Несостоявшаяся свадьба - Нэнси Гэри

— Боже ты мой! — изумилась Фрэнсис. — Что ты такое говоришь?

— Найди того, кто его подделал. Это не слова и не мысли моей Хоуп. Ты мне родной человек. К кому я еще могу обратиться?

22

Фрэнсис, Аделаида и Билл стояли на крыльце дома Кэботов и ждали, когда кто-нибудь откликнется на их звонок, отчетливо слышный внутри. Пауза была слишком продолжительной, и Аделаида уже начала нервно теребить пуговки на своем траурном жакете.

— Перекусить мы могли бы и где-нибудь по дороге, — с мрачной иронией произнес Билл. — Не так уж нужно нам их угощение, если они не успевают накрыть стол.

— Они проявили такую доброту, пригласив нас, — сказала Аделаида, не понимая, что этим еще больше раздражает мужа. — Фонд, учрежденный в память Хоуп, — их идея, а не наша. Ведь правда? И дело тут не в угощении. Нас позвали не на чай, а для подписания документа.

Что мог на это ответить Билл? Только проворчать что-то невнятное, а Фрэнсис вообще промолчала, помня, как Фиона накануне высказывалась насчет невесты своего сына.

К ее удивлению, дверь им открыла не розовощекая горничная, а Джек. Затененные очки не могли скрыть черных кругов под его глазами, а на бледном лице выступили бисеринки пота. Полы его рубашки торчали из-под пояса, брюки измялись, а голубой пиджак болтался на нем, как на скелете. Одной рукой он держался за дверной косяк, словно боялся потерять равновесие, в другой сжимал хрустальный стакан, почти доверху наполненный коричневым напитком.

— Планы изменились. Папа перенес церемонию в яхт-клуб. Там же заказан и ужин. Родители уже отправились туда.

Хотя яхт-клуб находился всего в пяти минутах езды, невежливо было со стороны Кэботов не дождаться своих гостей.

— А ты присоединишься к нам? — спросила Аделаида.

— Да, но папа торопился подготовить нашу посудину к плаванию и поручил мне встретить вас. Езжайте, а я, пожалуй, предпочту прогуляться пешком. Встретимся там.

— А если я составлю тебе компанию? Не возражаешь? — предложила Фрэнсис.

Джек отхлебнул из стакана изрядную порцию и кивнул, правда, без особого энтузиазма.

— Извинитесь за меня. Мы ненадолго запоздаем, — обратилась Фрэнсис к Лоуренсам.

— Конечно, конечно, — успокоила ее тетушка.

Поначалу они шли молча. Настроение у обоих было подавленным, хотя окружающий пейзаж мог пленить самого равнодушного зрителя. Розовые вечерние облака тихо плыли над купами цветущих магнолий, изумрудными лужайками и аллеями, где мирно паслись грациозные лошадки и пони.

— Позволь показать тебе кое-что, — вдруг произнес Джек и, стремительно ускорив шаг, стал пересекать лужайку в обратном направлении к дому.

Фрэнсис едва поспевала за ним. Они дошли до невысокой каменной стены, обвитой зеленью, и остановились. Фрэнсис ждала от Джека объяснений, почему он привел ее сюда.

— Хоуп нравилось это место, эта стена… — Он погладил шершавый камень. — Наши первые свидания мы назначали здесь. Она взбиралась на стенку и сидела, опустив ноги, а я стоял перед ней и пытался дотянуться и поцеловать ее, пока она болтала. Когда она начинала рассказывать мне какую-нибудь историю, ее уже трудно было остановить, просто невозможно, такая уж она была болтунья.

Фрэнсис сочувственно улыбнулась, желая подтолкнуть его к воспоминаниям о счастливых днях.

— И что это были за истории?

— Когда мы были еще совсем юные, то большей частью она сплетничала про своих подруг. Кто что сказал, кто что сделал… Случалось, что она жаловалась, как нелегко быть единственным ребенком в семье, как давит на нее излишняя родительская опека, а в результате ей все равно было одиноко. Тут у нас с ней было много общего, и мы о многом думали одинаково.

«Итак, значит, даже Хоуп считала Пенелопу чужой и ее существование внутри семьи как бы не замечалось Странная ситуация», — подумала Фрэнсис.

— Потом мы долго не возвращались на это место, но перед свадьбой дважды встречались здесь. Первый раз — пятнадцатого августа. Я так точно запомнил, потому что это была годовщина того дня, когда я сделал ей предложение, и тогда я в последний раз видел Хоуп счастливой, по-настоящему счастливой… или, по крайней мере, мне так казалось. Перспектива стать моей женой вызывала у нее восторг. Ей хотелось, чтобы церемония и вся эта шумиха побыстрее осталась в прошлом. Она очень устала. Мать своими безумными проектами и хлопотами вконец измотала ее. Мы мечтали о времени, когда начнем жить вместе и так, как нам нравится самим, а не родителям. Она говорила о том, как сильно меня любит. Мне хотелось, чтобы это было правдой…

Слушать воспоминания Джека было вдвойне больно, особенно в свете тех записей в дневнике Хоуп, где она признается в своем нежелании выходить замуж, в страхе перед его гневом. Утеряла ли Хоуп на какой-то момент свою решимость, или что-то вынудило ее передумать? Постороннему человеку вникнуть в сложную динамику взаимоотношений внутри этой пары не представлялось возможным. Странно, конечно, что мысли Джека и Хоуп настолько не совпадали.

— Ей хотелось совсем другой свадьбы, не такой, как планировалась нашими родными. «Только двое нас здесь, и эта каменная стена, как алтарь. А деревья вокруг будут нашими свидетелями», — говорила она. Она ощущала какую-то фальшь, лицемерие в церковном обряде венчания.

— Почему?

— Я думаю, что-то там ее угнетало, хотя многое связывало ее с церковью Всех Святых и отцом Уитни. Может быть, она почувствовала себя униженной, когда некоторые ее стихотворения нигде не приняли к публикации, а преподобный не оказал ей поддержки. Я не разделял ее увлечение поэзией. Мне было все равно, выйдет из нее поэтесса или нет. Я хотел, чтобы она была мне просто женой, но Хоуп была творческой натурой, и для нее представлялось важным, куда приложить свою энергию.

Она ударилась в благотворительность и помогала многим людям. В этом Хоуп вроде бы нашла выход, и церковь стала для нее дверью в какой-то высший духовный мир. И вдруг все изменилось. Буквально за одну ночь в ней произошла удивительная перемена. Как будто она осознала, что церковь ничем не отличается от всего остального, что вокруг нас. Там свои интриги и грязная политика, и люди, как и везде, хорошие и плохие, и все со своими амбициями. И это, по-моему, ее как-то надломило. Она рассчитывала встретить там ангелов или по крайней мере святых, но ошиблась.

Фрэнсис согласно кивнула:

— Может, все дело в иллюзиях, которые пробуждает религия. Верующие ждут слишком много от церкви — от прощения грехов до вечной жизни. А какое учреждение на свете, созданное людьми, способно это дать?

— Вероятно, ты права. — Джек поджал губы и наморщил лоб, раздумывая о чем-то. — Но мне кажется, что Хоуп еще рассчитывала, что церковь оградит ее.

— От чего?

— От ее демонов. От ее прошлого.

— А что в ее прошлом было такого страшного? — недоумевала Фрэнсис. — Почему она нуждалась в защите?

— Я мало что знаю про это, но нечто из ее детства мучило Хоуп. Отсюда всяческие страхи, ночные кошмары. Я настаивал, чтобы она проконсультировалась с психиатром.

— И она к ним обращалась?

— Ну да. К одному малому в институте Эвери Боуэрса. Только он ей не помог ни на йоту. По-моему, ей стало еще хуже.

— А имя этого врача случайно не Питер Франк?

Джек задумчиво потер переносицу.

— Кажется, да. Вроде фамилия мне знакома.

Фрэнсис решила не спрашивать, знает ли он о визитах своей матери к этому же Питеру Франку. Но совпадение было знаменательным.

После недолгой паузы Джек вдруг резко сменил тему:

— Должно быть, ты считаешь моих родителей жуткими скрягами из-за отказного соглашения?

— Не мне об этом судить. Вероятно, были причины, почему они на этом настаивали.

— Я этого не хотел. Зачем оно? Честно говоря, я не мог себе представить свою дальнейшую жизнь без Хоуп… А уж меньше всего думал о том, что станет с моими деньгами. И вот теперь… — Он осекся, словно надорвал голос.

— А вы с Хоуп обсуждали это?

— Говорили, но не так открыто, как следовало бы. Соглашение было навязчивой идеей моего папаши, любимым детищем, которое он долго вынашивал в голове. Он желал обезопасить богатства Кэботов, чтобы из них в случае чего не уплыло ни цента… Он знал о Карле и злился, что я согласен жениться на Хоуп, несмотря на ее связь с этим типом.

— А ты с ним знаком? — Осведомленность Джека об этом любовном романе поразила Фрэнсис.

— Хоуп мне о нем рассказывала, но я с ним не встречался.

Джек как-то опасливо поглядел на собеседницу, словно решая, насколько ему можно быть с ней откровенным. Дальше он говорил, уже тщательно подбирая слова, каждое из которых явно давалось ему тяжело:

— Я знаю, что они занимались сексом. Возможно, это звучит странно, что и в таких обстоятельствах я не отказался от свадьбы. Я всегда убеждал себя, что никогда не свяжусь с женщиной, способной на неверность, но реальность оказалась сильнее моей убежденности. Я не мог совладать со своей любовью к Хоуп и бросить ее из-за того, что она спит с другим мужчиной. Карл давал ей что-то, чего я не мог дать, а мне хотелось лишь одного — чтобы Хоуп была счастлива. Пусть не полностью, но хоть частицей ее души и тела я согласен был обладать.