Чужие игры - Мельник Сергей Витальевич

— Справедливо. — Я кивнул, сдерживая улыбку при его словах про гардении.

— И не надо улыбаться. — Он поджал губы. — Я на своем веку повидал многое, так что, юноша, даже не думайте о милости и снисхождении, а также о том, что я чего-то не увижу или не замечу.

Я вежливо поклонился, отмечая, что провожавший меня старшекурсник с улыбкой воспринимает наш диалог, а значит, господин Аунтгурт не так страшен, как хочет показаться, и даже если я не собирался травмировать служанку, то теперь точно после его слов знаю, как отметить с размахом свой день рождения.

Получив от коменданта все предписанные мне предметы, дополненные рядом учебников и еще парой брошюр-грамот, я вновь в сопровождении старшекурсника был доставлен к мужскому общежитию, трехэтажному зданию из красного кирпича с ажурными коваными решеточками и седым древним дедулькой на вахте, который презрительно цокнул языком, вручая мне ключи от моей кельи.

Негодование вахтера можно было понять, до начала занятий еще целое лето и немного осени впереди, так что он, похоже, рассчитывал провести это время с толком и расстановкой, то есть хорошенько выспаться на рабочем месте. Сами апартаменты за номером девятнадцать располагались на втором этаже и были предпоследними по коридору направо. Честно скажу, был приятно удивлен тем, что за мной теперь будут числиться две малюсенькие комнатушки. Первая была чем-то вроде прихожей с креслом и письменным столиком, а также пока пустыми полками, повсеместно занимающими стены, ну а добрую половину второй занимал односпальный топчан, на котором валялся скатанный матрас, набитый соломой. Конечно, не мои опочивальни в Лисьем или в загородном особняке, но и это уже царский подарок, учитывая, что сама по себе жилплощадь отдельная, нет паразитов и присутствует даже чулан, видимо, должный выполнять здесь функцию шкафа, так как именно там я расположил свои мантии и вещмешок, который пока разгребать было лень.

Плюхнувшись на топчан, я уставился в потолок, на котором была выцарапана ножом надпись: «Грибы Горха с амбусским мхом не смешивать», а рядышком, чуть ниже: «Аунтгурт следит за тобой».

Улыбнувшись, я вышел в прихожую, высунул голову в окошко, чтобы оглядеть окрестности, так сказать, провести рекогносцировку на местности, дабы выявить, если что, оптимальные пути отступления и незаметного скрадывания по ландшафту. Хорошенький газончик, небольшая изгородь, кустики, невысокие деревца, ну и главное, если по соседскому подоконнику вправо двинуть, придерживаясь за барельеф, до водосточной трубы рукой подать, а это что значит? Правильно, комендантский час нам не страшен. Но беспокоило меня другое, причем я чувствовал, что серьезно беспокоить стало, а именно отсутствие индивидуальной комнаты для чтения, то бишь туалета. Немного потоптавшись у двери, где тщательно изучил простенький, совершенно бесхитростный замок, вышел в коридор, где столкнулся со своим соседом из комнаты восемнадцать, уже небезызвестным мне Мишкой Попкиным.

— О! Привет! — воскликнул он, округлив глаза. — Стало быть, мы с тобой соседи, здорово, правда?

Парень уже успел переодеться в мантию темно-красного оттенка, что означало стихийника боевого факультета, по всей видимости, с уклоном в огненную стихию.

— Как здесь здорово! — Он расплылся в улыбке. — Представляешь, все эти комнаты мои! Не нужно ни с кем их делить, нет рядом ни братьев, ни сестер, и никто нам не указ!

— Насколько я понимаю, сэр Аунтгурт теперь нам и брат и сестра, — попытался я немного охладить его пыл.

— Как сестра? — Попкин удивленно раскрыл рот.

— Это я образно. — Помахал я в воздухе рукой. — Ты лучше другое скажи, где тут можно того-этого?

— Того чего? — Он непонимающе уставился на меня.

— Ну, когда это, ну того. — Я вроде как даже присел, исполняя в лицах первый этюд утренней гимнастики.

— А-а-а-а-а! — Радость открытия озарила его лицо. — Так под топчаном же горшок.

— Горшок? — Мне стало непередаваемо тоскливо от осознания складывающейся картины и перспектив на ближайшую десятилетку.

— Ну да, — закивал он. — Делаешь дело, а потом, стало быть, все это дело выносишь в горшке на первый этаж, где выливаешь в сливную яму. Говорят, я правда еще не видел, тут с этим просто замечательно, древние инженеры провели под землей каналы с водой, которые все это дело постоянно вымывают, поэтому все тут чистенько так и не воняет.

— М-да уж. — Мне бы этих древних инженеров сюда, да чтоб гении передовой мысли побегали с продуктами жизнедеятельности в горшках. — Ладно, с этим вроде понятно, давай теперь о насущном, где тут еду искать?

— А вот до столовой нам далеко. — Печально вздохнул парень, извлекая из-за пазухи мятый листок с картой. — Судя по картинке, нам нужно выйти из корпуса, пройти по аллее, свернуть мимо оранжереи и, пройдя мимо женского общежития, уже непосредственно дойти до нее. Вот скажи, зачем было строить женское общежитие рядом со столовой? За какие такие заслуги им такое счастье?

— Хм. Затрудняюсь сказать. — Я немного опешил от его вопроса.

— Им наоборот жрать меньше надо, чтобы задницы, как у коров, не поотрастали. — Он широко развел руки, демонстрируя, видимо, предмет дискуссии. — Ты бы видел мою сестрицу Коулин, ей уже скоро двадцать, а папенька никому не может сбагрить ее в жены из-за ее задницы.

— Восхитительно. — Печально вздохнул я, продолжая вежливо кивать мальчишке, с жаром повествующего о нелегкой доле своей сестры, и вместе с ним спускаясь на первый этаж и выходя наружу.

Хороший, погожий денек, чистый воздух и приятная глазу местность, даже Попкин с его незакрывающимся ртом и юношеским, слегка придурочным мировоззрением не мог испортить мне настроение. Я дышал полной грудью, просто физически чувствуя некую пьянящую свободу от бремени быть ответственным и рассудительным, от заботы за кого-то, от того, что отринул прочь весь мир, живя сам за себя, для себя, здесь и сейчас, впервые в этом мире находясь именно в том месте, где хочу, и занимаясь тем, чем хочу. Это свобода, это свобода, детка, хотелось, вскинув бровь, произносить всем и каждому, так как мне, старому бобылю, уже до чертиков надоело быть кому-то и чем-то обязанным.

Зуммер Мака, оповестившего меня о нежданной встрече, я пропустил, погруженный в свои мысли, так что момент, когда один из редких прохожих передал Майку незаметный перстенек, просто прозевал, с запозданием возводя щиты вокруг своей персоны и ощущая легкий холодок страха, пробежавший по позвоночнику.

— Ну что стоишь как неродной? — По лицу паренька расплылась хитрая бесовская улыбка. — Давай же скорей обнимемся!

Сглотнув ком в горле, я невольно отшатнулся от этого существа, делая пару шагов назад.

— Нет, спасибо, что-то не хочется. — Признаюсь, я был шокирован и обескуражен, враг, враг в чистом своем проявлении, собственной персоной вновь посетил меня, ставя своим визитом в затруднительное положение. Уж здесь-то, в центре магии, под крылом защиты лучших мастеров магического искусства я как минимум рассчитывал на покой и недосягаемость этой незримой и неуловимой сущности императора.

— Э-э-э-э! — Улыбка, казалось, стала еще хитрей и наглей. — А как же обещанные три поцелуя?

— Кому я должен, я прощаю. — Как назло, улочка была пуста, так что рассчитывать на чью-то помощь совершенно не приходилось.

— Нет. — Он, все так же улыбаясь, покачал головой. — Поцелуи с меня, так что, родненький, готовься.

— Может, обойдемся? — с надеждой на светлое будущее проблеял я.

— Раньше надо было думать! — уже в полный голос расхохотался император. — Ну да ладно, хватит кокетничать, давай пройдемся, мне, знаешь ли, нелегко сюда к тебе было на аудиенцию пробраться.

— Надеюсь, — невесело буркнул я себе под нос, пристраиваясь к нему рядышком и неспешно продолжая прерванный путь.

— Вы, кстати, куда направлялись? — Он осматривался, словно лис в курятнике, вертя по сторонам головой.

— В столовую. — Пожал я плечами.

— Замечательно. — Кивнул он. — Ну что, Улич, как жизнь, как сам? Как здоровье? Надеюсь, я не слишком тебя того-этого…