Вампир туманов - Кристи Голдэн

Вздохнув, Растольников положил Сашу на землю. Веки мальчика задрожали и приподнялись. Черные глаза остановились на лице булочника:

– Ты не поможешь мне? Жена Растольникова закашляла.

– Нет, парень, не могу, – с искренним сожалением ответил пекарь.

Нижняя губа мальчика задрожала, скривилась, слезы потекли по щекам. Саша мог поклясться, что уже исчерпал запас слез, но они почему-то все текли и текли из глаз.

– П-пожалуйста, – умолял он дрожащим голосом, – если ты не поможешь, они доберутся до меня тоже!

– Эх, ну и пусть, цыганское отродье! – выкрикнул кто-то. Комок грязи ударил Сашу в лицо. С достоинством взрослого мужчины мальчик стер землю, встал, выпрямился.

– Убирайся в свое племя!

Послышались проклятия, но Саша не обратил на них внимания. Он на негнущихся ногах подошел к тому месту, где бросил свой мешок, раскрыл его и начал разбирать вещи.

Он не торопился, и кое-кто в толпе, не сводившей с него подозрительных взглядов, потерял интерес и отправился по домам. Но все же большинство горожан продолжало стоять неподвижно, когда заморосил мелкий летний дождик. Наконец Саша остался совсем один.

Через полчаса мальчик стоял перед разбитой дверью своего дома, напоминая детский рисунок – охотник за вампирами. Он промок до костей, шелковистые волосы облепили голову. Он взял обе связки чеснока – свою и Колину и повесил себе на шею. Там же висели два деревянных диска. Заткнутые бутыли со святой водой торчали из карманов брюк. Одна из ладошек сжимала остро заточенный кол, в другой был молоток, слишком тяжелый и для взрослого.

– Ты уверен, что знаешь, что делать?

Саша удивленно обернулся и увидел высокую худую фигуру Мартина позади. Розовые и золотые одежды священника обвисли, облепив впалую грудь, в глазах светился яростный огонь. Но его улыбка, когда он взглянул на мальчика сверху, была ласковой. На Мартине тоже было надето множество святых символов, а в руке он держал сумку, издававшую при движении деревянный стук.

– Дай-ка я возьму этот молоток, – предложил священник. Саша во все глаза уставился на него, не веря, что кто-то принял его сторону в этом кошмаре.

Семья Саши не была особенно набожной. Да и никто в Баровии не был. При всех тех ужасных вещах, что происходили в этой проклятой земле, мало кто продолжал верить в старых богов. Когда брат Мартин появился из Свалических лесов несколько лет назад, бормоча что-то о Повелителе Зари, никто не отнесся к нему всерьез, но ему позволили жить в заброшенной церкви, ведь пока он не нарушал никаких законов деревни. Саша всегда думал, что Мартин немного сумасшедший. Но сейчас это не имело значения. Саша снова залился слезами надежды и крепко прижался к священнику. Мартин смутился, потом с трепетом погладил темные волосы мальчика.

– Латандер с нами, – пробормотал он ребенку. – Он поможет уничтожить наших противников.

Возвращаясь в обуглившееся здание, которое раньше было его домом, Саша Петрович истово молился.

Они ступили внутрь. Ничто не изменилось. Кошмарные отпечатки по-прежнему темнели на ступеньках. Давящая, зловещая тишина все так же висела в воздухе. Деловито и спокойно Мартин обследовал тела.

– Из них выпили всю кровь, – холодно произнес он наконец. – Если их похоронить, они сами восстанут, оживут. Дай мне кол и немного чеснока.

Священник вытащил из почерневших досок первое тело. Саша отвернулся, в животе у него все пошло кругом. Это был труп Анастасии. Ее правая рука обуглилась, а одежда сгорела почти дотла. Правая сторона лица тоже почернела, выгорели волосы. Быстро и умело Мартин уложил ее на покрытый ковром пол. Он взглянул на Сашу, который сполз по стене и поджал колени к подбородку.

– Ты сделаешь это.

Глаза мальчика в ужасе распахнулись:

– Нет!

– Да, – настаивал Мартин, подходя к мальчику и опускаясь перед ним на колени. – Она – твоя мать. Рука того, кто любит ее, лучше сможет нанести удар, который освободит ее душу.

– Но она… Нет, Мартин, нет. Я не могу!

– Ты должен. Она обретет покой. Поверь мне, Саша. – Он вложил кол в руку мальчика и сжал вокруг палки маленькие безвольные пальцы:

– Верь мне.

Словно во сне, Саша поднялся и приблизился к телу матери. Он пытался вспомнить ее такой, какой она была в жизни – смелая, ласковая, любящая, но всегда немного грустная. Он встал рядом с ней на колени, поморгал, прогоняя слезы и приставил заостренный конец кола между ее грудей, прямо над сердцем. Саша поднял молоток, потом опустил руку:

– Я не могу сделать этого, Мартин.

– Тогда ты обидишь мать, – с безучастным лицом ответил священник. Саша бросил на него испепеляющий взгляд, но Мартин сказал:

– Ты лишаешь ее покоя и обрекаешь на ужасное существование.

– Ты сделаешь это.

– Не буду, – Мартин сел и уставился на Сашу выцветшими голубыми глазами. – Это – твое дело.

Мальчик понял, что свихнувшийся священник вовсе не намерен шутить. Если он не пронзит колом сердце Анастасии, Мартин бросит ее на произвол судьбы. Саша разозлился на это, и его гнев перешел в силу. Сжав зубы, он обрушил молоток вниз со всей силой, на которую способен десятилетний мальчик.

Этого оказалось достаточно – кол вошел глубоко в полость груди. Саша был готов к тому, что Мартин просчитался и тело сейчас бросится на него, но труп лишь дернулся от нанесенного удара. Саша ударил снова. Оставшаяся еще в измученном теле кровь брызнула изо рта Анастасии. Третий удар, и Саша почувствовал, как кончик кола стукнулся о каменный пол под телом.

Его мать не была вампиром, но ведь душа ее попала в плен. Когда Саша снова взглянул в лицо матери, оно разгладилось, смягчилось, и слабое ощущение чуда озарило душу мальчика. Легенда говорит правду. Дух не обретал покоя. Как ни ужасно то, что нужно было сделать, но это приносило большое благо. Он стер заливавший глаза пот дрожащей рукой, но губы мальчика были плотно сжаты.

Он встал, оставив кол в сердце Анастасии.

– Хорошая работа, дитя мое, – сказал Мартин, осторожно положив мягкие бледные ладони на плечи Саши. – Сегодня ты совершил великое благо.

Мальчик сжался, приник к Мартину:

– Я понимаю, Мартин. Благодарю тебя. Это и вправду было тяжело, но…, спасибо тебе.

– Я должен совершить весь ритуал, – произнес Мартин. Саша кивнул, зная, что еще должен сделать священник с телом Анастасии, прежде чем ужасная процедура будет закончена. Мартин отрежет ей голову и забьет рот чесноком. Только тогда ее можно хоронить.

– Ты можешь сделать то же самое с остальными?

Саша посмотрел на тела деда и бабки, потом медленно склонил голову:

– Да, Мартин.

Они работали вместе весь день. Когда руки Саши уставали, Мартин приказывал ему засовывать чеснок во рты трупов, которыми еще не занимался, оставляя себе самую кровавую работу. Когда сгустились сумерки, их одежда насквозь пропиталась кровью, липла к телу, а руки опускались от изнеможения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});