Шаман - Алексей Калугин

– Разумеется, – как ни в чем не бывало поддержал Зунна стрелок. Как будто речь шла о самом что ни на есть обыденном предмете, вроде дегустации пиццы.

– Видимо, именно поэтому среди отцов-основодержателей Церкви Возрождения господствует мнение, что магическая практика сложилась на Земле в результате некого палеоконтакта, когда все человечество или отдельные его представители испытали на себе воздействие мощной аномальной активности. А если так, то и проводить магические ритуалы следует на территории вновь открывающихся аномальных зон. Последователям «возрожденцев» несть числа. Среди них множество весьма влиятельных и не менее богатых людей. Я слышал, не так давно президент России заявил, что стал «возрожденцем». Так что с финансами у «возрожденцев» все в порядке. Вот они и финансируют самые различные проекты, так или иначе связанные с поисками чего-то запредельного в аномальных зонах. Чего-то, что позволит им, пусть не одарить всех обещанным бессмертием, но хотя бы продемонстрировать свою силу, свои возможности. В свое время с «возрожденцами» работал мой отец. Поверьте мне, он не был религиозным фанатиком. Оккультные практики интересовали его, но он подходил к этим вопросам исключительно с рациональной позиции. Да, временами он делал неожиданные и противоречивые заявления, порой выступая по телевидению, показывал какие-то магические артефакты и даже демонстрировал их силу. Но все это было не более чем самореклама. Таким образом отец доставал деньги для продолжения своих исследований.

– В аномальной зоне на территории Гоби ему удалось открыть Колодец Душ, – заметил Брейгель.

– Ничуть этим не удивлен, – едва заметно улыбнулся Зунн. – Только это была не магия, а наука. Наука, которой в нашем мире пока что нет названия. Наука, которая позволяет управлять пространством и временем в обход существующих законов физики. Которая, образно выражаясь, позволяет нам оказаться по другую сторону черной дыры и собственными глазами увидеть, что происходит с материей, которая, с точки зрения наблюдателя, находящегося с привычной для всех стороны, просто навсегда исчезает.

– Стоп! – поднял руку Брейгель. – Вот это мне нужно обдумать!

Орсон устроился у костра и задумчиво смотрел на огонь. Рядом с ним сидел Осипов и, запрокинув голову, глядел на звезды. По другую сторону костра расположился Камохин. Стрелок перебирал пистолет, который взял на смену тому, что отдал Трацюку.

– Мне нужен Ной! – неожиданно заявил Орсон. – Мне необходимо с ним поговорить!

– Я здесь. – Появившись из-за спины англичанина, мункумболе присел на корточки. – Что ты хочешь мне сказать?

– Я хочу спросить.

– Спрашивай.

Орсон ткнул пальцем вверх:

– Ты смотрел на звезды?

– Да.

– Тебе они знакомы?

– Нет.

– Так я и знал!

– Что ты знал?

– Мы не на Земле!

– Это что-то меняет?

– Это порождает новые вопросы.

– Спрашивай.

– Ты знаешь, где мы?

– Во Времени Сновидений.

– Это не ответ.

– Это хороший ответ. Ты просто не готов его принять.

– Ладно, принято. Как нам попасть назад?

– Для этого вопроса время еще не пришло.

– Отличный ответ!

– Я знал, что тебе понравится, – улыбнулся шаман. – Спрашивай еще. Мне нравится. Ты умеешь задавать вопросы.

– А вот кутяара не любят отвечать на вопросы.

– Ну, на то они и кутяара. Они не живут, а играют. Но о кутяара ты знаешь больше, чем я.

– А что ты знаешь о трехглазых?

Абориген уселся поудобнее.

– Сначала я думал, что ничего о них не знаю. Но потом кое-что вспомнил.

Тут уже к разговору биолога с аборигеном начали прислушиваться и остальные сидевшие у костра.

– Далеко, на юго-востоке Южной Австралии, в Куронге, когда-то жило племя гумпала, чьим тотемом являлась трясогузка. Сейчас этого племени уже нет. Оно перестало существовать в конце шестидесятых годов прошлого века. Так порой случается. Женщины гумпала выходили замуж за мужчин из других племен или следом за мужьями перебирались в города, где жизнь казалась проще. Старики умирали, и некому становилось рассказывать детям легенды племени. Один из гумпала, я слышал, уехал в Америку и стал там известным художником. Вот только имя его я не знаю. Вернее, я знаю, как его называли здесь, когда он был гумпала, но, став американцем, он взял себе другое имя, которое я не знаю. Сегодня нет ни одного человека, который называл бы себя гумпала. Так вот, несуществующему ныне племени гумпала принадлежит легенда, которую не рассказывают более ни в одном другом племени. И никто теперь не может точно сказать, как и когда она появилась и о чем в ней рассказывается, потому что это мог знать только мункумболе гумпала. Я тоже не знал, о чем эта легенда, хотя и слышал ее пару раз, когда еще юношей гостил в племени гумпала. Я был уверен, что образы этой легенды глубоко символичны и мне никогда не понять их истинного значения. Так я думал вплоть до сегодняшней ночи. Я не помню легенду дословно. В молодости, когда память еще меня не подводила, я не позаботился о том, чтобы записать ее. В легенде рассказывается о странном существе, именуемом сборщиком, которое однажды явилось ниоткуда для того, чтобы забрать у человека по имени Наргир самое дорогое. Самым дорогим для Наргира был его новорожденный сын. Наргир не пожелал отдавать сына сборщику и вступил с ним в бой. Но сражаться с ними было непросто, потому что у сборщика не было тела, а была одна только голова. Огромная голова с тремя глазами, огромным ртом и страшными зубами. Наргир был силен и ловок. Он несколько раз поражал сборщика то копьем, то нулла-нулла, то каменным топором. Но какую бы глубокую рану он ни нанес сборщику, она почти моментально затягивалась. Бой продолжался три дня и три ночи, и под конец Наргир совсем обессилел. Он понял, что ему не победить сборщика, и стал умолять того, чтобы он забрал его, Наргира, вместо сына. Но сборщик был неумолим. Он проник в вурли Наргира, убил его жену, схватил сына и исчез вместе с ним. Похоронив жену, Наргир безутешно рыдал целую неделю. Все руки его были изрезаны в кровь каменным ножом. По прошествии недели Наргир сделал себе шапку из белой глины и поклялся, что не снимет ее, пока не отыщет сына. Он взял в одну руку вунде, в другую – нулла-нулла и отправился на поиски сборщика, укравшего его сына. Больше его никто никогда не видел.

– Это все?

– Да.

– Жаль. Я бы не отказался узнать, как Наргиру удалось отыскать сборщика.

– Почему ты думаешь, что он его нашел?

– В противном случае он бы рано или поздно вернулся. Так ведь?

– Кто знает.

– Однако легенда ясно указывает на то, что сборщик – это не живое существо, наделенное собственным разумом, а некая сущность, подчиненная кому-то другому, – заметил Ной. – Гумпала никогда бы не назвали живое существо просто сборщиком – оно обязательно получило бы какое-то имя. Но я точно помню, что мункумболе гумпала, рассказывавший эту легенду, называл его просто сборщиком!

– По всей видимости, трехглазые – это управляемые зонды, задачей которых является сбор неких образцов, – высказал предположение Осипов.

– Только не управляемые, а автономные, – уточнил Орсон. – Если бы ими кто-то управлял, они бы не вели себя столь глупо, как в нашем случае. Мне вообще кажется, что их здесь бросили. Или забыли.

– Кто бросил? – спросил Камохин.

– Тот, кто привез их сюда.

– А почему их бросили? Если они представляют собой угрозу?

– Может быть, это боевые роботы? – предположил сидевший неподалеку Ксавьер.

– Нет, нет, нет! – протестующе замахал руками Орсон. – Послушайте меня внимательно! Во-первых, – англичанин указал пальцем на Ксавьера, – никакие это не боевые роботы. С боевыми роботами мы бы так запросто, с помощью головешек, не справились! Во-вторых! – Орсон указал на Камохина. – Представь себе ситуацию: мы прибыли в некую аномальную зону, рассчитывая пробыть там определенное время. Не для того, чтобы схватить пакаль и тут же убежать, а чтобы наконец-то заняться серьезной научной работой. Мы расставляем повсюду приборы для автоматического сбора данных и тихо-мирно занимаемся своей работой. Как вдруг раздается сигнал тревоги! Случилось что-то неожиданное, и нам необходимо срочно эвакуироваться. Над нами уже завис вертолет, с него нам спустили сетку, в которую мы спешно кидаем самое ценное оборудование. А затем и сами забираемся в вертолет. Все! Нас больше нет! Однако в той страшной спешке, в которой проводилась эвакуация, мы почти наверняка что-нибудь забудем или не успеем забрать. В конце концов, нам могут просто приказать: «Бросьте вы это! Не до того сейчас! Жизнь дороже!» И наши приборчики продолжают себе что-то там замерять и фиксировать, даже когда нас уже нет. Здесь, возможно, произошло что-то подобное. Трехглазые остались без присмотра и тупо продолжают выполнять работу, на которую они запрограммированы.