Арт-Джаз - Антон Шаффер

Арт задумался, но ответа так и не нашел. Он вопросительно посмотрел на Владимира, который явно наслаждался моментом. Выдержав паузу, он ответил сам:

— Городские пейзажи, Артем. Городские пейзажи. А ведь это твой конек, если меня правильно проинформировали?

— Правильно, — подавленно ответил Арт, который в глубине души все еще надеялся, что на это опасное для жизни задание отправят кого-нибудь более профессионально подготовленного, чем он. Но, как выяснилось, самым подготовленным был он сам.

Тем не менее, он смалодушничал и предпринял последнюю попытку:

— Но, я же видел картины в доме… — неуверенно произнес он. — И Дмитрий (Арт бросил на него короткий взгляд) сказал, что у вас есть художники…

Владимир недовольно посмотрел на своего заместителя, который поспешил спрятать глаза и придать своему лицу виноватое выражение. Смерив Дмитрия взглядом, Командующий снова обратил все свое внимание на Арта и спокойным голосом сказал:

— Артем, это была всего лишь глупая шутка. Все картины, которые ты видел у нас на стенах — из вашего мира. Есть один нюанс, который ты не знаешь, но пришло время его узнать. Наш мир очень похож на ваш, я бы сказал, что они практически идентичны. Мы изучили книги по истории, которые доставили от вас — многое совпадает. Но не все. Я не хочу сейчас вдаваться в детали — это лишнее. Есть, конечно, некоторые расхождения в событиях, именах, да чего тут говорить — у вас в восемьдесят четвертом не было никакого Удара. Но, есть один момент, о котором нельзя умолчать: рано или поздно все равно все происходит и у нас, и у вас. Но, возможно, в разных формах. Ваш девяносто первый год — это всего лишь отсроченный Удар нашего восемьдесят четвертого. И так далее. — Командующий замолчал, вбил ладонью из пачки сигарету и закурил, после чего продолжил: — И есть еще кое-что. В нашем мире искусство, как бы тебе сказать — оно было, конечно, было, но далеко не в тех масштабах, что у вас. Каждый художник, каждый музыкант у нас — на вес золота. Краснов — прекрасный художник. До удара он считался чуть ли не гением. Но война все перевернула и вместо кисти в его руке оказался автомат. И здесь он тоже преуспел. Не даром же говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Краснов помешан на живописи. И если тебе удастся сделать так, а это будет совсем не сложно, чтобы он узнал о твоем таланте, то можно считать, что твоя судьба будет предрешена — он в любом случае захочет посмотреть на тебя.

— Так может, — перебил Командующего Арт, — мне просто убить его?

— И что это изменит? Ты сам тут же окажешься мертв, а его место займет кто-нибудь еще. Нет, нам нужен «эвакуатор». Это наша цель. И если ты сможешь стать лицом, близким к Краснову, то у нас появится шанс…

— Но как я смогу вообще попасть к военным? — поинтересовался Арт. — Не могу же я просто прийти и сказать, что вот, мол, я пришел!

— Это уже другой вопрос, — серьезным тоном ответил Владимир. — Мы что-нибудь придумаем. Легенда будет тебе обеспечена. Это уже наши проблемы. Сейчас мы должны получить от тебя принципиальное согласие на участие в операции. Просто «да» или «нет».

Арт уставился на стену и не знал, что ответить. Ему было страшно, но в тоже время он понимал, что другого выхода у него, похоже, нет. Конечно, если он хочет вернуться домой. Как он понял, военную операцию назначать никто не будет — риск слишком высок. Это первое предложение было всего лишь умелой подводкой ко второму варианту, который лидеры Сопротивления изначально рассматривали в качестве основного. Итак, да или нет?

— Я могу подумать? — стараясь не смотреть в холодные глаза Владимира тихо спросил Арт.

— Конечно. — Голос командующего стал мягче. — Думай столько, сколько тебе понадобиться. Вот что-что, а спешить с принятием решения точно не стоит. Обо всей опасности операции я тебя уже предупредил. Так что думай. А когда ответ будет готов, дай знать. Договорились?

— Договорились.

Арт развернулся и, не спросив ни у кого разрешения, вышел из комнаты. Проходя мимо картин, развешанных в коридоре, он заметил в углах некоторых их них даты. Все они были совсем свежими. А на холстах были изображены прекрасные пейзажи, которых в этом мире нет уже целых двадцать пять лет. Само собой, размышлял Арт, уже идя по территории лагеря, их могли написать и по памяти — это не так сложно. Но что-то в этих картинах говорило о том, что они все же дышат настоящим — живым, наполненным свежим воздухом, порывистым ветром, запахами листвы и цветов. Нет, не врал Владимир — картины были из того мира.

Катька нагнала его, когда Арт уже подходил к своей казарме, в которую его определили на жительство.

— Послушай, — взяла она его за руку. — Тебе совсем не обязательно жить здесь. Ты можешь жить со мной. У нас с Арсением был отдельный домик — маленькая комнатка и все. Это было небольшой привилегией за вклад Арсения в дело Сопротивления. Теперь я там одна. И хотела бы, чтобы со мной там был ты.

— Ты серьезно? — Арт внимательно смотрел в его глаза, пытаясь заглянуть в мысли девушки. Но у него ничего не получалось. Да, Екатерина была талантливой по своему. Она могла читать других, но так же могла и не давать прочесть себя. — А как к этому отнесутся остальные?

— Нормально, — улыбнулась девушка. — Владимир сам только что предложил мне этот вариант. Нет, я и сама об этом думала, но тоже опасалась, что могут не понять. Но они хорошие люди. Действительно хорошие. И к тому же, все прекрасно знали, почему я жила с Арсением…

— Да? — хмыкнул Арт. — И почему же, если не секрет?

— Никакого секрета. Сначала это была любовь, которая слишком быстро прошла. А потом уважение и…жалость. Но это, когда он уже заболел, начал кашлять… Я же не могла его оставить одного.

— Хорошо. Я согласен.

Они резко дали вправо и пошли по направлению к ангарам, крыши которых активно латались бойцами Сопротивления. Теперь-то Арт знал, что эти ангары пустые, что они лишь декорация.

То, что Катя назвала домиком, оказалось, скорее, полуземлянкой. Вниз вела лестница в несколько ступенек, а над землей, примерно на метр возвышался выступ. Он весь был засыпан землей и ветками. Так, что даже с высоты человеческого роста нельзя было сразу его разглядеть. А с воздуха — уж тем более.

Арт спустился вслед за Екатериной и вошел в свое новое жилище.

Глава 14

Потянулись часы раздумий. Арт никак не мог найти верное решение. С одной стороны он был полностью согласен принять участие в операции, но страх перед возможной гибелью останавливал его, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове ситуацию. Проведя в раздумьях почти половину дня, он решил взять небольшую паузу. Взяв со стола дневник Краева, который ему дал Солдат, он углубился в чтение.

Дневник Ивана Краева.

«11 марта 1984 года

На самолет сели с боем. Хотя билеты были на руках, пускать не хотели. Бесконечные вопросы: куда, зачем, на сколько? Кое-как уговорил нас пропустить, хотя уже никто не надеялся, что мы улетим. Многие (как я видел) проходили на борт без билетов. По „корочкам“. Иногда за „корочкой“ проходила целая семья. В итоге, Павлик сидит у Маши на коленях — его место оказалось занято. Скандалить бесполезно. Хорошо, что вообще сели.

Разговоры вокруг самые разные. Кто-то говорит, что, может, уже сегодня вечером в стране будет объявлено чрезвычайное положение. КГБ уже, якобы, полностью взял ситуацию под контроль и Рунов вот-вот будет назначен новым генеральным секретарем партии. О судьбе Горбачева ничего не известно. Кто-то высказал версию, что его и нет уже на этом свете.

Писать неудобно — весь завален сумками, которые не удалось сдать в багаж. Такое ощущение, что самолет еле ползет по небу — приспособлены ли ИЛы для таких перегрузок? Хочется верить…

12 марта 1984 года

Иркутск. Слава богу, долетели. Из аэропорта взяли машину. Добрались до родни быстро — дороги свободны, не то, что в Москве. Встретили хорошо. Немного ругались, что не предупредили, но не более того. В целом все поняли и признали, что это было единственно правильным решение в сложившейся ситуации.

Постоянно работает телевизор. Все напряженно ждут, когда же хоть что-нибудь скажут. Но в новостях опять ничего, кроме подготовки к посевной и похоронам генерального секретаря ничего не происходит. Все у нас в квартире понимают, что эта тишина — самый плохой признак. Значит точно что-то не так. Точно что-то не в порядке. Если бы все было нормально, давно бы уже людям сказали, кто теперь у власти.

Разговаривал с Василием Петровичем, Машиным двоюродным дядей, в семье которого мы и остановились. Он, как и отец, бывший военный. Настроения у него не очень. Говорит, что в случае чего воевать будет не с кем. Вон, в Афганистане уже навоевали — только спецназ гэбэшный да ГРУ профессионально работали. А остальные как котята слепые.