова свободен!

Несколько мгновений ничего не происходило, но затем по площади пронёсся всеобщий вздох облегчения. Тут и там люди осеняли себя крестными знамениями, женщины улыбались и плакали, мужчины неумело и стеснительно снимали с себя шапки и скупо улыбались. Многие из стоявших в толпе жителей, несмотря на текущие по их лицам слёзы, начали читать благодарственные молитвы и осенять нательными крестами и взятыми из своих домов распятиями медленно идущих воинов ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова.