Чёрные сердца - Александр Амзирес

исчезновение в портале. Даже на таком расстоянии она видела, что демоны исчезали в пасти портала вовсе не добровольно.

«Истинная» поняла, что теперь Стражей осталось всего двое. Поняли это и находившиеся рядом с ней сородичи.

Только вот сами Стражи не поняли этого, не успели понять. За что и поплатились.

Понемногу начинающие приходить в себя, «истинные» легко окружили демонов. И когда, наконец опомнившись, они решили снова подняться в воздух, было уже поздно.

Запутанные в тряпичном хламе и верёвках, они потеряли драгоценные секунды, и навсегда остались на земле. «Истинные» не торопились, поэтому крики демонов ещё долго разлетались по округе.

Вначале это были крики, полные негодования и агрессии.

Затем они сменились криками отчаяния и боли.

Уцелевшие «истинные» сполна отплатили незваным гостям.

* * *

В воздухе запахло озоном. Затем раздался треск и из маленького портала, открывшегося на некотором расстоянии от земли, выпало тело демона. Он едва успел сгруппироваться, но всё же хорошенько приложился грудной клеткой к песчаной поверхности, сбив дыхание.

Тряхнув головой, Никто шумно выдохнул и поднялся на ноги, осматриваясь по сторонам.

Нить, за которой он следовал в пустоте, привела его в нужное место. Впрочем он и не сомневался в способностях суккуба.

Он нашёл её недалеко от места своего появления. Она находилась без сознания, и её глаза беспокойно бегали под веками. Арексис держала голову Эклипсо на коленях, чуть покачиваясь и напевая тихую мелодию себе под нос, пытаясь успокоить суккуба.

Это место было укрыто холмами и валунами, поэтому пока что они были скрыты от глаз «истинных». Впрочем скрываться от них постоянно и не входило в планы Никто. Сейчас нужно было лишь обезопасить Арексис и Эклипсо от находящихся под влиянием сильных эмоций, обитателей этих мест. А затем наладить контакт с ними.

— Ты жив! — обрадованно воскликнула Арексис, почувствовав Никто. — Получилось.

— Получилось, — кивнул Никто, тронув затылок «истинной», словно поглаживая.

Он присел на корточки и накрыл ладонью беспокойные веки суккуба.

— Твоя нить направляла меня, — тихо произнёс Никто, — в тумане безмятежности. Пусть теперь и моя нить направляет тебя, в тумане безумия.

* * *

Эклипсо бежала в темноте, царапаясь плечами о сухие деревья. Она держала за руку Эйко. Они обе боялись потерять друг друга в этом непроглядном лесу. Боялись потерять самих себя.

— Эйко!? — крикнула Эклипсо, обнаружив, что её ладонь больше не сжимает ладонь сестры. — Эйко!

— Где ты!? — кричала Эйко, не ощущая больше руку сестры.

Эйко натыкалась на колючие ветви, едва успевая уворачиваться и сохранять глаза. Сестры нигде не было видно. Она даже больше не ощущала её. Она была одна в этой чаще.

Где-то невдалеке сверкнул огонёк костра. Он словно сам собой притягивал её.

Суккуб лишь моргнула, и вот она уже сидела возле пламени. Напротив неё располагалась до боли знакомая ей статуя. Та самая, которая была во многих помещениях города. Та самая, которая брала свою «плату» вовсе не деньгами.

— Давно не виделись, Эйко, — янтарные глаза сверлили суккуба. — Ты просрочила оплату уже несколько раз. Где твоя ладонь? Где твоя плоть?

Эйко инстинктивно дёрнулась и спрятала руку за спину. Совсем по-детски. Она прекрасно помнила последний раз, в номере отеля. Она прекрасно помнила каждый раз, когда этот ужасный алтарь получал свою плату. Каменная голова на кубе. Грубо обработанный янтарь в глазницах. Зияющая пасть. Выворачивающее наизнанку сумасшествие.

— Нет, — замотала она головой. — Нет, нет, нет. Я уже давно не житель города. Я ничего тебе больше не должна.

— О! — хихикнул алтарь. — Вовсе не обязательно быть горожанином, чтобы нести свою повинность. Или ты забыла, где вообще находишься?

Хохот эхом разнёсся по тёмной чаще, криками воронья.

— Я прекрасно помню, где нахожусь, — насупилась Эйко, сдерживая слёзы. — Каждую секунду этот мир огня и пепла напоминает об этом.

— «Я прекрасно помню…», — отвратительно коверкая и передразнивая её голос, ответил алтарь. — Как ты можешь хоть что-то помнить, Эйко? Ты ведь даже не настоящая.

— Я…, — запнулась Эйко. — Я настоящая. Я живая.

— А-ха, ха, ха, ха! — заливисто рассмеялся алтарь. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. Ты всего лишь фантом воспалённого сознания Эклипсо, вот и всё.

— Нет!

— Да! Ты всего лишь часть её личности, которую она всегда боялась в себе осознать. Всегда боялась принять. Оно и понятно, как можно принять себя похотливой шлюхой? Отец бы такого явно не одобрил, а?

Слёзы брызнули из глаз Эйко:

— Замолчи! Ты понятия не имеешь…

— О, я как раз прекрасно «имею понятие», о чём говорю. Эклипсо просто не смогла смириться, что часть её сознания любит вино и разгульную жизнь. Не смогла смириться, что просто любит скакать на членах за деньги. Что получает удовольствие от этого совершенно искренне. Впрочем, разве можно обвинять суккуба в любви ко всему этому?

— Заткнись!

— Поэтому и появилась ты, Эйко. Мусорный бак, в который Эклипсо слила свою тёмную сущность, пытаясь спрятать её от себя и отца. Знаешь, что я думаю? Думаю Эклипсо с превеликим удовольствием избавилась бы от тебя, если бы у неё появилась такая возможность.

* * *

— От кого ты бежишь, Эклипсо? В этом лесу все твои друзья.

Суккуб сидела на берегу озера, освещаемого луной. Рядом с ней сидела тень её отца. Даже сквозь лесную тьму было заметно, что эта тень полностью накрывает Эклипсо.

— Я не знаю, — ответила она. — Здесь как-то жутко. Не спокойно.

— Это всего лишь твоя усталость. Накопившийся, лишний груз.

— Да, я так устала за это время. Я так хочу просто спокойствия. Просто…

— Просто убрать ненужное, вот что, — перебил её голос. — Тебе нужно избавиться от ненужного. Отсечь от себя.

— Но… это ведь часть меня самой. Как ни крути.

Тень фыркнула:

— Отвратительная часть тебя. Тебе самой не противно?

— Я…

— Лично мне противно, — тень не давала Эклипсо вставить и слова. — Отвратительно осознавать, кем является твоя дочь. Разве этому я учил тебя? Разве для этого я пожертвовал всем!?

Эклипсо всхлипнула.

— Позорище! — продолжала тень. — Какое же ты позорище!

* * *

Золотистая, длинная змейка, ползла по ночной тьме. Она изредка останавливалась, приподымала свою маленькую мордочку, и ощупывала воздух своим раздвоенным язычком.

Она уже напала на след, и теперь уверенно ускорилась к своей цели.

* * *

— Давай сюда свою ладонь, долбаная шлюха! — тихо шептал алтарь. — Я не отпущу тебя без платы.

Эйко, заливаясь слезами, скрутилась на земле в позе эмбриона.

— Я обещаю, что буду пережёвывать твою похотливую плоть как можно медленней. Чтобы насладиться тобою сполна. Ты же любишь доставлять наслаждение, а? В конце концов, разве не это твоё