Дело Романовых, или Расстрел, которого не было - А. Саммерс

15 октября 1957 года они оба появились на заседании Верховного суда в Гамбурге. Юридические издержки превышали уже любые деньги, которые могли быть получены в случае положительного решения, но энергия, с которой выступали оппоненты Анны Андерсон, объяснялась совсем не финансовыми интересами. С самого начала судебного процесса оппозиция использовала все доступные ей средства для дискредитации Анны Андерсон, используя сомнительных свидетелей, чье поведение и свидетельства не были добросовестными.

Ключевым свидетелем оппозиции, который нанес большой вред Анне Андерсон, был Ганс Иоганн Майер, австриец, который в 1918 году находился в России в качестве военнопленного. Участие Майера в деле Романовых началось в декабре 1955 года, когда он связался с Анной Андерсон через своего друга. Майер рассказывал, что он находился в доме Ипатьева ночью 16 июля 1918 года, и он мог свидетельствовать в пользу истца, рассказав, как Анастасия избежала убийства. Для этого он потребовал, чтобы ему платили по 250 фунтов ежемесячно, начиная со дня появления Майера в суде. А если Анна Андерсон победит в суде, то она должна будет выплатить Майеру единовременно 200 000 фунтов. Юрист Анны Андерсон отказался от такого предложения. Майер ушел.

На этом дело могло бы и кончится.

Но в мае 1956 года Майер появился у редактора журнала «7 Tage» и предложил опубликовать серию статей «исключительной» важности о том, что он, Майер, видел все императорское семейство лежащим мертвыми в знаменитом подвале. Доказательство того, что Анастасия выжила, исчезло, поскольку Майер представил «документальные доказательства» расстрела, включая копию постановления большевиков о расстреле царя. Постановление было подписано председателем областного Совета Белобородовым и комиссаром Го-лощекиным. На документе слова «и его семейство» были зачеркнуты вручную, как будто областной Совет в последний момент решил расстрелять только царя. Журнал заплатил Майеру более чем 400 фунтов. Из-за этих статей противники Анны Андерсон привлекли Майера как свидетеля в деле Анастасии. Он подтвердил свои показания под присягой, и суд их принял. В своем решении против Анны Андерсон в начале 1957 года судьи дали понять, что они полностью поверили показаниям свидетеля.

В то время это было сокрушительным ударом для истца; но постепенно в отношении Майера возникли сомнения. Сначала другой бывший военнопленный, Отто Стефан, сказал, что он лично знал Майера, и что тот был обманщиком. Он рассказал, что около 1938 года Майер работал поваром и не обладал никакими литературными талантами. Поэтому он попросил помочь ему написать эти мемуары. Стефан вспомнил день, когда честолюбивый автор появился с массой поддельных русских документов, имеющих отношение к убийству Романовых; Майер сознался, что они были напечатаны в Берлине, поэтому и казались новыми, но после того как их повозили по полу, они перестали так выглядеть. Позже Стефан увидел эти документы после того, как они были опубликованы на страницах журнала в 1956 году.

Появился и другой человек, подвергший сомнению показания Майера, — Роберт фон Лерх, русский эмигрант, письменно сообщивший представителям Анны Андерсон, что документы Майера содержат ошибки. Одной из них было использование выражения «руководитель Революционного Штаба», используемого «шеф-поваром» вместо русского «начальник». Фамилия «Голочекин» была написана неправильно по написанию букв и не соответствует подлинной подписи Голощекина. К тому же орфография не соответствовала орфографии подлинных екатеринбургских документов. Выдумкой оказался и список охранников Дома Ипатьева, участвовавших в расстреле царской семьи.

Майер умер в 1957 году, но его показания серьезно повлияли на процесс. И только после того, как дело Анастасии попало в Апелляционный суд в Гамбурге в 1964 году, показания Майера были признаны лживыми. Надеясь на победу, адвокаты оппозиции охотно верили им. Дело Майера до сих Пор остается загадкой для исследователей истории Романовых. Копии его документов до сих пор циркулируют в мире в качестве доказательства расстрела всей семьи Романовых, например в книге «Письма святых царственных мучеников из заточения», опубликованной в 1974 году.

Предполагая, что какое-то состояние Романовых действительно существовало, родственники царя прибегали к чрезвычайным мерам для того, чтобы дело Анастасии было прекращено. В частности, лорд Моутбэтэн из Великобритании приложил немало усилий в этом направлении. В 1971 году он сообщил нам, что он лично потратил тысячи фунтов на гонорары адвокатов, выступающих против Анастасии Андерсон; есть и другие примеры весьма пристального отношения лорда Моутбэтэна к этому делу.

Осенью 1958 года, вскоре после того, как дело поступило в Верховный суд в Гамбурге, лорд Моутбэтэн прочитал в газетах, что группа, снимающая фильм об Анастасии, должна была приехать в Германию для того, чтобы поговорить с Анной Андерсон. Он немедленно связался с генеральным директором ВВС, сэром Ианом Джакобом, и выразил возмущение, что корпорация предполагала снимать такой фильм, и намекнул, что расходы и юридические формальности берут на себя его родственники. Он уверил сэра Иана Джакоба, что не было никаких шансов, что «фрау Андерсон» могла быть его кузиной, и рекомендовал не связываться с покровителями «мошенницы».

За два дня лорд Моутбэтэн добился того, что проект «Анастасия» был отменен. Генеральный директор позже написал ему письмо, в котором поблагодарил его, и отметил, что дама действительно была мошенницей и что ВВС не хочет иметь ничего общего с ней.

Фактически в письме лорда Моутбэтэна не содержалось никаких новых фактов — оно содержало лишь некоторые преувеличения; но этот инцидент показал, что дело Анастасии даже через 40 лет действовало на нервы людей, находящихся на самом высоком уровне.

Рассмотрение мелких юридических подробностей процесса Анастасии не. входит в задачу нашей книги. Судебное дело занимало не меньше 8000 страниц — немые свидетели, ничего не рассказывающие о страстях, сопровождавших претензии Анны Андерсон. Но дело не могло продолжаться бесконечно. Главные участники, включая саму «Анастасию» — скоро умерли. Но теперь, когда пыль начала покрывать эти толстые папки, когда со временем успокоились страсти вокруг этого дела, наступил момент подвести его итоги, все его «за» и «против» «Анастасии».

Во-первых, посмотрим на основных участников, русских эмигрантов и иностранных родственников, участвующих в процессе опознания. Список достаточно впечатляющий. В октябре 1928 года двенадцать живых членов семейства Романовых и трое из родственников царицы, подписали совместную декларацию, в которой было высказано их «…твердое убеждение, что женщина, теперь живущая в Соединенных Штагах… — не Великая княжна Анастасия Николаевна».

Декларацию подписали сестры царя, как Ксения, так и Ольга; Великий князь Александр, свояк царя, Великий князь Эрнст Людвиг Гессенский; две сестры королевы Виктории, маркиза Милфорд Хавен, и принцесса Хейнрих Прусская.

Утверждение в основном было основано на том, что сестра царя Ольга, посетившая Анну Андерсон, «категорически заявила, что эта женщина не имеет ничего общего с Великой княжной Анастасией». Это утверждение поддерживалось также баронессой Буксеведен и Пьером Жильяром, также категорически отвергшим претензии Анастасии Андерсон. Эти свидетели все знали реальную Анастасию, так что их мнение нанесло окончательный удар по Анне Андерсон.

Но при внимательном рассмотрении их утверждение теряет большую часть своей убедительности. Однако предположение, что декларация свидетельствовала о том, что семейство Романовых полностью отреклось от Анны Андерсон, — не соответствует истине. Когда они подписывали, только двое из подписавших действительно видели претендентку. Великий князь Андрей и принцесса Ксения Георгиевна, признавшие ее, не подписали декларацию. Декларация была опубликована всего через три дня после того, как умерла вдовствующая императрица Мария Федоровна. Утверждалось, что ее одобрение было получено, но любопытно, что, хотя подписавшиеся приехали в Данию для участия в похоронах, текст был опубликован двумя днями раньше в Дармштадте, в Германии, на территории Великого князя Гессенского.

Великая княгиня Ольга была действительно крестной Анастасии и ее любимой тетей, что придавало ее показаниям большую значимость. В 1925 году она посещала Анну Андерсон, несколько раз в течение четырех дней. В своих воспоминаниях, опубликованных после ее смерти, в 1960 году она писала: «Моей возлюбленной Анастасии было пятнадцать, когда я видела ее последний раз летом 1916 года. В 1925 году ей должно быть 24 года. Мне показалось, что м-с Андерсон выглядела старше. Конечно, следует учесть все обстоятельства, и ее длительную болезнь и общее плохое состояние здоровья. Тем не менее, мое мнение о том, что она не была похожа на мою племянницу, после моей встречи с ней не изменились. Нос, рот, глаза были совсем другими. У меня сложилось впечатление, что она играла какую-то роль. Она почти созналась мне, что какие-то люди научили, что надо говорить в определенных случаях…»