Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша - Андре Кастело

«Посоветоваться с вами…» Не узнала ли Жозефина, что ее муж публично афиширует свою связь с красавицей Полиной Фурес, которую его солдаты прозвали «Клеопатрой Бонапарта», а их офицеры — «Красоточкой»? Известно ли было Жозефине, что Наполеон действительно влюбился в эту юную каркасонскую модистку, которая, переодевшись кавалеристом, из любви последовала за мужем в Египетскую армию?

В самом деле, до Бонапарта дошло, что англичане обнародовали его письмо к Жозефине и письмо Евгения к своей матери. Вся Европа убедилась, что он обманутый и одураченный муж. Вся Европа слышала о его решении развестись. Простить жену? Об этом не может быть речи. Поэтому он поднимает шум вокруг своего романа и устраивает так, чтобы все знали: он не разыгрывает из себя безутешного мужа. Он так хорошо исполняет свою роль, что англичане и не подозревают обмана. Перехватив Фуреса, отправленного с депешами к Директории, чтобы у Бонапарта были развязаны руки, они немедля высаживают мужа Красоточки на берег Египта и со смехом желают ему удачи.

Бонапарту удается развести супругов Фурес, он даже предлагает своей любовнице жениться на ней в случае, если она родит ему ребенка. Бонапарт убивается:

— У этой дурочки ничего не получается!

— Честное слово, не по моей вине, — смеется она.

С Красоточкой обращаются, как с «царицей Востока», и многие считают, что она вот-вот наследует Жозефине. Бонапарт не зашел, однако, так далеко, чтобы захватить с собой свою султаншу, когда, узнав, что Италия потеряна и враг угрожает границам Франции, он решил бросить армию, сесть на небольшой фрегат «Мюирон»[183] и вернуться во Францию.

— Меня, возможно, захватят в плен англичане, — сказал он «Клеопатре». — Ты должна подумать о моей славе. Что только не скажут обо мне, если на моем корабле окажется женщина?

Тем не менее он твердо решил не видеться больше с изменницей Жозефиной.

Жозефина плохо отдает себе отчет в серьезности положения, и это непонимание побуждает ее приписать к письму Гортензии брату следующие строки: «Я жду минуты, когда соберутся все, кого я люблю; тогда мне не останется ничего больше желать, особенно если я найду Бонапарта таким же, каким он меня покинул и каким должен был бы навсегда для меня остаться; тогда, дорогой Евгений, (будет) забыто все, что я выстрадала из-за нашей с ним разлуки…»

Письмо датировано 4 октября, а Бонапарт уже три дня находится в Аяччо; еще через два дня он отплывет во Францию.

* * *

Жозефина обедала в Люксембургском дворце у председателя Директории Гойе, когда принесли телеграфную депешу[184] от 9 октября: Бонапарт высадился во Фрежюсе.

Жозефина поднялась.

— Председатель, — сказала она, — не бойтесь, что Бонапарт вернулся с роковыми для свободы намерениями. Но вам необходимо объединиться, чтобы помешать негодяям завладеть им. Я еду навстречу ему: для меня важно, чтобы меня не обогнали его братья, которым я всегда была ненавистна.

Она бросается вместе с Гортензией в карету и по Бургундской дороге летит навстречу мужу. Сердце ее учащенно бьется, она считает каждый поворот на пути. Удастся ли ей вымолить прощение за свои измены? Окажет ли и на этот раз действие ее обаяние? Но ей уже тридцать семь лет! После возвращения из Пломбьера Гортензия чуть было не вышла замуж! Жозефина могла бы стать бабушкой! Что делать, если «Бонапарт», как она по-прежнему его называет, потребует развода? Она задолжала поставщикам миллион! Мальмезон тоже не оплачен. На улице Победы она больше не у себя. С Шарлем все разладилось. Они видятся лишь время от времени, когда этого требуют дела. Баррас? Не перестанет ли и он принимать ее, когда она сделается ничем?

Она проезжает Санс, потом Жуаньи. Вот Осер, Шалон, Макон… «В каждом городе, — рассказывает Гортензия, — в каждой деревне были воздвигнуты триумфальные арки. Когда мы останавливались менять лошадей, народ теснился вокруг нашей кареты и спрашивал нас, вправду ли прибыл его „спаситель“: этим именем называла тогда генерала вся Франция».

По мере приближения к Лиону Жозефина приободряется. Если ей удастся поговорить с мужем первой, она спасена. Но 1 2 октября она узнает о катастрофе: Бонапарт миновал накануне Лион, но поехал по Бурбоннезской дороге через Кон, Невер и Мулен! Ей кажется, что вокруг все рушится. Жозефина закрывает глаза. Словно в кошмарном сне, она видит уже, как Жозеф разговаривает с братом. Ей мерещится, что они оба уговариваются, что нужно предпринять для скорейшего развода.

В шесть утра 16 октября Бонапарт прибывает в Париж и застает дом пустым. Сомнений нет, клянется он, она уехала с Шарлем.

— Египетские воители похожи на героев, осаждавших Трою: их жены хранят им верность не лучше.

Гнев его «страшен и глубок». Перед отъездом из Египта он написал Жозефу: «Друг мой, я рассчитываю вскоре вернуться во Францию. Получил твое письмо через Тунис. Позаботься о процедурной стороне, чтобы развод можно было начать сразу по моему приезду. Высылаю тебе доверенность на ведение дела. Мое решение бесповоротно. Знаю, что ты его одобришь… Иногда я чувствую себя очень несчастным. Но мне двадцать девять. Забвение еще придет…»

Жозеф не получил письма и процедурными вопросами не занялся. Ну что ж, дело можно ускорить. И его ускорят! Разумеется, Евгений старается успокоить отчима. Генерал не должен ничего решать, не повидавшись с женой. Старый — ему уже восемьдесят пять лет — маркиз де Богарне и тот, приехав из Сен-Жермена, нового своего местожительства, умолял Бонапарта не «навлекать отчаяние на его седины».

— Каковы бы ни были ее прегрешения, простите их!

Но весь клан с г-жой Летицией во главе — начеку. Жозеф не перестает чернить Жозефину. Он собирает сплетни и без устали толкует брату о Шарле, любовнике, превратившем в посмешище его, чтимого всей Францией! Он напоминает о долгах, о прошлом «Розы», о темных делах, к которым она припутала его имя. Поэтому решение принято: он разводится. Он клянется в этом.

Но на глазах у него слезы.

Колло, поставщик Итальянской армии, «коренастый человек с лицом выбеленного негра», который часто оказывал разные услуги генералу, входит в кабинет Бонапарта. Он видит, как тот с бешенством ворошит дрова в камине.

— Как! — восклицает финансист. — Вы хотите оставить жену?

В самом деле, в Париже только и речи, что о разводе Бонапарта. С каминными щипцами в руках тот бросает в ответ:

— Разве она этого не заслужила?

— Не знаю, но время ли сейчас этим заниматься? Подумайте о Франции. Ее взоры обращены к вам. Она ждет, что вы каждую свою минуту посвятите ее спасению. Если она заметит, что вы погрязли в семейных раздорах, ваша слава улетучится: вы станете для нее всего лишь мольеровским мужем. Оставьте прегрешения жены и начните с возрождения государства.

— Нет, — яростно перебивает Бонапарт, — ее ноги больше не будет у меня в доме. Какое мне дело, что об этом скажут! Пусть поболтают день-другой, на третий перестанут. Что такое чей-то развод при таком нагромождении событий! Моего никто не заметит. Моя жена будет жить в Мальмезоне. Я останусь здесь. Публика достаточно осведомлена, чтобы заблуждаться насчет причин разрыва.

Колло пытается бороться.

— Ваша неистовость доказывает мне, что вы все еще влюблены в нее. Она появится, извинится, вы простите ее и успокоитесь.

Стиснув себе руками грудь, Бонапарт кричит:

— Я? Прощу ее? Никогда! Слышите, никогда!

Брюмер[185], или вступление в историю

Карета Жозефины останавливается на улице Победы у ворот «с военными атрибутами», откуда можно попасть в крытый проход, ведущий к особнячку, Одиннадцать часов. Она стучится.

Из привратницкой, расположенной над дверью, спускается швейцар. Генерал запретил открывать генеральше, — мямлит он. — Вещи генерала сложены вон там, в привратницкой. Жозефина чувствует, как у нее навертываются слезы, но она пожимает плечами и входит, невзирая на запрещение. В маленькой передней, обитой тиком и украшенной трофейными картинами и статуями, она встречает Агату, горничную, сменившую Луизу Компуэн и безоговорочно преданную Жозефине. Она объявляет хозяйке: генерал заперся у себя в спальне. Оставив Гортензию с Агатой, Жозефина поднимается по винтовой лесенке, ведущей в гостиную. Останавливается у двери, робко царапает ее.

— Это я.

Молчание.

Тогда она начинает говорить. Напоминает ему о том, что у них было, об их любви. Сегодня вечером она искренна и на краю пропасти, разверзающейся у нее под ногами, всерьез верит, что любит Бонапарта. Он не хочет ее видеть? Нет, это исключено. Неужели он не захочет выслушать ее объяснения? Неужели выкажет себя неумолимым, когда она жаждет снять с себя обвинения, которые опять возводят на нее клеветники? Она «скажет ему все», «все объяснит».