Презумпция виновности - Вячеслав Денисов

Сейчас сравнивать было не с чем, и Кряжин читал первичное заключение с тем любопытством, какое светится на лице ученого, разглядывающего под микроскопом голенькое тельце бактерии.

«…Содержимое желудка составляют:

а) спиртосодержащий раствор с содержанием алкоголя не менее сорока процентов. При использовании метода разделения компонентов спиртосодержащих жидкостей установлено, что около 0,001 % состава является продуктом долгого взаимодействия 40 %-ного спиртового раствора с корой дуба…

б) кашеобразное вещество коричнево-серого цвета является по своему составу продуктом взаимодействия описанного выше спиртосодержащего вещества с морепродуктами… Обнаруженные остаточные явления термического воздействия на продукт свидетельствуют о том, что кашеобразным веществом является копченая рыба…

в) кашеобразное вещество не является однообразным по составу, и в результате разделения вещества на составляющие установлено, что иными составляющими являются хлеб и сырой лук… Отсутствие консервантов длительного хранения… пищевых добавок…»

– Я читал, ничего не понял, – робко заметил, боясь помешать, Георгиев.

– А что тебе не понятно? – не отрывая взгляда от бумаги, поинтересовался Кряжин. Вид его был спокойный и даже умиротворенный – группа недавно поужинала.

– Кора дуба, термическое воздействие, отсутствие пищевых добавок… записки сумасшедшего. Написал бы сразу – это… – Не в состоянии закончить фразу, чем тут же вызвал улыбку советника, Георгиев объяснил: – Но не пишет, а я понять ничего не могу. У нас экспертов хлебом не корми, дай профессиональную подготовку продемонстрировать.

– Ваш эксперт молодец, – помолчав, ответил Кряжин. – Он четко и ясно дал мне понять, что употреблял в пищу потерпевший непосредственно перед смертью. Я читаю и вижу: коньяк, копченую рыбу с луком и хлебом. Составляющие дубовой коры оказываются в напитке оттого, что коньячный спирт долго содержится в дубовых бочках. Оттого и его аромат. Ваш криминалист обнаружил кору дуба, это значит, что Головацкий пил коньяк качественный, а не дагестанское пойло, выдаваемое за напиток десятилетней выдержки. Отсутствие консервантов… Вот если бы эксперт не указал на этот факт, из написанного я понял бы, что профессор закусывал толстолобиком, обжаренным в собственном соку, вынимая его куски из консервной банки. Но ваш эксперт-криминалист знал, что я могу так подумать и ошибиться, а потому, не делая выводов в части, его не касающейся, – он не имеет на то право, он подсказал мне – Головацкий не ел консервы! Головацкий ел именно копченую рыбу! У вас замечательный эксперт, Георгиев. – Развернувшись к Желябину, советник вяло, не надеясь на успех, справился: – Кирилл Сергеевич, где у вас коптят рыбку?

И взгляд его изменился, едва он услышал:

– Коптят у нас в одном месте – это отхожее место нашего города, так называемый район «Полтинник». Вообще-то, это 7-й микрорайон, но так уж повелось…

Откинувшись на спинку стула, советник долго мял виски пальцами, а потом вдруг огорошил всех и сразу.

– Мне нужно такси.

– Зачем?..

– Чтобы было, – передразнил Георгиева Кряжин. – Позвони Илюшину и скажи, чтобы подогнал к ГУВД машину. У нее обязательно должен быть исправен счетчик. Тот, который был на машине Пикулина.

Директора таксопарка долго уговаривать не пришлось. Узнав, что нужно следователю из Генеральной прокуратуры, он уже через двадцать минут позвонил и сказал, что машина у входа.

Кряжин спустился вниз, за ним шли Сидельников и Георгиев с начальником. Разглядев машину, советник довольно улыбнулся и посмотрел на муровца. Тот, видимо, его понял и поддержал саркастическим кивком – Илюшин, услышав о том, что нужна машина с таким же счетчиком, как и у Пикулина, прислал машину Пикулина с Сопьяном за рулем. «Это говорит о том, что счетчики в этом таксопарке не одинаковые», – бросил Кряжин Сидельникову, велел группе следовать за ним на «Волге», сам же уселся в такси и сказал водителю, чтобы тот сменил маску на лице на более миролюбивую.

– Не нужно смотреть на меня, как спасатель МЧС на террориста. Плачу в оба конца – вы же туда не ездите, верно?

Сопьян повеселел. Цифры, написанные белым маркером на панели его «пятерки», были стерты, однако жирный след остался навсегда. В любой момент сменщик Пикулина мог позвонить в Москву и пожаловаться следователю Генеральной прокуратуры на произвол местных властей – дороги не ремонтируют, запчастей нет, план велик…

– Сейчас мы едем на улицу Столетова.

– Я так и знал…

– Не грусти и не печаль бровей, товарищ. Я покажу, где остановиться.

У самого дома «пятерка» остановилась. Сзади такси прижала «Волга» – Сидельников подвел ее бампер в бампер. Сопьян вопросительно уставился на советника.

– Включай счетчик.

– Ушам не верю, – съязвил Сопьян, и машина тронулась.

– Едешь на «Полтинник» самой короткой дорогой. Как если бы вез в роддом жену, но на обычной скорости… А что, Сопьян, Сашка бывал замечен в каких-нибудь нечистых делишках?

– В смысле? – не понял после резкой смены темы таксист.

– Ну, подворовывал там, коллег подводил?

– Никогда в жизни, – твердо и решительно замотал головой Сопьян. Наверное, поэтому «Жигули» чуть занесло, и правые колеса машины захрустели по обледеневшей обочине. – Сколько знаю его, всегда был человеком честным, ответственным, порядочным.

– Я по фразе не понял – кто был ответственным и честным? – Сбивать людей с толку Кряжин умел. – Ты или он?

– Он, конечно. – Смутившись, таксист поправился: – Ну, я тоже… понятно, нормальный человек.

– А помимо таксопарка у Пикулина друзья были?

– Ни разу не видел… Домой к нему частенько приезжал, но ни разу, так сказать, никого…

– Деньги Пикулин любил? – Кряжин успевал и говорить, и сигареты разыскивать, и зажигалкой щелкать.

– А кто их не любит?

– А так, чтобы предать?

– Да никогда! – вспылил Сопьян. – Что вы, гражданин следователь… нападаете с вопросами… Я же машину веду, мне думать трудно!

– Я на это и рассчитываю. Чем меньше надумаешь, тем больше правды скажешь. Это ты куда сейчас с прямого пути поворачиваешь?

– За углом котлован выкопали, не проедем, – объяснил потускневшим голосом таксист.

– Когда выкопали?

– Вчера, – раздраженный настойчивостью следователя, буркнул Сопьян. – Спросите – в котором часу, отвечу – не знаю.

– Сможешь выключить счетчик, объехать котлован, вернуться к этому же месту с другой стороны ямы, а потом снова запустить счетчик?

– Ну, вы даете… – Сменщик Пикулина вспотел. – Счетчик же не секундомер!.. Сейчас выключу – по нулям. Включу – два рубля уже на счету. За посадку… Ваши бы слова, да богу в уши! Я б такой план выдавал с вашим счетчиком…

– Ладно, два рубля потом вычтем.

Котлован был преодолен по соседней улице. На электрическом табло снова загорелись нули, Сопьян поколдовал с ним, и высветилось два рубля. Теоретически получалось, что Кряжин рассчитался, вышел, а потом снова сел в то же такси.

На подъезде к 7-му микрорайону, он же – «Полтинник», когда на табло ярко-красными цифрами, словно языки пламени из преисподней, горело – «48.80», Кряжин велел ехать медленнее. Сопьян, окончательно сбитый с толку, повиновался, как робот.

И едва появились красные цифры «54.40», советник резко скомандовал:

– Стоп!

Сопьян вздрогнул и обрушил ногу на педаль тормоза. «Волга», идущая следом, не врезалась в корму «пятерки» только потому, что Сидельников вывернул руль и заехал сбоку. «А за это морду бить нужно!» – сказал он таксисту, выглядывая из салона.

Кряжин вынул из портмоне сотенную и протянул Сопьяну.

– Дурдом какой-то… – пробормотал сменщик Пикулина, недоверчиво принимая дензнак. – Я могу ехать по своим делам? Или сдачи дать?

Постовые у ворот каждого из частных домов, приметив вызывающие номера на черном авто, засуетились и исчезли внутри дворов. Наркоманская «почта» работает безотказно – это главное при торговле средствами, вызывающими галлюцинации, недержание мочи, дегенерацию и социальную дезадаптацию – словом, всем тем, к чему так стремятся наиболее продвинутые в этом мире молодые люди. После пепси и «Клинского» героин и экстази самый распространенный способ доказать свою состоятельность в жизни окружающим.

– Ну, и почему я не слышу запаха копченостей? – шумно втягивая ноздрями воздух и саркастически рассматривая синюшного цвета физиономии в окнах, заметил Кряжин. – Лишь амбре ацетона и дымку сгораемого канабиса.

– Рыбку коптят чуть глубже, – объяснил Георгиев, бывавший в этих местах по делам службы не раз.

– Так ведите нас, завсегдатай клоак!

Георгиев не обиделся. К шуткам столичного следователя он уже привык. Если уж Желябина в минуты хорошего настроения Кряжин именует «внучатым племянником мисс Марпл», тогда почему ему не быть… Одно непонятно – с чего бы ему иметь хорошее настроение.