Глиняный папуас - Геннадий Гор

Вера Исаевна подошла к дверям кабинета и, отчетливо выговаривая каждое слово, сказала:

— Сколько раз мне надо тебе кричать, чтобы наконец докричаться?

— В чем дело, мама?

— Звонил наш бывший зять, профессор и писатель Тамарцев. Спрашивал тебя. Я ему сказала, что ты лег отдохнуть. Может, ты ему позвонишь?

Ветров подошел к телефону и набрал номер. Голос Тамарцева, как и всегда, был сосредоточенно медлителен и задумчив.

— Извини, Сергей. У меня к тебе срочное дело. Ты не очень бы удивился, если бы я тебе сказал, что я разыскал свидетеля твоей археологической находки?

— Где ты его разыскал?

— Один мой больной, некто Рябчиков, утверждает, что летом сорок первого года на западной границе, где он служил в артиллерии, ему довелось… Ты лучше заезжай ко мне или в больницу, Сергей. Там я отвечу на все твои вопросы.

8

И опять робот Ипс вбирал в свою необъятную память все впечатления бытия. Впечатлений было много. Но их было бы гораздо больше, если бы одиночество не разъедало жизнь Путешественника, если бы возле него были спутники и друзья, если бы он слышал их живые голоса и видел их лица, а не отражения, возвращающиеся из прошлого и каждый раз напоминающие об утрате.

Лучше всего Путешественник чувствовал себя в лаборатории. Автоматическая старушка лаборантка делала все не спеша. Но странно, его это не раздражало. Наоборот. Его это успокаивало. Хотя, в сущности, следовало бы поспешить. Неизвестно, сколько еще месяцев или лет ему оставалось жить: недомогания и бессонница подтачивали его.

Ему нравились медлительные движения старушки. Иногда его вдруг охватывало чувство полной иллюзии, словно перед ним был не автомат, а старая живая женщина, чем-то напоминающая его тетю… В такие мгновения ему казалось, что он там, у себя, в гостях у тети, и она, покашливая, суетится и хлопочет, рада, что ее наконец-то навестил племянник, и хочет его угостить, как угощали в старину…

Наивный обман чувств. В их обществе, на его далекой планете, анеидайцы давно выработали в себе насмешливое отношение к иллюзии и иллюзионизму. В иллюзионизме было нечто сентиментальное, напоминавшее о древних романах и древней живописи, когда художники и писатели еще не подозревали, какие могучие средства будут созданы для того, чтобы схватить, удержать, передать и дать почувствовать ускользающее время. Передать время и жизнь, не прибегая к иллюзии, не уподобляя действительность сну.

Он как раз сейчас и занимался исследованием и тщательным изучением здешнего времени, времени этой планеты и ее живых существ, сменявших друг друга в той удивительной лестнице последовательности, которая подымалась от анаэробов к человеку… Огромная палеонтологическая коллекция все пополнялась и пополнялась. Но недавно роботу-геологу удалось найти окаменелый и крайне загадочный организм в самых древних слоях. Старушке лаборантке пришлось потрудиться…

— Скорей, дорогая старушенция, — подгонял Путешественник ее, — скорей! Поторопись! Поспеши!

Слишком велико было в этот раз его нетерпение и любопытство. И вот он проверил еще раз все ее опыты и продиктовал роботу Ипсу:

«Создавая белки, природе приходилось экономить. Синтез белка включает двадцать аминокислот. Но существовали ли на этой планете добелковые организмы? До сих пор я этого не знал. Но вот недавно найденный окаменелый организм ответил утвердительно на мой вопрос. Понемножку я и моя медлительная старенькая помощница приближаемся к истокам жизни, к ее возникновению здесь, на Земле».

Затем около часа он провел в лесу, охваченный радостью оттого, что ему удалось проникнуть в тайну здешней эволюции. Лес, убегающий за горизонт, был велик. Его зеленые просторы уносились вдаль. Путешественник прислушался. Где-то свистела иволга. В ее ясных, прозрачных звуках сгущалась музыка юной жизни, жизни, словно только что возникшей в этом зеленом, убегающем во все стороны лесу.

Потом он долго смотрел в прозрачные воды озера. Утка плавала возле камышей. Нырял и снова появлялся селезень. Журчал ручей, впадавший в озеро. И в его журчании, как в свисте иволги, сгущалась музыка здешней жизни, чуждая Путешественнику и все же прекрасная.

У него было отличное настроение. Вернувшись в лабораторию, он напевал и опять рассматривал древний окаменевший организм, недавно найденный роботом-геологом.

Добелковые и предбелковые формы жизни. Но жизнь невозможна без памяти. Эволюция внедрена в жизнь. И жизнь внедрена в эволюцию. Одно не мыслится без другого. А как быть с недискретными формами жизни, с пресловутым студнем, о котором так любит рассуждать интеллектуальный тренер?

Робот будто услышал его мысли и заговорил.

Робот. Ну что, дорогой мыслитель? Как твои исследования? Многого добился? Хотя кое о чем я догадываюсь. Добелковые организмы. Подумать надо…

Путешественник. Да, надо подумать.

Робот. А может, предоставить это природе? Пусть она думает. Когда подумаешь о ней, начинаешь презирать всякие думы. Не думая и не размышляя, она сотворила и устроила такое, какое во веки веков не сотворить и не устроить всем думающим и размышляющим. Она действовала, творила. А думать предоставила нам. И сколько мы ни думаем, но абсолютной истине не раскрыться.

Путешественник. Что ты имеешь в виду?

Робот. То, что заботит биохимиков и биофизиков. Происхождение жизни… Хотя, собственно, не мне об этом думать и заботиться. Я ведь порожден не эволюцией, мне не пришлось ждать сотни миллионов лет, пока анаэробное полусущество-полувещество, эволюционируя, превратится в анеидайца.

Путешественник. Но ты и есть полусущество-полувещество…

Робот. Не будем задевать личности, говорить о присутствующих. Не будем.

Путешественник. Не будем.

Робот. Ну вот, так лучше. Не люблю, когда меня называют полувеществом. Я понимаю, ты гордишься, что замыкаешь собой эволюцию. Гордись! Но вдумайся, есть ли основания для гордости. Хорошо, что на этой планете существовали аминокислоты. А каково было бы без них? Добелковый организм, найденный роботом-геологом, биохимический парадокс… Ты страшно обрадовался этой находке. Я, в свою очередь, рад за тебя. Но о чем она говорит? Куда бы пошла жизнь, если эволюция не забраковала бы этот, с позволения сказать, организмик? Не хмурься! И не нервничай! Я не намерен напоминать о планетке, названной в твою честь. Об этом скучном студне. Но ты, видно, устал от философских разговоров. И я тоже устал. Поговорим лучше о вещах близких и простых. Как твое здоровье?

Путешественник. Риторический вопрос.

Робот. Почему риторический?

Путешественник. Потому что ты здоров вечным здоровьем, здоровьем машины.

Робот. Не серди меня. У меня тоже есть нервы. Я тоже живу!

Путешественник. Извини.

Робот. Подготовляя себя к космическому полету, ты очень долго тренировал себя. Ты это делал с излишним энтузиазмом, не щадя себя. И вот ты подорвал свой организм.

Путешественник. Я не жалею об этом. Тренируясь, я укреплял свою волю. Я не жалею ни о чем. Я и здесь испытываю минуты удовлетворения и полного счастья. Не каждому дано посетить такую далекую и прекрасную планету, убедиться в том, что мне подобные не одиноки и что здесь они переживают стадию раннего детства…

Робот. Детство. Юность. Пустые слова. Я прекрасно обошелся без детства и без юности, сразу появившись на свет взрослым.

Путешественник. Да, ты анеидаец без возраста.

Робот. Анеидаец? Значит, ты этого не отрицаешь?

Путешественник. Мы обещали не философствовать, поговорить о чем-нибудь простом, житейском.

Робот. Житейском? Но житейское от нас далеко. Оно осталось на нашей планете, где давно считают нас всех погибшими… Мы с тобой отсутствующие. Отсутствующие, которых уже перестали ждать.

Путешественник. Ты думаешь?

Робот. Я не только думаю, но знаю.

Путешественник (с интересом). Откуда ты можешь это знать?

Робот (не без важности в голосе). Пока я тебе еще не скажу, каким образом я получаю информации. Это тайна, которую я не имею права разглашать.

Путешественник. Я не любопытен.

Робот. Допустим… А жизнь там идет, как шла при нас. Живущие ищут радости. И бегут от забот и неприятностей.

Путешественник. Не клевещи на них. Не изображай их мещанами. Прогресс вытравил мещанство еще на заре нового общества. Мещанство и мужество — это два полюса. Я жил в мужественном, героическом мире… С детства меня воспитывали…