Обет молчания - Марселла Бернстайн

Никаких разноцветных радуг. Плавные линии вокруг ее имени были жирно обведены черными и красными чернилами.

САРА ДОУНИ.

В начале двенадцатого он был на Флит-стрит. Он помнил ее еще узкой улочкой в те незапамятные времена, когда по ее сторонам то тут, то там выгружали огромные рулоны газетной бумаги, чтобы потом отправить их в печать, запах типографской краски становился прелюдией нового трудового дня. Теперь улица не будила прежних чувств. Банки и всевозможные бутики, девушки, покупающие колготки в обеденный перерыв, бары, закусочные — Флит-стрит изменилась до неузнаваемости. Он зашел в аптеку «Бутс» купить таблеток парацетамола на случай, если вдруг разболится голова.

Дойдя до Барклайз-банка, он понял, что пропустил номер восемьдесят пять, здание Агентства печати и новостей. Пришлось вернуться. Войдя вовнутрь, священник предъявил документы дежурному и направился в библиотеку газетных материалов.

Пока лифт поднимал его на шестой этаж, он молча разглядывал старую фотографию Софи Лорен. Ориентируясь на стрелки-указатели, он прошел по узкому коридору и очутился в большом помещении, заполненном письменными столами, телефонами, людьми и газетами. Работник агентства, с которым отец Майкл созванивался накануне, принес ему две коричневые папки, набитые газетными вырезками.

— Скверная история, — произнес он в надежде завязать разговор. Он говорил с ирландским акцентом, словно вынимая из слов самую сердцевину.

— Неужели? Ничего не слышал об этом, — отстраненно ответил отец Майкл.

— Именно скверная. Я тогда еще подумал, выглядит милым ребенком, обыкновенная девочка, живущая по соседству. — Он посмотрел на Майкла с любопытством, пытаясь угадать, что привело сюда священника.

Майкл объяснил:

— В этой истории замешано третье лицо, и этому человеку требуется моя помощь.

— A-a. — Его любопытство было удовлетворено.

Он указал на письменный стол и ксерокс.

Майкл устроился за столом. К стене были пришпилены записки и бумажки. Обрывки газет валялись повсюду, даже на полу. Прежде чем приступить к работе, Майкл пытался собраться с духом. Его обуревали противоречивые чувства: желание окунуться в тайну, с одной стороны, и предчувствие столкновения с чем-то немыслимым — с другой. Возможно, более ужасным, чем он представлял себе до сих пор.

Последние по времени вырезки лежали сверху. В первой папке он обнаружил «Сан» с репортажем об окончании процесса на первой полосе. Большую часть страницы занимала семейная фотография с маленьким смеющимся мальчиком, обнимающим большого лохматого пса. Внизу — заголовок большими буквами: «СЕСТРА-БЛИЗНЕЦ ЗВЕРСКИ УБИВАЕТ РЕБЕНКА».

Майкл почувствовал, как кровь стынет в его жилах. Он не раз слышал подобные слова, но впервые в жизни он, поняв, что они значат, ощутил физическую боль и отчаяние и ледяное покалывание в руках и ногах.

Боже правый! Ну конечно! Эта кровавая драма наделала много шуму, о ней писали все без исключения газеты. В то время он находился в Риме. Эхо этой страшной истории докатилось туда, ее горячо обсуждали, обвиняя и недоумевая, как подобное могло случиться. Как ребенок, девочка оказалась способной совершить такое ужасное злодеяние, такой тяжкий грех. Удивительным казалось то, что убийство совпало с днем ее рождения — ей как раз исполнилось двенадцать лет.

Отец Майкл усилием воли заставил себя читать дальше. «Дейли мейл» напечатала фотографию девочки-подростка в темном школьном купальном костюме, сидящей на волнорезе какого-то пляжа. Он долго рассматривал такое знакомое и в то же время такое чужое лицо двойника сестры Гидеон.

У девочки был смущенный вид, она сидела, подтянув одну ногу и обхватив ее руками. Краткий миг между детством и юностью. Чистый ясный взгляд из-под озорной челки, тонкая выбившаяся прядка. Когда он впервые увидел эту фотографию на газетной тумбе в Пьяцца дель Пантеон много лет назад, первое, что пришло ему в голову, это то, что девочка — жертва преступления.

Такая фотография не могла означать ничего другого. В то далекое погожее утро он с сочувствием смотрел на юное личико. Ожиданиям и мечтам, которым она так лучезарно улыбается, верно, уже не суждено сбыться. Ее лицо было типичным лицом жертвы, в нем не было ни злобы, ни коварства, ни дерзкого вызова. Один из тех снимков, что печатают в газетах, сопровождая репортажами о девочках, найденных закопанными в лесу, изнасилованных и выброшенных вблизи безлюдных трасс или заколотых в парке среди бела дня.

Подробности он прочел позже, когда пил кофе после лекции по моральным основам философии. Если бы он своими глазами не увидел написанное черным по белому, никогда бы не поверил, что лицо той девочки — лицо убийцы. Прочитав статью, он недоверчиво хмыкнул.

Эта история оказалась находкой для репортеров, падких до сенсаций; вот где можно развернуться. «ДЕВОЧКА-МОНСТР ОТНИМАЕТ ЖИЗНЬ». «Сан» излагает хронологию событий. «ЧУДОВИЩЕ С ПРЕЛЕСТНЫМ ЛИЧИКОМ». На первой полосе — фотография матери погибшего малыша, худощавой женщины с небрежно собранными волосами, ее поддерживает пожилой мужчина, очевидно ее отец.

«Сегодня, такого-то числа, двенадцатилетняя Катарина Доуни была приговорена к пожизненному сроку заключения за умышленное убийство маленького мальчика, за которым присматривала».

«Вынесенный приговор слишком несправедлив, — срывающимся голосом сетует охваченная горем мать жертвы, Пэт Келлер, выйдя из зала суда. — Она жестоко убила беззащитного ребенка. Она не заслуживает жизни. Когда-нибудь она выйдет на свободу. Мой ребенок, мой сыночек мертв. У ее матери осталась еще одна дочь, а мой мальчик был у меня единственным».

Статья в «Дейли телеграф» была написана в том же истерическом духе. «НЯНЯ-ПОДРОСТОК ПОДЛО УБИВАЕТ СВОЕГО ПОДОПЕЧНОГО». В материале содержится больше подробностей.

«Полгода назад мрачным октябрьским вечером двенадцатилетняя Катарина Доуни отправилась к соседям, чтобы посидеть с ребенком, пока Том и Пэт Келлер сходят в кино. Обе сестры-близняшки хорошо знали двухлетнего Арона и в течение года неоднократно присматривали за ним. Но тем вечером Кейт впервые доверили остаться с ним одной. Вечер был исключительно холодным, и мать подвезла ее на машине. Ровно в семь часов они были на месте. Домой она не вернулась.

На протяжении последних семи дней участники процесса делают все возможное, чтобы восстановить объективную картину событий той чудовищной ночи. История девочки-близнеца, откладывающей заработанные деньги для того, чтобы купить подарки своим близким, имеет все элементы психологического триллера, в котором самые обыкновенные события перестают идти нормальным чередом, отклоняются от курса и совершают непредсказуемый виток, ведущий к трагической развязке».