Президентский марафон - Борис Ельцин

"Борис Николаевич, буду с вами тоже полностью откровенен. Такие нагрузки не для моего возраста. Вы должны меня понять в этом вопросе. Хочу доработать нормально, спокойно до конца. Уйдем вместе на пенсию в 2000 году".

После первого голосования по Черномырдину Юмашев вновь провел несколько встреч с Примаковым. "Евгений Максимович, какие ваши предложения, что будем делать?" Примаков отвечал: "Давайте предлагать Юрия Дмитриевича Маслюкова, это хороший экономист". - "Борис Николаевич ни за что не согласится на премьера-коммуниста, вы же знаете, Евгений Максимович. И что же, будем распускать Думу?" Тогда Примаков твердо, глядя Юмашеву прямо в глаза, ответил: "Думу ни в коем случае распускать нельзя".

...И вот третий, последний, раунд наших переговоров в Кремле, утром в четверг, 10 сентября. Сегодня должно решиться все. Как должно решиться было еще неясно.

...Сначала Примаков опять наотрез отказался. Но я попросил его не уходить, подождать в приемной, пока приедут Маслюков и Черномырдин. Юмашев продолжал уговаривать Примакова, не теряя времени, не теряя ни одной минуты до приезда двух других кандидатов.

Именно в эти последние полчаса все и решилось.

Примаков внезапно сказал: "Иванов, мой заместитель, еще не готов для роли министра. И потом, завтра у меня начинается большая международная поездка. Что я скажу моим партнерам?" Валентин посмотрел на него с надеждой. "Нет, нет, я не могу", - замахал руками Примаков. "Вы мудрый человек, Евгений Максимович. Вы должны это понять. А вдруг с президентом что-то случится? - Юмашев понял, что это последний шанс. - Кто будет управлять страной, кто окажется у власти? Лужков? Вы этого хотите?" - "Нет". - "Я могу сказать президенту, что вы согласны?" Примаков молчал. "Я могу?" - повторил Валентин. Примаков молчал.

Юмашев влетел в мой кабинет буквально за несколько минут до того, как туда вошли все трое кандидатов в премьеры.

На столе у меня лежал текст письма в Государственную Думу. Я попросил всех сесть и сказал: "Я обращаюсь в Думу с предложением по кандидатуре нового главы правительства. Прошу поддержать

кандидатуру... "

И сделал паузу.

Все трое сидели молча, буквально затаив дыхание. Каждый ждал, что я назову его. Даже Маслюков, у которого практически не было шансов.

"...Евгения Максимовича Примакова!" - с чувством облегчения и удовлетворения произнес я.

Политика - искусство возможного. Но есть в политике и иррациональное начало. Дыхание судьбы. Наверное, Виктор Степанович не почувствовал, что судьба против него. Вот и на той последней встрече перед третьим туром голосования он по-прежнему перечил ей, шел напролом.

Даже после того как я объявил о своем решении, Черномырдин приводил все новые и новые аргументы, что необходимо их, Примакова и Маслюкова, назначить первыми вице-премьерами, а его в третий раз внести на думское голосование. "А если не утвердят?" - спрашивал его я. "Да куда они денутся!" - настаивал Черномырдин. Примаков и Маслюков молчали. "Евгений Максимович, есть у Виктора Степановича шансы пройти через Думу?" - спросил я после долгой паузы. "Ни малейшего",

помедлив, ответил Примаков. То же самое ответил и Маслюков.

Черномырдин помолчал. Потом вдруг откинулся на спинку стула и сказал: "Борис Николаевич, я всегда поддерживал кандидатуру Примакова. Это хорошее решение. Поздравляю, Евгений Максимович!"

В этот же день, 10 сентября, Думе была предложена кандидатура Примакова. Он был утвержден подавляющим большинством голосов.

Кстати, поразительная вещь - все самые тяжелые кризисные периоды восьми с половиной лет моего пребывания у власти приходились именно на эти три месяца: август, сентябрь, октябрь. Золотая осень, бархатный сезон. Что ж за треклятое время такое?! Почему именно в этот момент происходит в государстве, в политической составляющей общества какой-то выплеск энергии, почти направленный взрыв? Я даже пробовал выяснить это у своих помощников, чтобы они привлекли науку, просчитали все неблагоприятные факторы этих месяцев. Да нет, говорят, все нормально. Обычные месяцы.

Ничего себе обычные!

Август 1991-го. Путч. ГКЧП. Вся страна висит на волоске.

1992 - 1993 годы сплошь были кризисные, но пик-то кризиса, с вооруженными столкновениями в центре Москвы, со штурмом Белого дома, выпал опять на сентябрь-октябрь 93-го.

1994 год. Сентябрь. "Черный вторник". Рублевая паника.

1995 год. Выборы в Думу. Полная победа коммунистов и их союзников.

1996 год. Моя операция на сердце.

1997 год. Банковская война. "Книжный скандал".

1998 год. Финансовый кризис, дефолт, отставка Кириенко, полоса междувластия. Назначение Примакова.

1999 год. Взрывы в Москве и других городах страны.

... Просто диву даешься, что за странная закономерность. Ну а если вспомнить, что власть упала в руки большевиков как раз в эти месяцы в 1917 году, что именно эти месяцы стали самым главным испытанием страны в XX веке, когда в 1941-м мощная Советская Армия была смята и отброшена фашистами, поневоле призадумаешься.

Я иду по дорожке парка. Вокруг - красно-желтая листва. Пожар, пожар... Любимый осенний воздух, очищающий, прозрачный, ясный.

Мысли постепенно переходят в другое русло. Все-таки политический кризис - явление временное и в чем-то даже полезное. Я даже по себе знаю: организм ждет кризиса, чтобы преодолеть болезнь, обновиться, вернуться в свое хорошее, обычное состояние. Взлеты и падения. Жизнь человеческая волнообразная, как кардиограмма.

И если на мой период в истории России выпало так много кризисов - не моя вина. Кризисная эпоха между двумя стабильными промежутками. Только бы скорее выйти к этой стабильности.

Но последний кризис был не похож на все прежние. Он ударил по едва-едва родившемуся среднему классу, по собственникам, по бизнесменам, по людям дела, по профессионалам, и это больнее всего. Ведь ради них, ради того, чтобы появилась у них какая-то уверенность, чтобы дети учились в хорошем вузе, чтобы можно было съездить отдохнуть за границу, чтобы появился хотя бы первоначальный достаток, чтобы можно было начать строить дом или переехать в новую квартиру, купить хорошую мебель, машину, все и затевается. Именно эти люди - главная моя опора. Если им стало плохо, если они от нас отвернутся это гораздо более глубокий кризис. Гораздо.

Иду по аллее, ворошу листву. Пожар, пожар...

Поймут ли эти люди, что я их не предавал? Не знаю. Тяжелая осень, тяжелая зима нас ждет. Но в холодном, прозрачном этом воздухе простой человек наконец должен увидеть истину. Стоит только посмотреть внимательно. И если мы переживем, осилим эту осень и эту зиму - все нам обязательно станет ясно.

Рассеется дым от костра, в котором жгут листья. И в чистой перспективе прояснятся и лес, и поле.

Вот такая природная философия. Может, неуклюжая? Но мне от нее становится легче.

"ПРИМАКОВСКАЯ СТАБИЛИЗАЦИЯ"

Итак, политический кризис был разрешен.

И что самое главное - драматические события сентября, когда страна около месяца жила без правительства, не вывели нас за конституционные рамки.

Мы получили передышку, чтобы опомниться и ответить на вопросы: что же с нами произошло, каковы итоги кризиса и вообще что сейчас нужно делать?

Всех интересовало, продолжает ли Россия быть президентской республикой? И не перешла ли реальная власть от президента к оппозиции? Если посмотреть газеты тех дней, политические комментарии, ответ получился бы однозначный. Россия уже не президентская республика. С курсом либеральных реформ покончено. Молодые реформаторы, с которыми президент так долго возился, довели страну до экономического края. За краем - уже пропасть. Задачу оттащить страну от края, расхлебывая чужие ошибки, вынуждено решать левоцентристское правительство Примакова. Уж оно-то точно пойдет другим путем. Причем ключевую роль в этом правительстве играет Юрий Маслюков, экономист советской плановой школы. Жесткий сторонник военно-промышленного комплекса и госзаказа, убежденный противник гайдаровских реформ.

Таким образом, на всей политике Ельцина можно ставить жирный крест.

Между тем я абсолютно не разделял этих тревожных, даже порой трагических настроений, которые царили в прессе. Я спокойно присматривался к новому правительству, потому что был уверен в одном: худшая точка кризиса уже позади.

Пытался определить, какой же будет моя новая политическая стратегия. Оборонительной, выжидательной? Это зависело от того, что реально происходит в общественном сознании, в настроениях людей. И постепенно приходило понимание: в обществе нет никакой паники, объявленный в сентябре полный крах либеральных ценностей, либеральной политики на самом деле не состоялся.

Кризис не коснулся российской глубинки. Люди в деревнях недоуменно спрашивали горожан: а что за кризис? Объясните... У российских крестьян не было банковских вкладов. И это, как ни парадоксально, сыграло свою положительную роль.