Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

– Смотря… – голос звучал так, словно из меня вышибли весь воздух, и чувствовала я себя соответственно.

Он ждал, потом издал нетерпеливый возглас.

– …что ты слышал, – жалобно закончила я.

Быстро и молча он шагнул ко мне и осторожно взял меня за руки.

– Не расстраивайся! – попросил он, присел так, что его глаза оказались на уровне моих, и вгляделся в мое лицо. Мне было стыдно. Я попыталась отвернуться. – Ты скучаешь по маме, – прошептал он, – и волнуешься за нее. А когда идут дожди, их шум мешает тебе уснуть. Раньше ты часто говорила о своем прежнем доме, теперь уже реже. Однажды ты пробормотала: «Слишком уж зелено», – он тихонько засмеялся, и я поняла, что он старается не усугублять мою обиду.

– А что еще? – потребовала ответа я.

Он понял, что я имею в виду.

– Ты повторяла мое имя, – признался он.

Я вздохнула, смирившись с поражением.

– Часто?

– Для тебя «часто» – это сколько?

– О, нет… – моя голова поникла.

Он бережно привлек меня к себе.

– Тебе незачем смущаться, – зашептал он мне в ухо. – Если бы я только мог видеть сны, они были бы о тебе. И я бы нисколько не стыдился.

В этот момент мы оба услышали хруст гравия под шинами, по окнам скользнули лучи фар и осветили нас. Я замерла в объятиях Эдварда.

– Ничего, если твой отец застанет меня здесь? – спросил он.

– Даже не знаю… – я попыталась быстро обдумать ситуацию.

– Значит, в другой раз…

И я осталась одна.

– Эдвард! – прошипела я.

В ответ я услышала призрачную усмешку, а потом тишину.

Отцовский ключ повернулся в замке.

– Белла? – позвал Чарли. Раньше этот вопрос раздражал меня: я, конечно, кто же еще? А теперь оказалось, что вопрос не настолько неуместен.

– Я здесь, – ответила я, надеясь, что он не заметит ничего необычного в моем голосе. Выхватив из микроволновки свой ужин, я успела сесть за стол как раз к тому времени, как он вошел в кухню. После целого дня, проведенного с Эдвардом, мне показалось, что Чарли при ходьбе издает слишком много шума.

– А можно и мне? Вымотался. – Наступая на задники сапог, он стащил их. Рукой он опирался на спинку стула, на котором только что сидел Эдвард.

На свой ужин я набросилась, еще пока готовила еду для Чарли. Лазанья обожгла мне язык. Пока разогревалась вторая порция, я разлила молоко по двум стаканам и сделала из своего такой жадный глоток, словно заливала пожар. Ставя стакан на стол, я увидела, что поверхность молока в нем дрожит, и только тогда заметила, что у меня трясутся руки. Чарли уселся на все тот же стул, и контраст между ним и тем, кто занимал этот стул раньше, выглядел комично.

– Спасибо, – сказал он, когда я поставила перед ним тарелку.

– Как прошел день? – спросила я скороговоркой, торопясь сбежать к себе в комнату.

– Хорошо. Клев был… а ты как? Сделала все, что собиралась?

– Вообще-то нет. Слишком хороший день выдался, чтобы торчать в четырех стенах, – я запихнула в рот еще один большой кусок.

– Да, славный был денек, – согласился Чарли. Не то слово, мысленно подхватила я.

Расправившись с остатками лазаньи, я одним глотком допила молоко.

Чарли поразил меня наблюдательностью:

– Спешишь?

– Ага, устала. Хочу лечь пораньше.

– Ты как будто на взводе, – заметил он. Господи, ну почему ему вздумалось проявить внимание именно сегодня?

– Да? – вот и все, что я смогла ответить. Торопливо сполоснув посуду в раковине, я перевернула ее и поставила сушиться на кухонное полотенце.

– Суббота… – задумчиво произнес он.

Я молчала.

– На сегодня никаких планов? – вдруг поинтересовался он.

– Нет, папа, просто хочу отоспаться.

– Здешние парни не в твоем вкусе – так, что ли? – он явно что-то заподозрил, но держался как ни в чем не бывало.

– Нет, просто пока никто не приглянулся, – я старалась быть честной с Чарли, поэтому упоминать о «парнях» не стала.

– А я думал, Майк Ньютон… ты же вроде говорила, что общаешься с ним.

– Как с другом, папа, – и только.

– Знаешь, все равно никто из них тебе не пара. Вот поступишь в колледж, тогда и выберешь.

Мечта каждого отца – выпроводить взрослую дочь из дома, пока в голову не ударили гормоны.

– Вот и я так думаю, – согласилась я, направляясь к лестнице.

– Спокойной ночи, милая, – сказал он мне вслед. Теперь, наверное, весь вечер будет прислушиваться в ожидании, когда я попытаюсь улизнуть из дома.

– Увидимся утром, папа.

Точнее, сегодня ночью – ты же придешь проверить, у себя ли я.

Медленно, притворяясь усталой, я поднялась по лестнице к себе, хлопнула дверью так громко, чтобы Чарли наверняка услышал, а потом на цыпочках бросилась к окну. Открыв его, я высунулась в ночь. Я всматривалась в темноту, в непроглядные тени деревьев.

– Эдвард! – шепотом позвала я, чувствуя себя полной дурой.

Тихий смешок и ответ послышались из-за моей спины:

– Да?

Резко обернувшись, я в изумлении схватилась за сердце.

Широко ухмыляясь, Эдвард лежал поперек моей кровати. Руки он заложил за голову, ноги свесил с края и выглядел воплощением непринужденности.

Я ахнула, медленно оседая на пол.

– Извини, – он поджал губы, стараясь спрятать усмешку.

– Подожди, дай сердцу отойти.

Он сел медленно, словно опасаясь снова напугать меня. Потом подался вперед, протянул руки, взял меня за плечи, как ребенка, и усадил на кровать рядом с собой.

– Посиди здесь, со мной, – попросил он, накрыв холодной ладонью мою руку. – Как сердце?

– Это тебя надо спрашивать. Ты же наверняка слышишь его лучше, чем я.

От его негромкого смеха завибрировала кровать.

Минуту мы сидели молча, слушая, как замедляется стук моего сердца. Я думала о том, что Эдвард в моей комнате и Чарли сейчас дома.

– Можно мне еще минутку на человеческие потребности? – спросила я.

– Конечно, – он жестом отпустил меня.

– Сиди здесь, – напуская на себя строгий вид, велела я.

– Есть, мэм, – и он сделал вид, будто превратился в статую прямо на краю моей кровати.

Я вскочила, схватила с пола пижаму, со стола – сумку с туалетными принадлежностями, выскользнула из комнаты, оставив в ней свет, и закрыла за собой дверь.

Снизу слышался шум телевизора. Я громко хлопнула дверью ванной, чтобы Чарли не вздумал подняться проведать меня.

Я спешила, как могла. Яростно почистила зубы, стараясь действовать и тщательно, и быстро, уничтожая все следы лазаньи. Но поторопить горячую воду в душе не удалось. Она расслабила напряженные мышцы моей спины, успокоила сердце. От привычного запаха шампуня я почувствовала себя тем же человеком, каким была не далее как сегодня утром. Я старалась не думать об Эдварде, ждущем в моей комнате, потому что тогда пришлось бы начинать успокаиваться заново. Наконец тянуть было дольше некуда. Я закрыла воду и наскоро вытерлась, снова впадая в спешку. Потом надела дырявую футболку и серые спортивные брюки. Слишком поздно жалеть, что я не взяла с собой шелковую пижаму из «Victoria's Secret», которую мама подарила мне на позапрошлый день рождения: с несрезанными ярлычками, она так и осталась валяться где-то в ящике комода.

Я снова вытерла волосы полотенцем и быстро расчесала их. Бросила полотенце в корзину, сунула щетку для волос и зубную пасту в сумку. Сбежала по лестнице, чтобы показаться Чарли в пижаме, с мокрыми волосами.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Белла.

Мое появление его удивило. Пожалуй, настолько, что этой ночью он вряд ли станет проверять, дома ли я.

Я взлетела по лестнице, прыгая через две ступеньки, но стараясь не шуметь, вбежала к себе в комнату и старательно закрыла дверь.

За все это время Эдвард не сдвинулся даже на долю сантиметра, восседая на моем линялом стеганом одеяле, как статуя Адониса. Я улыбнулась, и его губы задрожали: статуя оживала.

Он окинул меня взглядом, заметив и влажные волосы, и драную футболку. И поднял бровь.

– Мило.

Я поморщилась.

– Нет, тебе правда идет.

– Спасибо, – шепнула я, подошла, села рядом с ним, скрестив ноги, и принялась изучать рисунок линий на дощатом полу.

– Зачем все это?

– Чарли думает, что я куда-то собралась тайком на ночь глядя.

– А-а… – он задумался. – Почему?

Как будто он не знал мысли Чарли лучше, чем я когда-либо надеялась узнать.

– Наверное, решил, что у меня взволнованный вид.

Он взял меня за подбородок и вгляделся в мое лицо.

– На самом деле у тебя очень теплый вид.

Он наклонился и приложил свою холодную щеку к моей. Я не шевелилась.

– М-м-м… – выдохнул он.

Когда он прикасался ко мне, задавать вразумительные вопросы было почти невозможно. Мне понадобилась целая минута, чтобы собраться с мыслями.

– Похоже, теперь… тебе уже легче находиться рядом со мной.

– Тебе так кажется? – пробормотал он, касаясь носом моей щеки. Я почувствовала легкое, словно крылом мотылька, прикосновение его руки: он отвел назад мои влажные волосы и коснулся губами впадинки под ухом.