Как не умереть дважды - Наумова Сора

– Это то, что я успел насобирать у знакомых.

Я скосила глаза на Мию, но она спокойно точила ногти пилочкой и к конспектам интереса не проявила. Похоже, мне предстоит одной горбатиться над гранитом науки. Я приняла подношение и с унылым видом поблагодарила.

Так просто забыть, что надо еще и учиться, когда тебя засасывает в огромный торнадо, припекает в пустыне неизвестного мира, а драконы вражеского факультета мечтают оторвать голову.

Я еще даже не сдала то проклятое эссе про горгон, с которого началось мое короткое, но славное путешествие по другим мирам. Где же оно? После того, как друзья ушли, я покопалась в ящике стола и нашла черновик работы, правда, не все слова можно было прочитать, ведь нормально держать авторучку, когда у тебя когти могут борозды на стекле оставлять, не получается.

К слову о когтях и крыльях, тьфу, змеях. Пользуясь отсутствием соседки, я заняла ванную и как следует отпарилась в горячей воде. Под удовлетворенный шум змеек даже едва не задремала, а проснулась от стука во входную дверь.

– Кого там принесло?

Вылезать не хотелось, но пришлось. Замоталась в полотенце и вышла к непрошеным гостям, вот только…

– Это что, шутка такая? – Я повертела головой, но коридор был пуст. – Идиоты.

И только потом заметила на полу сложенный вчетверо листок. Развернула прямо тут, в дверях, и прочитала:

– «Ты наш кумир! Долой дуалистичность мироздания!». Дуа… что? Чо за бред? – Я перевернула листок, но больше никаких приписок не обнаружила, как и подписи отправителя, но он явно не боится сложных слов. И меня.

После купания я честно переписала половину эссе и, проголодавшись, потопала в столовую. В последний момент вспомнила, что сейчас не время, но нос все-таки сунула – точнее, посмотрела в мутное стеклышко в двери. В столовой творилась какая-то магия – сами собой летали пустые лотки, остатки еды, опять же, сами по себе, опорожнялись в мусорные контейнеры, метла гуляла по полу, убирая следы пребывания десятков студентов, пока салфетки полировали столы. Интересно, у Сорамару есть подружка? Скажем, уборщица-невидимка.

– Рита! – позвали меня издалека. – Смотрите, это Рита Кудряшова, мы теперь подруги.

– Та самая Кудряшова? – охнул кто-то не в меру впечатлительный. – Да ты брешешь.

– Это мой бывший брехал, а я правду говорю.

В конце коридора стояла группа девиц во главе с Алиной. Моя недавняя врагиня заметно расцвела после расставания со своим оборотнем, накрасилась и сменила прическу. Я кивнула ей, и Алинины спутницы как по команде затихли, а потом принялись возбужденно перешептываться. Вряд ли записку подкинули они, сомневаюсь, что кому-то из этих овец (возможно я не права, но одна каракулевая особа среди них точно затесалась) удалось без ошибок написать слово «дуалистичность». Мне инстинктивно не понравилось, с каким восторгом они косятся на меня, и я бочком попыталась ускользнуть из их поля видимости. Удача сегодня была на моей стороне, пока Алина доказывала подругам, что мы с ней едва ли не на брудершафт пили, я прошмыгнула на свободу через дверь для персонала. На улице было ясно и тепло, шелестела листва, каркали вороны, но мне уже все стало казаться подозрительным.

– Морис, – пробубнила я в браслет, почти прижимаясь к нему губами, – тут происходит какая-то очередная странная фигня.

Сообщение улетело к адресату, а я дошла до начала аллеи и села под самым раскидистым деревом, кажется, именно тут Рэнди изливал душу своему невидимому приятелю Аркадию.

Сняла сумку с плеча и с размаху шлепнула ее на лавку рядом с собой.

– Ай! – ответила лавка возмущенно.

– Простите?

Помяни единорога, он и появится?

– Прощаю, но впредь будь осторожнее, пожалуйста. Мне понятно, почему твои глаза не способны меня узреть, девушки в наши дни позволяют себе слишком многое.

– Я извинилась вообще-то, зачем нагнетать?

– Я всего лишь констатирую печальный факт.

Послышался шорох ткани, лавка скрипнула – похоже, мой собеседник поменял позу. Я честно попыталась представить, что пустота передо мной закидывает ногу на ногу. Не получилось.

– Так ты правда единорог, – не удержалась я от глупого вопроса, – и тебя видят только девственники?

– Что в этом такого удивительного?

– Ну… всё. Это же неудобно, наверное. В тебя не врезаются в коридорах?

– Спасибо за беспокойство, но я привык. И к тому же не стоит рассуждать о моей природе как о каком-то отвратительном заболевании. Я же не комментирую твою прическу.

Я дернула себя за змейку.

– А что не так с моей прической? У всех горгон такая.

– И много ты видела горгон?

– Столько же, сколько и единорогов.

– Технически ты меня не видишь.

Мы замолчали. Я постукивала коготками по бедру, гадая, Аркадий уже ушел или еще нет.

– Не надо так коситься. Если хочешь спросить, здесь ли я, просто спроси, – проворчала пустота.

– А почему единорог учится на Темном факультете? – задала я спонтанно возникший вопрос. – Разве единороги – это не такие, эээ… Белые коняшки.

– О, что за стереотипное мышление! Может, я, по-твоему, еще и радугой какаю? Чтоб ты знала, в древности единороги считались быстрыми, свирепыми и опасными существами. Мы даже людей ели!

– Ничего себе, – из вежливости закивала я.

– Я бы посмотрел на тебя, когда все вокруг пытаются отрубить твой рог и пустить на лекарства.

– Жуть какая.

Аркадий испустил такой тяжкий вздох, будто вот только спасся бегством от очередного охотника за его рогом. Фу, даже звучит как-то неприлично.

Браслет вздрогнул, подавая сигнал о входящем сообщении. Морис интересовался, где меня искать. Пока я отвечала, Аркадий, судя по звуку, поднялся с лавки.

– Приятно было побеседовать, – сказал он. – По большей части. В будущем советую мыслить шире, пригодится.

Копыта зацокали по дорожке, а с другой стороны аллеи ко мне уже спешил Морис.

– Ты сама с собой разговариваешь? – бросил он с ходу. – И давно это началось? Спрашиваю как лучший друг.

– Здесь был Аркадий.

– При мне не обязательно прикрываться невидимыми друзьями.

– Морис, блин! – рыкнула я и в шутку замахнулась. – Я не виновата, что ты его не видишь.

– О, это точно. В этом виноваты другие дамы, – хихикнул он и упал рядом на освободившееся место. – Так что у тебя еще стряслось?

Мне стало как-то стыдно. Получалось, будто я зову его только тогда, когда нужна помощь. Попыталась придать лицу беззаботное выражение и пожала плечами.

– Ну почему сразу стряслось, просто… соскучилась.

– За час?

– Ну да.

Морис расправил складки кружевного воротника и вздохнул.

– Давай уже выкладывай.

– На меня все смотрят как на рок-звезду. Это, знаешь ли, пугает. Если кто-то подойдет просить автограф, могу случайно его укусить. На нервах.

– Рита, ну ты и зануда, оказывается! На твоем месте я бы пользовался внезапной популярностью направо и налево. Можно, например, попробовать получить ужин без очереди.

– Но почему? Меня не было всего несколько дней, что здесь изменилось?

– Не здесь, дорогая моя, а там, – многозначительно ответил Морис, но быстро сжалился и объяснил: – Запись твоего эпичного восстания против Светлого факультета бьет рекорды просмотров. Мия снимала с удачного ракурса, подвесив себя в кокон на уровне третьего этажа. У нее талант, сразу видно. Ректор на этом уже приличную сумму набрал, отправив запись в приватный режим.

Я прямо почувствовала, как к лицу прилила кровь и щекам стало жарко. Всегда ужасно получалась на видео, а тут весь факультет смотрит, как я позорюсь верхом на скелетообразной собаке! Не хочу этого видеть…

– Дай посмотреть.

Морис с гордостью, как будто лично продюсировал голливудский блокбастер, запустил видео на своем браслете, и передо мной возникло трехмерное изображение. Морис щелкнул пальцами, и фигурки, замершие на площади перед главным корпусом Светлого факультета, пришли в движение. К чести Мии, руки у нее не дрожали, к тому же звук был что надо – визги, вопли, свист и рев, так что я сполна насладилась происходящим.