Видишь Суслика? - Фил Шрайбер

укладывали Хомяка на носилки – пора было возвращаться.

Кадеты несли носилки поочерёдно, но продвижение всё равно замедлилось. Хорёк перераспределил поклажу – те, кто шел с носилками освобождались от вещмешков и разгрузок, но они всё равно не вписывались в норматив. Сёго стиснул зубы, примотал ремнём свою руку к жердине и тянул изо-всех сил, пропуская очередь на отдых. Однако не рассчитал силы и к финишу выдохся.

Суслик сбился с темпа – его подводило воспоминание о прижатых бедрах, о мягкой и одновременно упругой попке Китано Юки. Из-за этого кровь в организме прилила совершенно не туда, куда надо, и в конце концов, Суслик тоже отстал.

Кадеты прибыли к финишу на три минуты позже норматива.

Их уже ждали инструктор и медсестра, причем, Ито отпускал явно нелицеприятные шуточки о кадетах, а Ласка благосклонно улыбалась.

– Плохо, – резюмировал Ито. – Двигаемся к полосе препятствий.

– Господин инструктор, – обратился Хорёк, – разрешите нам повторить кросс!

– Повторить?

– Да, мы сможем лучше!

– Смелое заявление, почему ты так решил?

– Мы здесь для этого. Для тренировки, для победы.

– Что ж, инструктор не может быть против тренировок, хорошо, начнем сначала.

Ито снял рацию и переговорил с кем-то.

– Сейчас сюда подъедет микроавтобус, и мы вернемся на исходную.

– Спасибо, господин инструктор.

Хорёк поклонился, а затем развернулся к команде.

– Вы хотите победить? – задал он риторический вопрос. – Тогда выкладывайтесь! На соревнованиях будет поздно!

Затем посмотрел на ожившего Хомячка.

– Минамото-кун, ты можешь унять свои идиотизм на время?

– Нет, он ведь питается от твоей самоуверенности – автоматом ответил Хомяк.

Сёго провёл ладонью по лицу, а потом неожиданно поднял руки.

– Хочешь командовать – пожалуйста. У кого какое снаряжение – знаешь? Кто может нести дополнительно десять килограмм, кто лучше всех стреляет, кто быстрее всех накладывает повязку? Если знаешь – командуй. Ну, будешь?

Хомяк глядел сначала с вызовом, но командовать он и не собирался, колкость была просто привычной реакцией.

– Нет, – выдавил он, стушевавшись.

– Хорошо. Так что насчет шуточек?

– Нет, я непреклонен, – Синдзи вновь поднял голову. – Кто-то сегодня утром оставил у меня на лбу послание, и я намерен выяснить кто.

– Но причем здесь мы?

– Может не причем, а может и наоборот!

– Это такая глупость, что мне даже нечего сказать. Хотя нет, есть чего. Как насчет клятвы юбикири? Для тебя она в самый раз.

– Я давно не ребенок!

– Но ведешь себя как младенец! Мы в одной команде, в одной лодке и на дно пойдём все вместе!

– Ладно, пусть будет юбикири!

Хомяк и Хорёк зацепились мизинцами и одновременно произнесли:

– Клянусь мизинцем, десять тысяч ударов тому, кто солжёт!

– Я ничего не рисовал у тебя на лбу, – заявил Хорёк.

– Верю, – ответил Синдзи и посмотрел на остальных. – Ну, кто следующий?

Двое стояли спокойно, а вот Сюя отводил взгляд, но потом решился и вышел вперед.

– Да, это сделал я!

– Ты?!

– Да! Крашенные ногти и фиалковые волосы я прощать не собираюсь!

– Что ж, тогда мы ещё встретимся!

– К твоим услугам!

Оба глядели друг на друга весьма воинственно.

– Накагава, не ожидал от тебя, – заявил Хорёк – с тобой мы поговорим позже. Занимайтесь своим идиотизмом, но только не в ущерб тренировкам, ясно?

Этот вопрос был решён, и Сёго повернулся к Суслику.

– Фудзивара-сан, а с тобой что случилось? Ты хорошо начал, а потом сдулся. Почему?

Отвечать было нечего, но Вал не собирался терпеть, пока его отчитывают как мальчишку.

– Я не сдулся, это ты тормозил, не сменяясь на носилках.

– Я?! А кто плёлся в хвосте? Мне что, тебя надо было поставить?!

Растаявшее было напряжение мгновенно вернулось. Хорёк заскрипел желваками. Он не привык решать вопросы дипломатией. Суслик отвечал ему тем же, и неизвестно как бы пошло дело дальше, если бы не вмешался Ито.

– Знаете, что лучше всего спаивает команду? Общий враг. И я с удовольствием помогу вам с этим. Во второй раз вы понесёте не хилого Миномото, а меня, и не половину пути, а две трети. А теперь – в машину.

Спустя четверть часа команда снова стартовала кросс. Кадеты бежали, а Ито отпускал комментарии о снулых рыбах и черепахах на отдыхе. Однако, когда он запнулся и картинно упал с криками «О нет, моя нога, моя нога» это даже всех развеселило.

В этот раз кадеты действовали слажено, в носилки впряглись не четверо, а шестеро, что снизило нагрузку на каждого в отдельности.

Ито развлекался – просил его бросить и передать жене, что он её любил. Кадеты, не знающие