Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова

сейчас грохнется в обморок! После такого жара, конечно, он не в силах еще…

Гектор пружинисто оттолкнулся от пола руками, подбросил свое тренированное тело вверх и хлопнул ладонями перед собой, снова приземлился на вытянутые руки и несколько раз отжался от пола, затем мощно оттолкнулся. На спине его бугрились мышцы.

Он встал. Поймал на бедрах едва не свалившееся на пол полотенце.

– Вот так я себя чувствую, Катенька.

Она в изнеможении закрыла глаза, ноги были ватными. Гектор перепрыгнул через угол кровати и подхватил ее на руки, закружил по номеру.

– Мы не уедем. И не бросим наше общее дело. Я не развалина. Не слабак. Я все доведу до конца. Я тебе докажу.

И Катя, голова которой шла кругом, поняла: Гектора Троянского снова не переубедишь. Их «вторая ночь под одним кровом» привела его в состояние, близкое к эйфории, и твердой несокрушимой мужской решительности.

Ее предположения вскоре подтвердились – на гостиничной рецепции Гектор оплатил номер на трое суток вперед. И потребовал, чтобы бойлер не отключали. Еще он попросил дополнительно две чистые простыни и второе одеяло. В кофейне, куда они отправились завтракать, он закупил несметное количество еды – с собой. Кофейню, как оказалось, держал тот же самый хозяин Шапиро, что и отель, его жена предложила Кате отведать свежий фермерский творог – «только что из Кашина привезли». Завтракали просто, по-деревенски, но вкусно. Гектор поинтересовался:

– Что я говорил в отключке ночью? Некоторые моменты смутны…

– Дерзости, – ответила Катя. Вспомнила его страстный шепот и как он в бреду пытался сорвать с себя бинты и пластырь…

– Контроль утратил. Непростительно с моей стороны, минус в карму, да? – Он пил свой двойной эспрессо, смотрел на Катю не отрываясь. – А сейчас у меня с концентрацией большая проблема… Потерялся вконец… У тебя волосы блестят на солнце… волосы твои как шелк…

– Сосредоточься. – Катя улыбнулась ему. Она ела кашинский жирный творог и пила свой капучино. – Насчет минуса в карму – пожалуй, нет. Первый раз прощается. Ночью у тебя часто мобильный сигналил, сообщения приходили.

– А зачем ты волосы подкалываешь? Красиво, конечно, стильно… Но лучше распусти их по плечам, как ночью…

– Гек, сконцентрируйся. – Катя уже смеялась, едва не подавившись капучино без мятного сиропа, потому что шлемоблещущий Гектор имел такой вид…

– Да… сейчас… сообщения… черт их принес. – Гектор очнулся, полез в карман пиджака за мобильным и начал просматривать мейлы.

Наконец-то переключился на их общее дело, которое всего полчаса назад отказывался бросать.

– Скинули данные на Родиона Пяткина – его чуриловские адреса и номер мобильного, однако не все, что я по нему запросил. Мы его сегодня навестим. А здесь что прислали? Надо же… ну и новости… зашибись…

– Какие новости? – Кате не терпелось узнать.

– Наконец-то пришло, что я ждал. Я инфу запросил по родственникам Мосиных сразу после убийства. Ну, вопрос наследства ведь тоже не надо сбрасывать со счетов как версию, правда? Кому их новый коттедж достанется, старая изба не в счет, но мясной магазин! И самое главное – раскрученный бизнес. У Маргариты Мосиной родственников нет. Кстати, ее девичья фамилия Баблоян. А у Ивана Мосина, как здесь пишут мне, имеется единственная родственница с материнской стороны – племянница Лариса Никитична Филатова.

– Она же его молодая любовница в Чурилове пятнадцать лет назад, фельдшер. – Катя вся обратилась в слух. – И она теперь его единственная наследница, которая получает все их имущество.

– По ней имеется еще кое-что весьма серьезное, – продолжил Гектор, глядя в мобильный. – Подростком она состояла на учете в полиции, база данных выдает до сих пор такие сведения, потому что вопрос учета связан с убийством.

– С убийством?

– В двенадцать лет она проходила несовершеннолетним свидетелем с подозрением на соучастие в убийстве отца, совершенном ее матерью. Однако соучастие девочки не было доказано. Но ее все равно поставили на учет. А мать за убийство отца получила срок в десять лет. Суд учел доводы защиты, что убийство было совершено из-за агрессии мужа-алкаша, хотя до самообороны там ситуация, видимо, недотянула. Мать Ларисы зарубила мужа топором.

Катя замерла – они снова подходили к чему-то очень серьезному, важному, скрытому пока еще от глаз завесой тайны многолетней давности.

– И тогда у них дома тоже был или пожар, или поджог, подробности мне в отчете не приводят. – Гектор продолжал читать мейл. Про завтрак он словно забыл. – Пока мать сидела в колонии, над Ларисой оформили опеку ее дед с бабкой и… здесь сказано, ее родной дядя. Затем мать вернулась из тюрьмы.

– Почему в Чурилове те, с кем мы встречались – особенно пенсионер-опер, – даже не упомянули о таких событиях в семье местного фельдшера? В маленьких городах подобное невозможно скрыть. Но нам никто даже не заикнулся, Гек!

– Их семья до убийства жила в Шатуре, как мне написали, – ответил Гектор. – После освобождения матери они переехали в Чурилов. Скорее всего, от пересудов. Возможно, мы сами бы наткнулись на шатурское уголовное дело в архиве, оно же под мой тег подпадало, если бы проверили тома, что еще оставались… Лариса устроилась в Чурилове фельдшером. А ее дядя Мосин к ней регулярно наведывался. А теперь, после его смерти, именно она получит все его достояние. По кашинским меркам, немалый куш.

– Наш Филемон-Мосин не похож на персонаж из мифа, оказывается, он не просто неверный муж, но и кровосмеситель. А Лариса, подобно Ифигении, пережила убийство матерью отца. – Катя раздумывала. – Гек, ты правильно подметил: кашинское двойное убийство в некоторых деталях в чем-то совпадает с делом сестер Крайновых, хотя полного тождества нет. И нельзя говорить о едином почерке убийцы. Но мы слышим дальнее эхо… Как будто все уже было в Чурилове и повторилось в Кашине, правда, иначе… Словно кто-то помнил и воспользовался как калькой… копиркой… Но внес свои изменения. А теперь у нас убийство номер три в Шатуре – где убийца был изобличен и даже наказан. Но имеется очевидец, как и в случае с нашим тромбонистом. В Чурилове мальчик, в Шатуре – девочка, ставшая взрослой женщиной, пережившая страшную семейную трагедию. Можем мы задать себе сложный вопрос?

– Какой?

– Не является ли Ифигения истинной дочерью своей матери?

Гектор глянул на Катю.

– Ясно… надо же… Как ты образы искусно используешь…

– Так же, как и ты миф о Филемоне и Бавкиде, иногда это помогает объяснять ситуацию, – ответила Катя. – Мать-убийца умерла, Лариса куда-то переехала. Прислали тебе ее адрес? Где она живет?

– Поселок Пески, муниципальное образование в Подмосковье. – Гектор перелистал мобильный. – Отсюда всего пятнадцать километров. А из Кашина еще