Ожерелье из звезд - БАРБАРА КАРТЛЕНД

С каждым днем ее страсть пробуждалась все сильнее — и наконец, накануне ночью, он разжег в ней то пламя, которого добивался, которое было таким же жарким, как пламя страсти, бушевавшее в нем самом. Их близость оказалась настолько удивительной, что он и сам испытал трепет восторга, равного которому не знал ни в одной из своих многочисленных любовных связей. Засыпая, он подумал, что нашел магический алмаз любви, который хотят найти все мужчины — но находят только немногие счастливцы.

— Я люблю тебя! Ах, Вэриен, как я тебя люблю! — говорила сейчас ему Беттина.

Он поцеловал ее глаза, а потом приник к губам, притянув к себе. Ее тело казалось еще нежнее по контрасту с его мужественным, атлетически развитым телом.

— Мне просто не верится, что сегодня Рождество! — сказала она. — А мы с тобой тут только вдвоем. Я боялась, что в замке будет огромный… и довольно пугающий торжественный прием.

— А я его вовсе не собирался устраивать, — отозвался герцог. Он догадался, что Беттина вспомнила о леди Дейзи, которая пыталась напроситься к нему в гости.

— Я так рада, что встречаю Рождество с тобой наедине, — сказала Беттина.

— Будет еще немало встреч Рождества, на которые тебе захочется созвать гостей, — улыбнулся герцог.

— Это зависит от того… кто будут эти гости.

— Мы будем выбирать, кого приглашать, вместе — как вместе будем делать и все остальное, — пообещал он. — Я не сомневаюсь, что ты станешь прекрасной хозяйкой на этих приемах. Должна же ты попробовать все, что наш главный повар традиционно готовит на Рождество: плам-пудинг и другие не менее трудно перевариваемые блюда.

— А стены замка будут украшены ветками омелы — чтобы, по традиции, целоваться под ними?

— Я могу целовать тебя и без них, — ответил герцог.

С этими словами он снова нашел ее губы и почувствовал, как затрепетало ее тело.

— Я по-прежнему могу будить в тебе желание, любимая?

Щеки у нее заалели. Вдруг снова смутившись, она спрятала лицо у него на плече.

— Прошлая ночь была такая удивительная! — прошептала она. — Мне показалось, что ты… увлек меня к звездам… тем ярким звездам, которые мы увидим над Суэцем.

— Мы будем стоять и любоваться ими, как в ту первую ночь, — отозвался он. — И ты сможешь снова сказать мне, какое это счастье — жить!

— И еще большее счастье — быть твоей женой, — страстно сказала Беттина. — И еще большее — знать, что и ты немного меня любишь.

— Ты, и правда, считаешь, что только немного? — спросил герцог.

— Я люблю тебя всей душой и всем сердцем — всем моим существом! И, может быть, когда-нибудь ты тоже будешь любить меня так же.

— Я не стану утверждать, что люблю тебя так сильно, как только могу любить, — сказал герцог, — по той простой причине, что с каждым днем я вижу, что мое чувство к тебе обретает все большую глубину, о существовании которой я прежде даже не подозревал.

Он поднял голову, любуясь Беттиной — ее вспыхнувшими краской щеками, первым огнем страсти, загоревшимся в ее глазах, чуть приоткрывшимися губами, из которых вырывалось неровное дыхание, вздымающейся и опадающей грудью под тонким шелком ночной сорочки.

— Я все хочу понять — что в тебе есть такое, отчего ты не походишь на всех остальных, — признался он. Нежно отведя пряди волос с ее лба, он добавил: — Ты прекрасна, но это только малая часть твоего очарования. Может быть, сокровище мое, все дело в чистоте твоей души, которая сияет в твоих глазах. Она взывает прямо к моей душе, а ведь до встречи с тобой я успел забыть о том, что она у меня есть!

Беттина широко распахнула глаза: он еще никогда так не разговаривал с ней! Она обвила руками его шею и притянула к себе его голову, чтобы их губы снова сблизились.

— Мы принадлежим друг другу! — страстно сказала она. — Теперь я не сомневаюсь в том, что мы — единое целое. Но, любимый мой муж, ты — самая главная часть… А я считаю себя счастливой составлять… небольшую долю тебя.

— Может, она и небольшая, но самая главная, — отозвался герцог. — Ведь это ты нашла для нас обоих секрет счастья.

— И это… любовь? — спросила Беттина.

— Конечно, — подтвердил он. — Та любовь, которую я уже давно не надеялся найти и которая — что неудивительно — совершенно отсутствовала там, где я пытался ее искать.

Беттина понимала, что он думает о веселых и в то же время совершенно бессмысленных и пустых развлечениях тех, кто собирался в Мальборо-Хаусе и в его собственном лондонском доме. Потом он проговорил, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней:

— Но у нас все равно остаются обязательства, прекрасная моя женушка, по отношению к месту, где мы родились, и в связи с тем общественным положением, которое изволил определить нам Бог.

Беттина поняла, что он хочет ей сказать, и тихо проговорила:

— Ты должен помочь мне избегать ошибок. Я понимаю, что очень невежественна во многих вопросах… Но если ты будешь рядом со мной, я постараюсь делать все, что ты будешь мне говорить.

— Ты еще очень юная, — сказал герцог, — но в твоей прекрасной головке немало мудрости.

Поцеловав ее в лоб, он добавил:

— Сегодня мы не станем говорить о том, что ждет нас в будущем, а будем только наслаждаться нашим счастьем: ведь это — наш медовый месяц, и мы встретили наше первое Рождество.

— Мне хочется именно этого. Но я хочу сказать тебе одну вещь.

— Что же ты хочешь мне сказать?

Она положила голову ему на плечо и едва слышно прошептала:

— Прошлой ночью, перед тем как заснуть, я думала о том, какой ты необыкновенный и какое… невероятное, невыразимое счастье ты мне подарил.

Герцог крепче обнял ее и поцеловал в макушку. Беттина продолжала говорить все так же тихо:

— И еще я думала о тех подарках, которые ты мне сделал: великолепное обручальное кольцо, меховая шуба, платья, которые нам предстоит получить в Ницце… А теперь к ним прибавилась еще и мамочкина бриллиантовая звезда! Ах, Вэриен, ты столько всего мне подарил!

— А хотел бы подарить еще гораздо больше, — отозвался он. — Я так сильно тебя люблю, дорогая, что хотел бы достать с неба звезды и ожерельем обвить их вокруг твоей шеи.

— Ты именно это и сделал, — прошептала Беттина, — но только эти звезды оказались… у меня в сердце.

— Как и у меня.

— Но я еще не договорила то, что собиралась.

— Я тебя слушаю.

— Так вот, мне было больно думать о том, что я ничего не могу дать тебе взамен.

Герцог хотел что-то сказать, но она прижала пальцы к его губам, и он только молча поцеловал их.

— Мне очень хотелось дать тебе что-нибудь в знак моей любви: что-то, чего не купишь за деньги, — потому что денег у меня нет, — но что сказало бы тебе, как сильно я тебя люблю и как я благодарна судьбе за тебя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});