Карфаген. "Белая" империя "чёрной" Африки - Александр Волков

По словам Диодора, карфагенская земля покрылась садами и огородами; каждый клочок ее орошали ручьи и каналы; всюду возвышались дворцы, чьи пышные фасады выдавали богатство их владельцев. Склады ломились от припасов. На одних плантациях произрастал виноград; на других оливковые деревья; на пастбищах бродили стада коров и овец, табуны лошадей.

"Карфагенская область обширна, — писал Страбон. — Вся область от Карфагена до Столпов отличается плодородием; в ней много диких зверей, как и во всей внутренней части материка".

Особым плодородием отличались долина реки Меджерда, окрестности Тебессы и Бизацена — область к югу и юго-востоку от Карфагена. Во время второй Пунической войны именно эти территории подверглись наибольшему разорению. Однако хозяйство вскоре было восстановлено, и в начале II века до нашей эры данные области вновь стали житницей Карфагена.

Основными сельскохозяйственными культурами были пшеница и ячмень. Особенно славилась урожаями Бизацена. Ее земля, писал Плиний, "приносила земледельцам урожай сам-сто". В Ливии возделывались стручковые растения, капуста, спаржа, артишоки, латук и пряности (ливийский перец, кориандр). Выращивали также лен и марену — растение, использовавшееся для окрашивания тканей. На Мальте имелись плантации хлопчатника; в Западном Средиземноморье хлопок нигде больше не возделывали.

Самыми распространенными фруктовыми деревьями были инжир, финиковая пальма (ее изображения встречаются на карфагенских монетах и многочисленных стелах) и гранат (недаром римляне называли плоды граната "пуническими яблоками"). Начиная с V века до нашей эры финики выращивали на территориях, прилегающих к Сахаре, где имелось много оазисов, а также к западу от Утики; особенно славилась финиками местность к югу от Феццана, на территории современной Ливии.

После 400 года до нашей эры в Ливии и на атлантическом побережье Марокко широко распространяется виноградарство; карфагеняне возделывают виноград также в Иберии и на Сицилии. Особенно бурно виноградарство в Африке развивается после Второй Пунической войны; в это время спрос на греческие вина здесь резко падает. Импортную продукцию стараются не покупать, а изготавливают собственное вино; славится вино из изюма.

По всему побережью Ливии, а также к югу от Хадрумета, начиная с IV века до нашей эры, появляются плантации оливковых деревьев. По словам Плиния, "в Африке имеются оливы, называемые "милиариями" (тысячниками), так как они дают якобы по 1000 фунтов масла с каждого дерева".

На плантациях карфагеняне широко применяли невольничий труд. В некоторых хозяйствах работало до 20 тысяч рабов. Эксплуатировались также боды — полусвободные люди, напоминавшие римских клиентов. Возможно, что в их число входили потомки финикийцев, прибывших в Карфаген гораздо позже первых поселенцев.

Поля пахали, впрягая в плуг быков, как тунисские берберы пашут еще и сегодня. Собранное зерно хранили в ямах. "Жатвы были всегда обильные, коневодство процветало, плантации великолепно возделывались", — такую характеристику карфагенскому хозяйству мы находим на страницах "Саламбо".

Большая часть сельскохозяйственной продукции потреблялась там, где производилась. Остальное везли в Карфаген — на нужды горожан или для продажи в другие страны. Туда отправляли пшеницу из Ливии и Бизацены, сицилийские фрукты, оливковое масло из окрестностей Хадрумета, ливийский воск, орехи, гранаты, миндаль. Африканские племена покупали у карфагенян вино.

Население Карфагена занималось также животноводством. По словам карфагенского агронома Магона, есть два вида животноводческого хозяйства: "Одни заняты выпасом крупного и мелкого скота за пределами усадьбы; другие в самой усадьбе разводят кур, голубей, пчел".

Ливийские кочевники разводили стада овец; нумидийские кочевники — табуны лошадей. В крупных латифундиях держали коров, лошадей, овец и коз. "Коровы должны быть в том возрасте, когда они в силах давать приплод, — поучал Магон, — с неповрежденными членами, длинные, крупные, с черноватыми рогами, широким лбом, большими черными глазами, волосатыми ушами, узкой мордой, чуть курносые, не горбатые, со спиной слегка вогнутой, с широкими ноздрями, губами черноватого цвета" (пер. М. Е. Сергеенко). Что касается лошадей, то их использовали только на войне или охоте, а вовсе не для перевозки грузов. В хозяйстве ливийцев можно было встретить также ослов. Вот их-то и применяли как тягловую силу и для перевозки грузов. Разводили также домашнюю птицу — кур, гусей, цесарок и даже страусов, которых содержали ради яиц.

В Ливии было распространено также пчеловодство; страна славилась не только медом, но и воском. По словам Плиния, "пунический воск ценился как самый лучший и широко использовался в медицине".

Высокого развития в Карфагене достигла агрономическая наука. Возникла особая литературная традиция. Авторы этих сочинений рассказывали, как лучше возделывать те или иные сельскохозяйственные культуры, как обрабатывать землю и использовать труд рабов. Эти сочинения оказали большое влияние на развитие агрономии в Римской республике.

Наиболее знаменит Магон. Время его жизни и деятельности неизвестно. Его нельзя отождествлять со знаменитым политиком Магоном, захватившим власть в Карфагене в середине VI века до нашей эры. Вероятно, агроном Магон жил в конце IV века до нашей эры, когда карфагеняне накопили большой опыт ведения сельского хозяйства, ведь еще столетие назад они не возделывали ни виноград, ни оливковые деревья.

По словам Плиния, Магон был полководцем. Возможно, он начал писать свой трактат, удалившись от дел и переехав в имение, находившееся близ мыса Бон. Книга написана ясным, точным языком, как и подобает говорить военачальнику. Сам Плиний сравнил Магона с греческим писателем Ксенофонтом, который занялся сочинительством, оставив ремесло наемного воина.

Трактат Магона состоял из 28 томов. Это произведение отличалось энциклопедической широтой. Известно, что в нем имелись разделы, посвященные животноводству, пчеловодству, ветеринарии, кормлению скота, виноградарству, возделыванию оливковых и гранатовых деревьев, миндаля и орехов, выращиванию зерновых и бобовых культур. Римский агроном Колумелла приводит рецепт вина от Магона; подобное вино до сих пор приготавливают в Марокко. Магон говорил даже о разведении каштанов, которые на его родине не росли.

После падения Карфагена римский сенат постановил перевести сочинение Магона на латинский язык. "Наш сенат оказал ему такую честь, что, по взятии Карфагена, раздарив библиотеки африканским князькам, решил только его 28 книг перевести на латинский язык", — писал Плиний. Эти книги стали руководством для римских агрономов, ведь земледелие было развито в Карфагене выше, чем в Риме, а, с другой стороны, римские колонисты, переселявшиеся в Африку, могли узнать, в каких условиях им придется отныне жить и работать.

Однако из книг Магона нам известны лишь сорок цитат, уцелевших в трудах Варрона, Плиния и Колумеллы. Последний назвал его "отцом сельскохозяйственной науки".

Порой слова Магона звучат как проповедь Руссо, как его призыв вернуться к чистой, естественной жизни. "Если ты купил имение, — писал Магон, — продай свой городской дом, чтобы не вводить себя в искушение и не почитать городских богов больше, чем сельских. Кому хорошо живется в городе, тому не нужно имение". Возможно, Магон был не только блистательным агрономом, поучавшим своих современников растить пшеницу и миндаль, но еще и неисправимым мечтателем, призывавшим читателей бежать от цивилизации ради прелести жизни в диком сельском краю.

В сочинении Магона уделено место и тому, как обращаться с рабами. Он советовал вести себя с ними как можно мягче и предпочитать слово бичу. Ведь одними наказаниями можно только ожесточить раба. Наоборот, отличившимся рабам позволялось завести семью; для них отводился участок земли или мастерская; им выделялась часть стада. Некоторые рабы могли когда-нибудь стать управителями имения, а разбогатевшие рабы — выкупить себя.

ТЕМНОЕ НАЧАЛО НАЧАЛ

Век девятнадцатый — век "конгрессов, банков, федераций, застольных спичей, красных слов", — содрогнулся, узнав богов Карфагена. Казалось, они сулили не потустороннюю жизнь, а скорую, жестокую смерть. С их идолов капала кровь; они пропахли обгорелым мясом людей. Приговор историков был суров. "Карфагенская религия отличалась вообще мрачным характером и не могла иметь нравственного влияния на народ, остававшийся жестоким, корыстолюбивым, недоверчивым и не внушающим доверия", — писал русский историк Б. А. Тураев. Двадцатый век ("Еще бездомней, еще страшнее жизни мгла…") мог бы стерпеться с этими богами. Из утонченной культуры fin de siecle ("конца века") человек был насильно выброшен в мир звериной дикости. В век массовых казней мрачная мудрость карфагенян стала понятнее людям. Ведь в пунической религии, писала Т. П. Каптерева, "темное начало первобытной магии сочеталось с изощренной жестокостью дряхлеющей цивилизации".