Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

На мое счастье подъезд оказался проходным, и, на бегу выхватывая пистолет, я метнулся к противоположной двери. Легкие разрывались от нехватки воздуха, давным-давно сломанные ребра горели огнем, голова кружилась, но сбавлять темп было никак нельзя – если не оторвусь сразу, шансов пережить схватку уже не будет. Это по-первой ведьмы так лоханулись со своими чарами – сейчас разговор будет другой. Или стрелами зачарованными нашпигуют, или тупо с безопасного расстояния из автоматов расстреляют – ресурса «Архангел» надолго не хватит. А так хоть какой-то шанс удрать остается.

Я скатился по ступенькам к выходившей на противоположную сторону дома двери, и тут она неожиданно распахнулась. Тело среагировало совершенно самостоятельно, и заскакивавший в подъезд бородатый мужик рухнул с простреленной головой. Его оставшийся на улице напарник вскинул помповое ружье и зарядом картечи в щепки разметал деревянный косяк. Передернуть дробовик он уже не успел – выскакивая из подъезда, я всадил ему в грудь пару пуль и бросился бежать к соседнему дому.

Дальше – все сплошь урывками. Перепуганные лица людей, высокий забор, падение в сугроб, школьный двор и снова – подворотни, переулки, заброшенные гаражи…

Протиснувшись в узкую щель между двумя ржавыми гаражами, я сунул пистолет в кобуру и сполз на землю. Сухой кашель буквально выворачивал легкие наизнанку, ноги наотрез отказывались разгибаться, а в обожженную ножом ладонь потихоньку начала возвращаться чувствительность. Лучше бы она так и оставалась замороженной – ощущения, будто в мясорубку пальцы сунул. Блин, так и сдохнуть недолго.

Кое-как откашлявшись, я поднялся на ноги и уткнулся лбом в холодную стену. Хреново мне, хреново. Но суетиться сейчас никак нельзя – если и дальше, как заяц угорелый, нестись буду, то либо на валькирий по собственной дурости нарвусь, либо дружинники тормознут. Лучше здесь пережду. Один фиг, все дворы проверить не смогут. А чарами своими точно не найдут – я как от магического поля закрылся, так защиту и не ослаблял уже.

Пусть суетятся, как устаканится все, так и потопаю дальше. А пока и мозгами пораскинуть можно. Не верится, что все это представление только из-за Кати устроено было. Ох, не верится. Ведьм одних сколько понагнали, наемники средь белого дня палить не постеснялись. Да и не собирался со мной никто разговаривать – сразу в оборот взяли. Что ж такое творится?

Не знаю, сколько бы я еще не решался выглянуть наружу, но тут мимо прошаркала тащившая за собой сумку на колесиках старуха. Грымза с подозрением покосилась, вот и пришлось быстренько валить из облюбованного укрытия. А то капнет о подозрительном типе околоточному, разбирайся с ним потом.

Небо как-то очень уже незаметно затянуло серыми облаками, повалил легкий снежок, и на улице сразу посмурнело. Такое впечатление – вечер глубокий, хотя еще и четырех быть не должно. Но это ничего, все равно засветло на съемную квартиру вернуться не рассчитывал. А так даже проще: меньше в глаза бросаться буду. А если еще и снег идти не перестанет, и вовсе ни одна собака не узнает.

К дому, в котором обретался двоюродный брат Дениса Селина – Кирилл, я подошел, уже несколько отдышавшись. Нет, самочувствие, конечно, будто трамваем переехали, но все же лучше, чем было. Еще б немного и точно кони двинул.

Пробежавшись глазами по окнам на последнем этаже дома, я удовлетворенно хмыкнул – на кухне Кирилла горел свет. И это просто здорово: легко где-нибудь шляться мог. Как бы еще ему весточку передать? Ведь даже во двор заходить нежелательно. Запросто какая-нибудь из заинтересованных сторон могла наблюдательный пункт организовать. Если запалюсь – примут под белые рученьки и устроят допрос с пристрастием, а то и просто без затей на тот свет отправят.

– Эй, старый, ходь сюды, – усевшись на торчавшее из снега основание сломанной скамейки, позвал я обходившего мусорные кучи старика в драном зипуне, протертых ватных штанах и облезшей заячьей ушанке.

– Чего еще?! – агрессивно замахал палкой дед, расценивший это приглашение, как покушение на свою охотничью территорию.

– Заработать хочешь? – нашарил я пару пятисоток и показал купюры старику. – Сгоняй вон до того дома, скажи одному кренделю, что ружье он хреново починил и руки ему за такую работу надо вырвать, потому как растут они у него оттуда, откуда у порядочного человека ноги растут. Пусть идет и переделывает.

– Так он мне накостыляет, поди, – насторожился дед.

– А ты халявы хотел?

– Давай сюда, – протянул руку старик.

– Обожди, – остановил его я. – Пятихатку сразу даю, остальное, как весточку передашь и вернешься.

– Сам-то чего не сходишь? – спрятал свернутую на несколько раз банкноту куда-то за пазуху дедок.

– Иди, давай, – указал на нужный подъезд я. – Крайний этаж, дверь приметная – не перепутаешь. И смотри, не вздумай с деньгами деру дать. Поймаю – убью.

Старик что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и, закинув за спину набитый каким-то хламом полиэтиленовый пакет, направился к Кириллу. Дожидаться его на месте я, само собой, не стал и, стоило дедку скрыться за дверью, тут же отправился в соседний двор. Если у Кирилла есть время пообщаться, я его и отсюда увижу. Если же дедка по дороге выпотрошат, то будем надеяться, успею смыться.

К месту нашей встречи передавший весточку дедок вернулся минут через десять. Побегал кругами вокруг разломанной лавки, поискал меня и, выкрикивая на весь двор матерные ругательства, удалился куда-то по направлению к Красному проспекту. Пятисот рублей ему, видите ли, мало. Совсем старый обнаглел. Это за десять-то минут работы! Да и мало ли кто ему что обещал? Другой бы по шее накостылял, да задаток забрал. Пусть вообще еще спасибо скажет, что на приличного человека нарвался.

Кирилла я чуть не пропустил. Накинувший на голову капюшон длинной куртки парень выскочил из подъезда и сразу же направился вслед за убежавшим со двора стариком. Через пелену падавшего пушистыми хлопьями снега его фигура была едва различима, но уж этого-то шкелябра ни с кем другим не спутаешь. И что замечательно – никто не проявлял к моему приятелю интереса. По крайней мере, внутренним взором ничего подозрительного заметить не удалось. И это радует…

Выждав некоторое время, я сбежал с подъезда и направился вслед за Кириллом. Тот все так же пер к Красному проспекту и даже ни разу не обернулся посмотреть, не упали ли ему на хвост. И что это все значит?

Насторожившись, я замедлил шаг и несколько запоздало завертел головой по сторонам, но тут остановившийся на обочине проспекта Кирилл обернулся и помахал рукой. Вот ведь глазастый! И когда только спалить успел?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});