Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

рефракции и отражения, модели сосредоточения на сетчатке света, его преобразовании в изображение, передающееся от одного нейрона к другому, – не могут увидеть, что гиперврата совершают с пространством-временем. Сосредоточение света в какое-либо связное изображение страдает одним дефектом. Коллапсом смысла.

Такая дискретность дрожит, сотрясается, распространяется. Часть ее откалывается. Как следствие рябь устремляется в черноту, по образу камня, упавшего в воду. Отчасти уловленное отражение стаи рыб, сверкнувшее один раз, отразив свет своей чешуей, а потом изменив в совместном движении направление – исчезнувшее.

Вовсе не в первый раз такое случается, а когда оно случилось в предыдущий раз… вскоре после того как Декакел Ончу держала руку своего перепуганного насмерть пилота и воображала, как подрагивающая чернота между звездами может преобразоваться в голодные кольца с пастями, как у миноги. Как эта темнота может поглотить всю полноту имаго-линий, прежде чем появится хотя бы малейший шанс сохранения памяти.

В предыдущий раз не было никакого устойчивого потока тейкскалаанских военных кораблей через Дальние врата. Ончу надеялась, что если Дарц Тарац использовал всю станцию Лсел как наживку для Тейкскалаана в надежде вытащить империю из ее схрона и бросить в пасть этих кораблей-колец, то по крайней мере в пастях кораблей-колец перестанут гибнуть ее пилоты.

Она надеялась, но теперь и в этом было отказано.

Послание приходит, громкое и кричащее, отчаянный, сдавленный вопль по трансляции дальнего радиуса действия: «Они прячутся в гипервратах, они и ВЫГЛЯДЯТ, как гиперврата, они преследуют меня, мои скоростные ограничения не позволяют мне…»

Ончу, сидевшей в каюте Центра управления пилотов, который она считала истинным сердцем Лсела, невзирая на всю веру «Наследия» в то, что им является хранилище имаго-машин, не оставалось ничего иного, как просить своего пилота не возвращаться домой. Не приводить за собой это ненасытное чудовище, которое, по мнению Тараца, может сожрать империю, к хрупкой оболочке станции Лсел. Этот поступок был худшим в ее жизни. Когда придет время умирать, она будет умирать с мыслями об этом, о занозе, добравшейся наконец до ее сердца после многих лет медленного движения по ее плоти. Она посылает такое сообщение в транслятор дальнего радиуса действия: «Проходи через гиперврата. Если они будут тебя преследовать, позволь им преследовать тебя. Дзох Анджат, – так звали ее пилота или имаго этого пилота во всех их итерациях, – я с тобой. С тобой весь Лсел, проведи их через гиперврата в надежде, что империя с другой стороны готова тебя принять. Я буду слушать…

Она не получает ответа – только позиционный сигнал. Небольшой сдвиг в этой дискретности вокруг Дальних врат. Дзох Анджат и ее преследователь пролетели через врата. Чтобы исчезнуть.

Декакел Ончу очень хорошо умеет слушать, и она остается у своих инструментов в течение долгих часов. Но она больше никогда не услышит посланий от Дзох Анджат.

Дзох Анджат, послушная и патриотично настроенная, встретила смерть – но не ту, которую ожидала. Тейкскалаан действительно находится по другую сторону Анхамематских врат, но он видит лишь состоящую из трех колец пасть вражеского корабля, его не волнует судьба малого патрульного, погибшего в пламени их выстрела из энергетического оружия. Это ничуть не волнует. Возможно, Тейкскалаан просто ничего не заметил, а может, и заметил или не оставил без внимания, но исключительно ради собственной безопасности. Потому что одному из пилотов Семнадцатого легиона, который видит, как материализуется рвущаяся дискретность, это кажется фланговой засадой.

Декакел Ончу не может слышать пение «мы», совсем не может слышать. Не так, как если бы затухание числа голосов на корабле колец изменяло не громкость пения, а лишь его форму. Она думает языком, в конце концов.

Она думает языком и вдруг обнаруживает, что слезы разрывают ее душу, что она ждет голосов, которые никогда не придут к ней, по крайней мере, пока она жива.

Глава 8

…хотя Одиннадцать Станок три индикта оставался среди эбректи, он не обеспечивал ученых империи тем, что называется физиологической информацией. Его «Письма» представляют собой философское и нравственное исследование, и, возможно, не следует ожидать, человек может дать и духовное толкование жизни среди инородцев, и точное описание их физических привычек, развития, диеты и патологических проявлений. Но одна только выразительность почти полного отсутствия в тексте практической информации означает, что читатели «Писем» в гораздо большей степени знакомы с умонастроениями Одиннадцать Станка, чем с телом эбректи – или с какими-либо другими их особенностями. Мы отправили поэта туда, куда следовало отправить целую команду исследователей-иксплантлей.

Введение в научный комментарий к «Письмам с нуминозного фронтира», написанным по поручению иксплантля Два Подвески, главы отделения медицинской этики в Мемориальной обучающей больнице имени Двенадцать Солнечной Вспышки.

>> ЗАПРОС / автор: ОНЧУ (ПИЛОТЫ)/ «Реимплантация»

>> В базе данных не существует никаких документов, касающихся «реимплантации». Пожалуйста, уточните ваш запрос и попробуйте еще раз.

>> ЗАПРОС / автор: ОНЧУ (ПИЛОТЫ)/ «Ремонт имаго»

>> найдено 237 результатов. Показать? Уточнить запрос?

>> УТОЧНИТЬ / автор: ОНЧУ (ПИЛОТЫ)/ «хирургический» ИЛИ «посттравматический»

>> найдено 19 результатов. Показаны в алфавитном порядке…

данные о запросах, сделанных Декакел Ончу, 92.1.1-19А в Лселскую медицинско-исследовательскую базу данных

(Тейкскалаанское летоисчисление)

По другую сторону последних гиперврат между ними и войной располагался Флот. Или, по крайней мере, шесть легионов этого Флота и куча кораблей поддержки, носившихся между громоздким изяществом крупных истребителей, флагманов и крейсеров. Их было столько, что они затмевали звезды. Правда, звезд в небе было не так уж и много. Махит знала этот сектор пространства, хотя никогда не бывала здесь прежде – на ресурсы сектор был небогат, контролировал его Тейкскалаан, а станция Лсел наблюдала за ним и практически больше ничего не делала.

Именно в этом месте Дарц Тарац впервые и заметил инородцев, за прослушиванием которых она провела шесть тошнотворных часов. Махит сто раз прокрутила звукозапись, пока не обрела уверенность, что, если ее разбудить посреди ночи, она сможет повторить эту последовательность помехового шума и металлического лязга в остаточном образе звука. В этом секторе исчезло немалое число пилотов Лсела, что выстроилось в закономерность, которую заметил сначала Тарац, а потом, спустя время, Декакел Ончу. Они заметили это, взяли на заметку, а потом использовали. Тем не менее звезд здесь было маловато. Ни звезд, ни небес, как на Городе или любой другой планете, а только огромное количество тейкскалаанской огневой мощи.

Все корабли были исключительно красивы. В детстве Махит насмотрелась фильмов-биографий с такими страшными сценами, что от них перехватывало дыхание, потому что неизбежно возникала мысль о том, что способен сделать Флот с планетой. Не со станцией – никогда не со станцией, неизменно с планетой, всегда находящейся очень далеко, но экстраполяции давались Махит без труда. Насмотрелась она и сериальных драм о жизни на одном из кораблей тейкскалаанского легиона, в которых герои носили форму, а в свободное время устраивали поэтические соревнования. От этого тоже перехватывало дыхание. Черт, она глотала все это, как сахарные пастилки. Она, вероятно, все еще могла объяснить сюжеты, витиеватые любовные истории, политику и многосезонные сделки между фракциями, но вот она здесь, и даже после всего, что случилось с ней в Городе три месяца назад, она все еще сомневалась. Головокружительно