Любовь по правилам и без 2 (СИ) - Озолс Агата

Если отбросить патриотизм, все-таки мост назван в честь Российского императора, то для меня он был слишком уж вычурным. Мне гораздо ближе были мост Менял, Пон-Неф или Карузель. По-средневековому, просто, даже аскетично, и надежно. Мост Александра Третьего с его несколько легкомысленными завитушками и позолотой был для меня чересчур. Нет, я понимала, что его строили в такое время, что вот эти фонарики, завитушки и прочая лепнина, щедро покрытая золотом, происходит не столько от нашей, почти восточной любви к блеску,  сколько вследствие общей европейской моды, но ничего не могла сделать - не мое это, не мое.

Тем не менее, я шла от площади Согласия в сторону моста и пыталась разглядеть Сергея Карловича. Он ждал меня у памятника Черчилю. Забавно, мост Александра Третьего, а памятнике Черчилю. Увидел меня (Валишевский, не Черчиль) и сделал несколько шагов навстречу.

- Добрый день, - поздоровался и протянул руку.

Пожать?

- Добрый день, - повторила за ним и спрятала руки в карманы плаща.

Не хочу до него дотрагиваться.

- Пройдемте? - предложил Сергей Карлович и махнул в сторону моста.

Я только кивнула и первой двинулась к мосту. Некоторое время мы шли молча. Он ничего не говорил, я не спешила спрашивать.

- Как ваши дела? - поинтересовался, наконец, Валишевский.

- Хорошо. Спасибо.

- Как дочь?

- Растет, - позволила себе вежливую, отстраненную улыбку.

Мы еще помолчали, и я не выдержала.

- О чем вы хотели со мной поговорить?

- А вы не догадываетесь? - он как-то слишком уж театрально поднял вверх брови.

- Нет, - пожала я плечами.

- Точно?

- Совершенно точно.

- Но вы же говорили с Романом.

- Это он со мной говорил, я больше слушала.

И тут он дал волю эмоциям.

- Вы украли у нас самое ценное, - прозвучало обвинительно. – Вы понимаете, что натворили?

- Украла? – я демонстративно вскинула брови. – Вы шутите?

- Вы скрыли от нас ребенка!

- Да с чего вы взяли, что моя дочь имеет отношение к вашей семье? – теперь я позволила себе холодную улыбку.

- Бросьте, Анна, вы не производите впечатление женщины, крутящей по несколько романов сразу.

- Внешность обманчива.

- Я все знаю, - заявил Валишевский.

- Так уж и все?

- Мари моя  единокровная внучка. Единственная единокровная дочь моего сына.

Я вопросительно посмотрела на него.

- Я знаю, что у Майкла другой биологический отец.

- Давно знаете?

- Недавно.

- И что? - спросила напряженно.

- Ничего. Вы меня вообще за кого считаете? Я что, по-вашему, монстр какой-то? Майки мой любимый внук. Был, есть и будет. Но и Мари мне тоже не чужая. Она моя плоть и кровь.

- У вас еще будут други плоти и крови, - возразила ему. - Роман вполне фертилен.

- И они тоже будут единственными и любимыми.

- А если Роман разведётся? Что будет с вашим любимым внуком?

- Да пусть хоть сто раз разводится, - отмахнулся Валишевский, -  для моего внука, для меня, это ничего не изменит. Но мы говорим не о нем, а о моей внучке.

- Она не ваша внучка, - упрямо повторила я.

- А я уверен, что моя, - не менее упрямо ответил Сергей Карлович. - Анна, я не собираюсь ее у вас отнимать, если вы этого опасаетесь. Я даже ни на что не претендую. Просто хочу договориться с вами, что мы - я, моя жена, мой сын и другие члены семьи, будут общаться с девочкой. Она же Валишевская.

- Моя дочь Мари Гутталль.

Я отвернулась в сторону, пытаясь совладать с охватившими меня чувствами, как вдруг заметила на набережной знакомый припаркованный автомобиль. Сердце екнуло: нет, не может быть.

Я еще уговаривала себя, что мне показалось, как из машины уже вышел высокий мужчина в шикарном костюме и темных очках. Он огляделся, а потом, повернувшись в нашу сторону, замер.

Черт, черт, черт! Я не хочу верить тому, что вижу. Господи, пусть это будет ошибкой. Галлюцинацией. Обманом зрения. Я даже на мгновение закрыла глаза в надежде, что мираж рассеется. Нет, ошибки быть не могло. У своего роскошного автомобиля стоял Марк Лурье и смотрел прямо на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это не меняет того, что Роман отец вашей дочери, - донеслось до  меня будто сквозь вату.

И стало очень горько. И стоять тут, рядом с Валишевским - старшим, на мосту, уже совершенно невозможно.

- Ваш шпион, - я кивнула в сторону Марка, - ошибся.

Сергей Карлович проследил за моим взглядом и возразил:

- Вы все неправильно поняли. Он не шпион.

Ну, конечно, расскажите мне еще какую-нибудь сказочку!

- Моя дочь не имеет никакого отношения к вашей семье, - упрямо повторила я.

Ничего они от меня не добьются, буду стоять на своем.

- Анна, вы же понимаете, что это неправильно. У ребенка должен быть отец.

- Ваш сын тут совершенно не при чем.

Он достал сигареты, прикурил.

- Вы не оставляете мне выбора.

- О чем вы? - я оторвалась от Марка посмотрела на отца Романа.

- Экспертиза ДНК.

- Без моего согласия?!

- По решению суда, - твердо ответил Валишевский.

- Здесь Франция.

- Именно потому, что Франция. Это в России у вас получилось бы задвинуть биологического отца. В Евросоюзе оба родителя имеют совершенно одинаковые права.

Сволочь! И он, и его сыночек, и предатель Марк! Ничему меня жизнь не учит! Доверилась, блин. Любовь, каменная стена, прочая чушь! Во рту сильно загорчило.

- Вы не посмеете, - сказала глухо, прекрасно понимая, что посмеют, и еще как.

Это действительно Франция, и тут свой взгляд на права родителей и детей. Впервые пожалела, что у Машки нет российского гражданства.

- Если мы не прийдем к согласию, у нас не останется другого выхода.

- Мари не дочь Романа.

- Вот экспертиза это и выяснит, - отрезал Валишевский.

Меня загоняли в угол. Наверное, раньше я бы сдалась, пошла на попятный. Но я давно уже не та неуверенная в себе женщина, которая влюбилась в мальчишку - мажора на десять лет младше, я не позволю собой манипулировать.

- Если вы, - начала я тихо, но очень четко проговаривая каждое слово, - только попробуете подойти к моему ребенку ближе, чем на километр, я вас уничтожу.

Сергей Карлович внимательно, без тени насмешки, посмотрел на меня.

- А сил хватит?

- Даже не сомневайтесь.

Он кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

- Анна, мы можем договориться мирно.

- Я сказала, вы услышали, - отрезала в ответ.

- Вы подумайте.

Я отрицательно покачала головой и повернулась к нему спиной.

- Прощайте, - бросила через плечо.

- Анна, давайте не будем все усложнять!

- Прощайте, - повторила с нажимом и быстро зашагала прочь.

Мне было так плохо, что я не заметила, как Марк, оторвавшись от машины, бросился за мной, но был перехвачен старшим братом. Я даже не услышала, как он громко крикнул: «Анна! Анна, постой!»

***********

Моя жизнь, спокойная и размеренная, превратилась черти во что. С той самой встречи в Диснейленде с Романом и его семьей понеслась вскачь, вкривь и вкось.

После разговора с Валишевским - старшим, вернувшись домой, я выпила несколько чашек кофе и только после этого  смогла успокоиться. Я не боялась Сергея Карловича, я вообще больше ничего не боялась. Не то, чтобы не поверила в реальность его угрозы начать судебное разбирательство, просто не было у меня страха. Злость да, была. Конечно, семейство Валишевских могло сильно усложнить мне жизнь. Наверное, стоило бы попробовать договориться миром, но я уже и не знала, как это сделать. Допустим, я скажу правду и впущу Романа с родственниками в нашу жизнь. И что? Я не смогу жить с ним. То, что всколыхнулось во мне после признания Романа, уже развеялось, как ранний туман. Да и не было там ничего серьезного. Так, остатки девичьей мечты, глупые бабьи думы и наивная детская вера в сказки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К тому же мне не давало покоя появление Марка на набережной. Что ему нужно? Зачем приехал? Неужели это он рассказал о Мари? Нет, он не мог, я же верила ему. Но очень некстати вспомнилось, что Роману я тоже верила, а чем все обернулось? То-то же.