Осажденная Одесса - Илья Азаров

Томилов предложил прикрыть отход дивизии своим лучшим, 384-м полком, которым командовал полковник Соцков. Согласившись с этим, Военный совет решил оставить 384-й полк для участия в наступлении 2 октября.

Легкий артиллерийский полк 157-й дивизии и 422-й гаубичный решено было выводить побатарейно по такому маршруту, который не выдавал бы движения их в порт. Такое же решение было принято и в отношении 422-го гаубичного тяжелого полка. Но его эвакуация предусматривалась лишь после того, как он поддержит огнем наступление 2 октября.

В заключение Жуков от имени Военного совета объявил благодарность за умелые действия и мужество командиру дивизии полковнику Томилову, полковому комиссару Романову и просил передать благодарность всем бойцам дивизии.

Недоумения и необходимость

Утром 1 октября мы получили телеграмму начальника Главного политического управления Военно-Морского Флота И. В. Рогова, который обращал внимание на ошибки, допущенные при переходе кораблей Балтийского флота из Таллина в Кронштадт: некоторые транспорты уходили из Таллина не ночью, а днем, что облегчало действия авиации противника; во время перехода некоторые корабли, сопровождавшие транспорты, уходили и оставляли их без охранения от атак вражеских подводных лодок; караван был слабо прикрыт истребителями; часть автотранспорта и артиллерии из-за отсутствия места на транспортах осталась в Таллине и не была уничтожена; были плохо распределены по кораблям командиры и политработники, на некоторых транспортах во время бомбежки наблюдалась паника.

Рогов требовал учесть все эти ошибки и не допустить повторения их.

Начальнику политотдела Приморской армии Л. П. Бочарову и комиссару Одесской военно-морской базы С. И. Дитятковскому мы поручили немедленно подобрать политработников для назначения комиссарами на транспорты и суда. Решили также назначить комендантов и комиссаров на причалы и в места посадки и погрузки.

На наблюдательный пункт 44-го артдивизиона Одесской военно-морской базы пришел полковой комиссар С. И. Дитятковский. Слева — краснофлотец М. А. Суслов

Помню, как удивился военврач 1 ранга Зеликов, когда я приказал ему на всех уходящих с этого дня транспортах и кораблях отправлять и легкораненых, находившихся в госпиталях: ведь совсем недавно его упрекали за то, что вместе с тяжелоранеными он иногда отправлял и тех, кто через неделю-две мог возвратиться в строй.

— Я вас не совсем понял, — недоумевал Зеликов.

— Уходить собираемся, Михаил Захарович…

В тот же день из Севастополя прибыли начальник политического управления флота Бондаренко и представитель Главного политического управления П. И. Бельский.

— Располагай мною полностью, — сказал Петр Тихонович. — Я прибыл с группой работников политуправления флота.

— Каждому найдется дело, — сказал я и, помолчав, спросил: — Значит, совсем плохо в Крыму?

— Надеемся на вас, — ответил Бондаренко.

Он возглавил группу, в которую вошли политработники, находившиеся все время в Одессе: Бурдаков, Рыжов, Гуткин и прибывшие из Севастополя Афиногенов, Нестеров и другие.

Находясь постоянно в порту, эта группа проверяла загруженность транспортов, очередность погрузки, посадку людей, пресекала панику во время налетов вражеской авиации, комплектовала команды малых плавсредств, следила за прибытием транспортов и регулировала эвакуацию по суточному плану.

Каждый вечер Петр Тихонович докладывал Жукову обо всем сделанном политработниками.

— Настоящие чрезвычайные комиссары, — восхищался их работой Жуков.

Потом, после прибытия в Севастополь, я с радостью узнал, что Бондаренко опыт работы своей группы перенес в главную базу, где была создана по примеру Одессы оперативная группа политуправления во главе со старшим инструктором Матвеевым.

В первый же день эвакуации нас ждали большие огорчения.

Из Севастополя прислали план, согласно которому 3 октября в Одессу должны были прийти транспорты «Армения», «Котовский» и «Большевик», 5 октября — «Абхазия», «Калинин», «Днепр» и в дальнейшем — по три транспорта в сутки. Это не могло обеспечить вывоза в кратчайший срок частей и боевой техники 157-й дивизии, не говоря уже о населении и грузах. Эвакуация могла затянуться на долгое время, и противник безусловно разгадал бы наши замыслы. Необходимо было ускорить подачу транспортов и использовать для эвакуации Одессы боевые корабли.

Вице-адмирал Левченко согласился с нами и дал телеграмму Военному совету флота, что наличный тоннаж не обеспечивает массовой отправки, нужно привлечь боевые корабли — крейсера и эсминцы.

* * *

Наступление в Западном и Южном секторах нам нужно было для того, чтобы скрыть от противника начавшуюся эвакуацию, ввести его в заблуждение относительно дальнейших наших намерений.

Военный совет заслушал доклад полковника Крылова о готовности войск к наступлению.

25-й Чапаевской дивизии, которой были приданы 384-й стрелковый полк 157-й дивизии, 422-й гаубичный полк, танковый батальон, гвардейский минометный дивизион и два дивизиона 397-го артиллерийского полка, предстояло наступать в общем направлении на Ленинталь и овладеть хутором Дальницкий…

2-й кавалерийской дивизии придавались 99-й гаубичный полк, 1-я батарея береговой обороны Одесской военно-морской базы и бронепоезд «За Родину». Она должна была овладеть рубежом безымянной высоты в километре от Ленинталя и Клейн-Либенталем.

Начало наступления намечалось на 10 часов утра после артиллерийской подготовки и залпов гвардейского минометного дивизиона.

Жуков, Колыбанов, Левченко, Бондаренко и я к началу артиллерийской подготовки поехали на КП 25-й дивизии к генерал-майору И. Е. Петрову.

До открытия огня оставалось меньше минуты.

И вот раздался гром, нараставший с каждой минутой и очень скоро превратившийся в сплошной рев. Это начал свою работу дивизион «катюш».

Потом мы услышали свист снарядов, пролетевших над нашими головами в сторону противника, — стрелял 422-й тяжелый гаубичный полк.

Нам доложили, что танковый батальон под командованием старшего лейтенанта Юдина прорвал оборону противника и ворвался на его передний край. В бинокль и стереотрубу было видно, как сквозь сплошную стену пыли, дыма и огня, преодолевая сопротивление противника, шли наши танки.

Иван Ефимович Петров заметно волновался. Но пришли первые донесения — и он, сразу повеселевший, доложил, что приданный ему полк Соцкова прорвал оборону противника в направлении хутора Дальницкий; враг оказывает местами упорное сопротивление, но полк продвигается вперед.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});