Человек для себя - Эрих Зелигманн Фромм

людей запутываются во всем – в работе, в политике, в морали – и, что хуже всего, полагают такую растерянность нормальным состоянием ума. Они чувствуют изоляцию, тревогу, бессилие; они переживают свое существование не в терминах собственных мыслей, эмоций, восприятия, а только в терминах переживаний, которые им положено иметь. Поскольку таким личностям-автоматам активное сомнение несвойственно, его место заняли безразличие и релятивизм.

В противоположность иррациональному рациональное сомнение ставит под вопрос выводы, правильность которых зависит от веры авторитету, а не от собственного опыта человека. Такое сомнение выполняет важную функцию в личностном развитии. Ребенок сначала воспринимает все идеи на основании безусловного авторитета родителей. В процессе освобождения от него, при развитии собственного Я, ребенок становится критичным. Взрослея, ребенок начинает сомневаться в легендах, которые ранее не ставил под вопрос, и увеличение его критических способностей прямо пропорционально его растущей независимости от родительского авторитета и его превращению во взрослого человека.

Исторически рациональное сомнение является одним из основных источников современной мысли; философия и наука благодаря ему получили самые плодотворные импульсы. Здесь, как и в личностном развитии, рост рациональных сомнений был связан с растущей эмансипацией от авторитетов – церкви и государства.

В отношении веры я хотел бы провести то же разграничение, что и в отношении сомнения: развести рациональную и иррациональную веру. Под иррациональной верой я понимаю веру в личность, идею или символ, порождаемую не собственным опытом в области мысли или чувства, а основанную на эмоциональном подчинении иррациональному авторитету.

Прежде чем мы пойдем дальше, следует подробнее рассмотреть связь между подчинением и интеллектуальными и эмоциональными процессами. Имеется множество свидетельств того, что человек, пожертвовавший своей внутренней независимостью и подчинившийся авторитету, склонен подменять собственный опыт опытом авторитета. Наиболее впечатляющая иллюстрация этого может быть обнаружена в ситуации гипноза, когда человек подчиняется авторитету другого и в состоянии гипнотического сна готов думать и чувствовать так, как его «заставляет» гипнотизер. Даже после пробуждения от гипнотического сна пациент подчиняется внушению, считая при этом, что следует собственному суждению и инициативе. Если гипнотизер, например, внушил пациенту, что в определенный момент тот почувствует холод и должен будет надеть пальто, в постгипнотической ситуации пациент испытает внушенное ему чувство и будет действовать соответственно, будучи убежденным, что его чувства и поступки основаны на реальности и инициированы его собственным мнением и волей.

Хотя ситуация гипноза представляет собой наиболее убедительный эксперимент, демонстрирующий взаимосвязь между подчинением авторитету и мыслительными процессами, существует множество относительно обычных ситуаций, основывающихся на том же механизме. Реакция людей на призывы вождя, обладающего большой силой внушения, служит примером такого полугипнотического подчинения. Безоговорочное принятие идей вождя также коренится не в убеждениях слушателей, основанных на их собственном мышлении и критической оценке преподносимых им идей, а на эмоциональном подчинении оратору. У людей возникает иллюзия того, что они соглашаются, что они рационально одобряют внушаемые им понятия. В действительности последовательность обратная: слушатели принимают идеи оратора, потому что полугипнотически подчиняются его авторитету. Гитлер хорошо описал этот процесс, говоря о желательности проведения пропагандистских собраний ночью: «Для настоящего оратора, обладающего замечательным красноречием, обладающего чертами апостола, все-таки легче переубедить человека в те часы дня, когда сама природа уже ослабила его силу сопротивления, нежели в те часы дня, когда человек этот обладает еще всей своей энергией и волей»[129].

Для иррациональной веры девиз «Credo quia absurdum est»[130] психологически совершенно справедлив. Если кто-то высказывает вполне разумное утверждение, он делает то, что в принципе может сделать любой. Если же он осмеливается сделать заявление, абсурдное с рациональной точки зрения, тем самым он показывает, что вышел за рамки здравого смысла и обладает магической силой, что ставит его выше среднего человека.

Среди множества исторических примеров иррациональной веры библейское повествование об освобождении евреев из египетского плена представляется одним из самых замечательных толкований проблемы веры. В целом евреи описаны как люди хотя и страдающие от порабощения, но не решающиеся восстать и лишиться той безопасности, которая была им как рабам обеспечена. Они понимают только язык силы, которой они боятся, но которой покоряются; Моисей, возражая против повеления Бога объявить себя Божьим посланцем, говорит, что евреи не поверят в Бога, чьего имени они даже не знают. Бог, хотя и не желающий принимать какое-либо имя, делает это ради удовлетворения потребности евреев в определенности. Моисей настаивает: даже имя не обеспечит достаточной уверенности, чтобы евреи поверили в Бога. В результате Бог идет на уступку. Он научает Моисея совершить чудеса, «чтобы поверили, что явился тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова»[131]. Несомненна глубокая ирония этих слов. Если бы у евреев была та вера, которую Бог желал, чтобы они имели, она коренилась бы в их собственном опыте или в истории их нации; однако они стали рабами, и вера их стала верой рабов, основанной на покорности силе, доказывающей свое могущество с помощью магии; произвести на них впечатление могла лишь другая магия, не отличающаяся от магии египтян, но более сильная.

Самым поразительным современным феноменом иррациональной веры является вера в вождей-диктаторов. Их защитники пытаются доказать искренность веры, указывая на тот факт, что миллионы готовы умереть во имя ее. Если определять веру в терминах слепой преданности личности или идее и измерять готовностью отдать за нее жизнь, тогда действительно вера пророков в справедливость и любовь и вера их оппонентов в силу окажутся по сути одним и тем же и будут различаться только своим объектом. Тогда и вера защитников свободы и вера их угнетателей окажутся разными лишь постольку, поскольку это вера в разные идеи.

Иррациональная вера представляет собой фанатичную убежденность в правоте кого-то или чего-то, проистекающую из подчинения личному или безличному иррациональному авторитету. В противоположность этому вера рациональная есть твердое убеждение, основанное на продуктивной интеллектуальной и эмоциональной активности. В рациональном мышлении, где, как предполагается, вера места не имеет, рациональная вера является важным компонентом. Как, например, ученый приходит к новому открытию? Начинает ли он с того, что проводит эксперимент за экспериментом, собирает факт за фактом, не представляя того, что рассчитывает найти? Какие-либо важные открытия в любой области совершаются таким образом редко. Не приходили люди и к важным заключениям, всего лишь следуя фантазии. Процесс креативного мышления в любой сфере человеческой деятельности часто начинается с того, что может быть названо «рациональным видением», являющимся результатом значительных предыдущих исследований, размышлений и наблюдений. Когда ученый добивается успеха в сборе достаточного объема данных или в разработке математической формулы или в том и другом, чтобы