Кровь на мечах. Нас рассудят боги - Анна Гаврилова

Яроок подумал, что лучше не спрашивать о судьбе Полата, и беседа пошла богословским руслом.

– Нет, у тебя иные боги, князь.

– Странный ты, Яроок, хотя и волхв. Все равно же, как прознал, кто в Новгороде хозяин, вести слал да советы, как сподручнее Осколода свалить. Было такое?

– Да, – коротко ответил жрец. – Но Осколоду я клятв не давал, словом с ним не связан. И для веры моей, и для народа лучше было, чтобы сгинул он, отступник.

– Вышло все по-твоему, волхв.

– Не волхв я. Дажьбожий жрец, служу Солнцу красному!

– А как ты именуешь бога Лунного?

– По-нашенски то будет Велес.

– Вот и ладно, – заключил Олег. – Значит, мой бог – это Велес. Но видал ли ты две луны в ночи и два дневных светила разом? То-то и оно. Нет мурманской Луны и ильмерского Солнца, и полянского Грома тоже нет. Завтра людей пришлю, чтобы бóгов столп вкопали. А сегодня жертвы пред твоими издолбами свершу.

– Но ты же воин, князь, а Он купцов жалует да людей дорожных.

– Яроок! В тех краях, откуда я прибыл с Рюриком уж как двадцать лет назад, меня знали под именем Одд Странник. И тот, коего ты только что называл Велесом, мне известен под прозвищем Всеотца – это Один. Вовек не ходил Он средь человеков, своих не меняя имен. И кончим на этом богословие. О деле давай.

– Негоже владельцу павших на горе со Сварожичами стоять! – пробормотал Яроок.

– Так поставлю под горой. Хотя видел, на тронах в Упсале[24] все сидят рядом. Второй-то Громовержец?

– О да! Перун! Вместе Сварожичи урожаи даруют и отнимают их в гневе.

– Аса-Тор, стало быть?

– Это он у вас, северян, Тор. Но для меня – Перун, – договорился Яроок.

– Вот! А я тебе, волхв, о чем толкую?! – рассмеялся Олег. – Это он у вас Велес, а для меня – Один.

– Олег, запутал ты меня! Ну, а что же ихний бог Христос?

– Да разве бог он?

– Большинством голосов даже христианские жрецы смертного человека назначить богом не имеют права. Но ведь выбрали, – проскрипел Яроок.

– А и пусть бы, если человек хороший. Отчего бы не выбрать.

– Ты шутишь, должно быть, князь? Осколод, как скотину, людей свободных продавал хазарам или того хуже – исмаилитам. И все под именем Христа.

– Помню. Затем я и здесь. Перед смертью Рюрик мне удел свой завещал.

– Иноземцу, – пробормотал жрец. – Хотя по-нашему ты складно научился говорить. Но Киев – не удел князей новоградских.

– Родичу, жрец. Родичу. От сестры моей у Рюрика две девочки да парень… был.

– Все равно.

– Ты не понял, Яроок! Ныне удел мой все земли от Алоди до Киева вместе собрать. Гостомыслу-королю не до того было, но он сколотил союз местных племен. Рюрик не успел, но промыслил далеко вперед. Он продолжил дело своего деда. Теперь это моя судьба.

– Тяжела ноша. Но допустим, – согласился жрец, покряхтывая. – А почто ж ты, княже, тогда ростовщиков на все четыре стороны отпустил?

– Отпустил на все четыре, – усмехнулся Олег, – но поедут в одну. В Шаркил они двинутся, управу на киевского князя искать. А оттуда, коли не найдут, и далее – в самый Итиль.

– Шаркил, али по-ромейски Саркел, уж полвека стоит. Говорят, сильная крепость. Ромеи для хазаров строили. Стены ее из белого камня в три сажени высотой, восемь башен…

– И нашим и вашим, выходит, эти ромеи, – задумался князь. – А коли такая мощная, то оборонять ее сподручнее малым числом. Сколько в той крепости? Ну, триста, ну, пять сотен воев. Опять же, все не выступят. В общем, не скоро степняки явятся. Пока полной силою не соберутся, – заключил Олег.

Яроок с хитрецой глянул на князя:

– Думаешь, поторопить надо?

– Да, помочь не мешало бы… Уж лучше пусть они к нам за данью, чем пешим по голой и дикой степи да под хазарские стрелы. А дань мы славную подготовим, добрыми секирами да вострыми мечами. Долго помнить будут. Бить хазаров надобно на выходе из степи. В леса же не сунутся, но выманить врага из степи незнаемой – тут смельчаки нужны.

– Зачем же «пешими», князь, и «по степи»? На плоскодонных судах можно к самому Итилю спуститься по великой реке. А Шаркил обойти. С Дона несподручно, там волок длинный, говорят.

– То, жрец, дело не этого года, да и не ближних лет. Сперва надо силами собраться. Свою бы землю поднять, города отстроить, соседей помирить, добрых воинов взрастить. А потом уж чужой земли искать. Изготовиться должно прежде.

Яроок оглядел князя с уважением. Сколько ему? Коли сороковник разменял, уже как бы и старец. Но Осколод и постарше был, да мудрых мыслей не имел.

– Знаю, княже, едва лишь приходит хазарское войско, от его главных сил поочередно отделяются сотни и ходят на грабеж близлежащих деревень. Хазары окружают каждое селение, чтобы никто не ускользнул, если ночь – то разводят окрест высокие огни. Вторгаются со всех сторон, поджигают, всех, кто сопротивляется, и стариков режут, пленяют женщин и мужчин, гонят, как скот. Наведешь на нас хазаров, да не управишься – не простит народ… А если еще и на договор пойдешь…

Замолчали, осмысливая сказанное.

– Долго прежнему прощал, – возразил Олег. – Не беспокойся, я несговорчивый.

– С нового иной спрос. Так, стало быть, себя ты уже князем киевским объявил, Олег? – проговорил Яроок, как бы размышляя вслух. – А позволь спросить, сколько жен у тебя, княже?

– Жен всего лишь две, но мне хватает. Первая – дочь ирландского конунга, от нее дочь пока[25] – Рагнхильд, а другая – то Рюрикова Златовласка[26], у нас сын – Херрауд.

– У полян положено одну жену одному мужу иметь! Никак нельзя тебе князем киевским быть, Олег, не обессудь! – возмутился Яроок.

– Зато князем всей руси[27] можно, говорю тебе! И ты лучше прими, как есть, это слово мое. А вместе с ней – русью – правителем и варягов, и словен, и веси с мерью да чудью разной синеокой… Супротив Великой Степи можно лишь Великим Лесом выстоять, но и лесу свой бер надобен. А Киев, так и быть, берлогою, то бишь стольным градом, сделаю посреди земель славянских. Будешь мне в том помощником?

– Высоко летаешь, князь! Я стар. Да и боги… – начал было Яроок.

– С ними я тоже как-нибудь договорюсь.

Верховный жрец аж задохнулся от наглости варяга. Он бы долго не справился с возмущением и изумлением, но три мощных удара в дверь вывели его из оцепенения.

– Что будет с Дирой? – поторопился спросить Яроок. – Ты ее мужа убил, тебе за нее ответ держать. Киев любит свою княгиню.

– Дирой? Это та, которая Ирина, что ли? Нет, три жены уже слишком много. Отпущу в монастырь, если козни плести не станет.

– Хвала богам, не выстроили еще, не успели, – пробурчал жрец, касаясь оберегов на груди.

– Ну, так пусть хоть к булгарам, хоть к ромеям, – отозвался Олег, поднимаясь. – Нас зовут. Вперед иди, отче. А лампады пусть горят. Разговор не окончен.

– Несчастная она баба, – пояснил Яроок.

– Я не воюю с женщинами! – бросил князь в спину жрецу, и уже у самого выхода он громко спросил через дверь: – Гудмунд? Что там?

– Худое дело, Одд. Тут человека Сьельв прислал. Говорит, что жену Осколода порешили. Не наши. Свои. Киевские. И двух попов при ней, духовников, тоже, – ответил брат.

Яроок обернулся к Олегу, но натолкнулся на ответный взор невозможных кошачьих глаз.

– Ты же знал, вещий?

– Баба с возу, так и кобыле легче… – ответил Олег. – Видно, боги сами рассудили, жрец, что лучше, а что хуже.

– Бедная девочка! – пробормотал Яроок, прикрывая глаза. – Колесница Дажьбога выкатила на небеса.

Олег пригнулся и тоже шагнул наружу.

– Розмич! Поспеши в город. Скажешь Сьельву, чтобы сыскал любого священника. Хотя бы одного. Из тех, кто не удрал вслед за ромейским епископом. И чтобы волоса с его головы не упало. Пусть княгиню похоронит, как подобает ее вере.

Дворовых допросить, кто да что… К церкви тоже охрану. Пожгут – так пол-Киева сгорит за милую душу. Хлопот не оберешься.

– Неужто, князь, ты сохранишь за ними храм богопротивной веры? – изумился Яроок, заслышав слова приказа.

– Ломать – не строить. А жечь не дам. Ты же не внесешь туда кумиров своих?

– Вот еще, разрази меня гром! – Старик заскрежетал зубами.

– Ну, так и пусть пока стоит.

– Дозволь хотя бы кресты с куполов поснимать.

– Это, пожалуй, верно. Но сначала пусть княгиню погребут. Сам же говорил, в Киеве ее шибко любили! Князь людьми приторговывал, но усопшая Ирина о том, видать, не догадывалась, – саркастически хмыкнул Олег. – Святая она баба, выходит. Ирина эта.

– Была, – бросил Яроок горько и смахнул непрошеную слезу.

Глава 5

Копыта глухо впечатываются в землю, лошади шагают размеренно и важно. Горожане провожают радостными взглядами, только некоторые глядят с тревогой. Оно и понятно – отряд слишком мал для войны, да и в полюдье дюжиной не пойдешь. Куда же тогда отправляются воины? Самые сметливые отметили направление, улыбки с лиц исчезли бесследно. На Юго-Востоке обитает самый коварный враг, самый злой.

Хазары и при Осколоде смирными не были, несмотря на богатую дань, кою собирал да выплачивал князь. Теперь и вовсе озвереют.