Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2 - Ник Перумов

Королева смотрела на покрытую рябью гладь ручья. Прекрасное лицо застыло гипсовой маской, и красота уже не восхищала, а устрашала. Знаменитые волосы королевы разлетелись, развернулись за спиной вторым плащом, и меж ними то и дело с сухим треском проскакивали крохотные искорки. Царило безветрие, но волосы королевы развевались, словно в бурю.

В чаше родника перед ней плясали, изгибаясь, извиваясь диковинными змеями, смутные образы, какие-то неясные тени, и чем пристальнее вглядывалась в них королева, тем сильнее начинал бурлить и клокотать ключ, с поверхности срывались струйки пара.

Выражение на лице королевы казалось сейчас маской Смерти. Только глаза, наполнившиеся Тьмой, не поддавались всеобщему оцепенению. Они и только они жили сейчас, напряжённо всматриваясь во что-то, не доступное простому взору.

Королева смотрела в ручей. Смотрела долго, солнце успело высоко вскарабкаться по зимнему небосклону и вновь начало клониться к горизонту, когда королева наконец устало вздохнула и выпрямилась. Ручей перестал гневно бурлить и вновь мелодично зажурчал, волосы Вейде улеглись, скользившие среди них искорки угасли. Она встала, поднялась на вершину холма; вечерние ветры чуть шевелили по-летнему зелёной листвой; откуда-то сверху, из низких, набрякших снегом туч, часто сеял снег, однако ни земли, ни хотя бы древесных вершин не достигала ни одна снежинка. Но сейчас, стоило Вейде подняться туда, небеса словно метнули сотканное из снега копьё: на плечи, голову, развевающиеся волосы королевы начал падать снег. Она шла, запрокинув голову, – на щеках что-то блеснуло, может быть, даже слёзы.

Потом она остановилась. Резко, зло, решительно, буквально вбивая в землю тонкие каблучки. Тряхнула головой, словно принимая некое окончательное и бесповоротное решение.

Словно в ответ, осуждающе зашумели дубы. Солнце опускалось к горзонту, короткий зимний день угасал.

Вейде молча и низко поклонилась дубам, словно прося прощения, и лесные исполины вновь ответили ей сердитым гулом. Она лишь отрицательно покачала головой, подошла к ближайшему дубу. Сверкнул серебром узкий клинок, эльфийка аккуратно отсекла тонкую веточку, быстро провела над раной ладонью, что-то шепча, – и кора, словно морская вода, в тот же миг сомкнулась над срезом.

Королева спустилась к ручью. Ветер выл всё сильнее, вечерний сумрак сгущался, звёзд не было видно за плотной завесой облаков.

Вейде наклонилась, аккуратно воткнула срезанную веточку у самого края воды. Зачерпнула пригоршней серебристую влагу, плеснула на неё; лицо королевы исказилось болью, она закусила губу, но миг спустя её голос уже зазвучал, как ни в чем не бывало – мерным ритмом непонятного людям языка, музыкальными переливами странных созвучий; но сейчас они звучали поистине грозно, пугающе, словно марш тёмной армии, не орды, а именно армии, железных легионов, где каждый знает своё место и весь строй умеет ударять как одна рука.

Над головой королевы тучи закружились в хороводе, в небесах появилась громадная, всё расширяющаяся воронка. С небес спускался исполинский хобот тёмного вихря, постепенно утончаясь к концу, – вот он достиг воткнутой в берег веточки, и в тот же миг Вейде, раскинув руки так, словно хотела обнять всю Вселенную, душераздирающе вскрикнула, по взметнувшимся тучей волосам зазмеилось пламя, ветер почти что прижал многовековые дубы к земле, и воронка в небесах исчезла. Хобот вихря исчез, как не бывало, однако срезанная веточка внезапно начала расти, дрожа, потянулась вверх, стремительно, неудержимо, ручей заклокотал, вода в нём вскипела и окрасилась чем-то тёмным, облако пара окутало веточку – впрочем, уже не веточку, а молодое деревце – и, повинуясь властному жесту Вейде, рассеялось.

На берегу ручья осталась стоять человеческая фигура. Закутанная в просторный, скрывающий очертания плащ, так что трудно было даже понять, эльф это, человек или, может, и вовсе орк.

Вейде дрожала, как в лихорадке. Глаза её блестели нехорошим, больным блеском, но голос оставался твёрд.

– Я призвала тебя, потому что задание по силам только тебе.

– Я исполню, владычица… – глухо отозвалась фигура, и опять же про неё ничего нельзя было узнать – голос казался каким-то стёртым, неживым, лишённым собственных черт.

– Ты знаешь, что нужно совершить?..

– Твоё волшебство показало мне всё, что надо, владычица…

– Тогда в дорогу. Торопись. Времени у нас очень мало, наши враги не станут мешкать.

Закутанная фигура молча поклонилась и плавно заскользила прочь. Ночной мрак быстро поглотил её, а Вейде, гордая королева Вейде вдруг упала прямо на землю и разрыдалась.

– Что я наделала? – слышалось между судорожными всхлипываниями. – Что я наделала?..

Эти слова она произнесла по-человечески, а не на своём родном языке.

Глава 8

Некромант и инквизитор

(продолжение)

В камере после пыточного покоя Фессу показалось донельзя уютно. Разумеется, его не расковали. Инквизиторы не собирались совершать подобных ошибок. Тем не менее с латниками, препроводившими некроманта в его «келью», отправился и подпалачик. Этот, не снимая маски, принялся поить и кормить Фесса с ловкостью, свидетельствовавшей о немалом опыте. Угрюмые солдаты всё это время стояли рядом, и оружие кололо Фессу незащищённую шею. Ясно, они бы убили его, попытайся он сделать хоть одно лишнее движение. Они даже не предупреждали его о «границах дозволенного». Они просто стояли с клинками наголо и молчали.

Сделав всё нужное, подпалачик убрался. Вышли следом латники. Фесс наконец смог осмотреться. Словно в насмешку, ему оставили небольшой огарок свечи.

Каменный мешок. Разумеется, никаких окон. Квадратный. Четыре шага в длину, столько же в ширину. И никаких тебе постелей. Голый каменный пол. Вообще ничего, кроме железной двери.

Место, где должно погребать надежды. Место, где узник должен ощутить себя ничтожным атомом, пылинкой перед давящей мощью камня и стен. Где должны рассеяться, истаять без следа твёрдость духа и храбрость. Инквизиторы знали, куда помещать особо ценных пленников. Утешало только одно – Этлау тоже придётся сидеть где-то под землей, неподалёку, чтобы держать Фесса под действием своего талисмана.

Слабое утешение, конечно.

Стража удалилась. Стальная дверь камеры захлопнулась, и вместе с ней на некроманта навалилась звенящая, давящая тишина. Не слышно было даже удалявшихся шагов его тюремщиков.

Глубоко под землёй зима теряет власть. Там должно быть тепло, однако в каморке Фесса отчего-то царил ледяной, липкий холод, медленно просачивавшийся во все щели, как ни старался некромант запахнуться плотнее и держаться подальше от стен. Тоже ничего нового, старался думать он. Пытка холодом – одна из старейших. Холод, темнота… узник без всяких палачей должен возмечтать о том, чтобы как можно скорее выложить всё, о чём только пожелают спросить его судьи и дознаватели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});