Победу ни с кем не делим! - Альберт Байкалов

Неожиданно ожил сдвинутый за ухо головной телефон. Антон не разобрал слова, но ясно почувствовал, что кто-то вышел в эфир. Он поправил переговорное устройство, придвинул пальцем микрофон ПУ к губам:

– Это Филин, повтори.

– Москит на связи, – удрученный голос старшего лейтенанта насторожил Антона, и он непроизвольно оглянулся. Позиция доктора и Лавра была в центре. Своеобразный КНП и гауптвахта, где содержался пленник.

– Васо плохо, – ошарашил доктор.

– Дрон, – позвал Антон и, дождавшись, когда Василий обернется, знаками дал понять, что уходит. Тот кивнул. Антон приподнялся и перебежал к Москиту.

Доктор сидел рядом с грузином. Васо невозможно было узнать. Лицо отекло и стало пунцовым. Глаз почти не было видно.

– Что с ним?

– Не знаю, – пожал плечами Москит и снял с руки грузина манжет небольшого автономного тонометра. – Он связанный лежал. Ерзал, мычал. Его муравьи кусали. Сначала думал, аллергическая реакция, но…

– Что «но»? – не сводя взгляда с Васо, спросил Антон.

Грузин во все глаза смотрел на доктора, ловя каждое его слово.

– Кажется, скоро сдохнет, – резюмировал тот, нисколько не стесняясь в выражениях. – Его тоже отравили.

– И-ии! – запищал Васо и стал извиваться словно червяк.

– Страшно, мразь? – спросил Антон. – Заметь, не мы тебя убиваем медленно и страшно. Твой хозяин. Как ненужную старую собаку. У него таких, как ты, много.

– Я вас умоляю, – захрипел Васо, – отвезите меня в больницу…

– Зачем? – удивился Антон. – Что ты там расскажешь? Как убивал собственных солдат, чтобы обмануть мировую общественность и выставить русских варварами?

Грузин громко икнул.

– Не только солдат, – напомнил Москит. – Врача! – Он поднял грязный палец вверх и сделал глаза страшными.

– Да, – кивнул Антон. – Его коллегу грохнул, кучу больных, медицинскую сестру и санитарку.

– Совсем старая женщина, – услышав о чем речь, негромко сказал ни к кому не обращаясь Джин, но его фраза улетела в эфир.

Антон посмотрел туда, где прятался майор, но ничего, кроме небольшого навеса, засыпанного сверху травой и прошлогодними листьями, не увидел.

– Как он? – спросил Антон Москита и показал взглядом на импровизированный лазарет.

– Под утро температура поднялась. Сделал укол. Ничего пока серьезного.

– Ну, так что? – вновь развернулся к грузину Антон. – Хочешь дальше поливать грязью русских?

– Нет, я все скажу, я выступлю в любом суде, я своими руками задушу…

Здесь его слова превратились в бульканье. Он вдруг напрягся. Голова приподнялась. На лбу и шее выступили вены. Изо рта на грудь потекла желтая масса. Потом он связанными руками утер губы, перевернулся на бок и обреченно прикрыл глаза.

– Твой президент сейчас чистит зубы и собирается пить кофе, – зачем-то сказал Лавр. – Совсем близко, в Тбилиси.

– Транспорт надо, – Антон посмотрел в сторону дороги.

– А может, борт? – влез в разговор Дрон.

– Треп прекрати, – оборвал его Антон.

– А если по реке? – не унимался Дрон.

– По какой реке? – с издевкой спросил Банкет.

– Так вон же Кура! Рукой подать!

– Ногой, – вздохнул кто-то.

– Ты что, с дерева свалился? – хмыкнул Кот. – Или опять издеваешься?

– А что? – удивился Дрон.

– Ничего, – Антон прихлопнул присосавшегося к щеке комара. – Хорошо подготовился к командировке.

– Не понимаю, – удрученно пробормотал Дрон голосом Винни Пуха. – Да и времени дали два часа. Просмотрел описание района, выучил пару фраз на грузинском. Язык сломаешь, пока выговоришь «Куда ведет эта дорога?». А вы – подготовка!

Действительно, времени на изучение района практически не было. Кроме того, что нужно было запомнить расположение основных населенных пунктов, дороги, пути обхода естественных препятствий, они изучали тот минимум фраз на грузинском языке, которые позволят работать с местными жителями и пленными. Подбирались они с таким расчетом, чтобы человек, не понимающий русского языка, мог показать направление руками, нарисовать схему.

– Чего тут понимать? – разозлился Антон. – Ты против течения долго нагребешь?

– Кура не в Черное, а в Каспийское море впадает, – наконец сжалился на Дроном Банкет.

– А! – протянул Дрон. В наушнике раздался шлепок. Антон догадался, что Дрон ударил себя ладонью по лбу.

– Все, разговоры прекратили! – строго сказал Антон, ловя себя на мысли, что с такой организацией связи в группе их могут легко вычислить даже грузинские средства радиоэлектронной борьбы.

– Со стороны Каспи грузовик, – торопливо заговорил Банкет. – Крытый.

Он с Туманом находился по другую сторону шоссе, почти у самой обочины. Они оборудовали укрытие в кустарнике. Выбранная позиция позволяла контролировать дорогу на несколько километров в обе стороны.

– Дальность? – уточнил Антон.

– Около трех, – отрапортовал Банкет. – Скорость небольшая. У вас две минуты.

– Шаман! – позвал Антон. – Работай! По местам!

Чеченец быстро поправил снаряжение, надел огромную каску, вынул из кармана упаковку с приправой, которая входила в состав сухого пайка и почти ничем не отличалась от томатного кетчупа, выдавил на ладонь, провел по левой половине лица и вопросительно посмотрел на Антона. Черные брови, нос, делали его очень похожим на грузина. Антон показал большой палец. Подхватив трофейную «М-16», Шаман направился к дороге.

Остальные спецназовцы рассредоточились на заранее подготовленных позициях. Они были совсем близко от дороги, но, по всем расчетам, даже из кабины грузовика разглядеть людей не представлялось возможным. По плану в захвате участвовали три пары и Шаман. Антон улегся в канаву. Ее ночью расширили саперной лопаткой.

Мимо, пригибаясь, прошел Дрон. Его место занял Москит.

Антон проводил Василия, который последние метры полз на животе, взглядом критически оглядел позицию, поправил ветви кустиков и травы и приподнялся на руках. До машины было около полукилометра.

Уже отчетливо был слышен гул двигателя. Шаркая ногами по дороге, двинул навстречу машине Шаман. Он вышел почти на самую середину и стал махать свободной от оружия рукой. Место было выбрано с таким расчетом, что объехать человека на дороге не представлялось возможным, не съезжая на обочину. Она давно не ремонтировалась, и асфальтированный участок с трудом позволял разъехаться даже двум легковушкам.

Антон вдруг подумал, что у водителя нервы наверняка на пределе. Как-никак едет в сторону линии фронта. Вдруг возьмет да и собьет Шамана? А может и просто на скорости объехать. Тогда неминуемо раздавит либо сидящих с той стороны дороги офицеров, либо его и Дрона.

– В кабине двое, – проговорил Шаман. Его гарнитура была спрятана под одеждой на плече. – Военные.

Послышался скрип тормозов. Антон про себя чертыхнулся. Чуть не доехал. Дрону с Туманом предстоит пробежать лишние несколько метров, чтобы встать напротив заднего борта.

– Работаем! – треск автоматной очереди оторвал Антона от земли. Шаман стал стрелять над кабиной. Антон бросился к дверям со стороны водителя. Людей в кабине видно не было. Оно и понятно. Эффект от стрельбы чеченца был рассчитан именно на то, чтобы на какое-то время шофер и пассажир пригнулись, потеряв контроль над обстановкой. В два прыжка Антон оказался у дверцы. Поднырнул под нее, уцепился за ручку и дернул на себя. Дверца распахнулась, и подскочивший Лавр схватил сидевшего за рулем грузина за одежду и рванул на себя. С другой стороны по такому же принципу работали Банкет и Туман. Стропа и Дрон полоснули очередями по заднему борту машины.

Антон присел. Кузов был железным, и пули рикошетом прошли над самой головой.

Лавр бросил водителя лицом вниз на асфальт.

– В кузове ящики! – крикнул Дрон. – Один охранник готов.

Он спрыгнул на землю и отряхнул руки.

– Куда ехали? – Антон двинул в бок грузина.

– Не понимаю.

Тот же вопрос задал Банкет. Антон поморщился. Работающие переговорники мешали.

– В Ахалгори, – раздался голос Банкета. – Там у них минометная батарея.

– Раздевайся, – Антон двинул водителя носком в бок и знаками дал Дрону понять, чтобы тот накинул на себя куртку и панаму.

– Шаман, поедешь в кабине. Дрон – за руль.

Часть спецназовцев заняла позиции вокруг машины, часть быстро грузила свои «пожитки».

– Что с этими делать? – спросил Дрон, застегивая куртку.

Антон посмотрел на двух по пояс раздетых пленников и махнул рукой, давая понять, что они не нужны. Почти тут же грузин оттащили в сторону. Раздались два приглушенных хлопка.

Антон обежал машину, схватился за край борта. В тот же момент, не успел он поднять ногу, как стоявший рядом Банкет подхватил его за голень и втолкнул в кузов. Здесь лежал еще один грузинский солдат. Запах крови вызвал чувство особой тревоги. Сколько раз он уже вдыхал его, но так и не смог привыкнуть. Он был уверен, что сама по себе кровь пахнет не так. Это дух преисподней щекочет нервы, тот, другой, самый страшный и неизвестный мир, в который суждено шагнуть каждому и каждый верит в то, что этого с ним не произойдет. С офицерами спецназа работали серьезные психологи. Их готовили к тому, что смерть – это обыденная неизбежность. Каждый знал: после ее наступления тебе будет все равно, когда и как ты умер. Стоит только вспомнить то ничто, что было до рождения, и все встанет на свои места. Когда-то его уже не было, и не было вместе с ним этого мира, чувств, ощущений, эмоций. С другой стороны, человек продолжал существовать в своих потомках. Это доказывала генетическая память. Получалось, что сознание просто меняло свою оболочку, приобретая более совершенные формы. Все это в совокупности делало спецназовцев на голову выше обычных людей. Но сейчас Антон поймал себя на мысли, что впервые при выполнении боевой задачи он стал ощущать неуверенность. Ведь если бы он умер еще год назад, его семья, уже обеспеченная квартирой, получила бы приличное пособие и пенсию. Сейчас же на фоне реформ, непонятно каким «стратегом» придуманных, он опасался, что в случае чего, его сын и жена никому не будут нужны. Нечто подобное уже было. Тогда в начале девяностых он был вынужден уволиться. Но в тот период времени развалили и КГБ, и МВД. Армию же сократили до такой степени, что страна оказалась практически безоружной. Истерия в средствах массовой информации, активно подогреваемая западными спецслужбами, охватила все население, включая тех, кто стоял у власти. Одних запугали переворотом, других огромным количеством средств, уходящих на содержание, дедовщиной, бесконтрольностью над оружием массового поражения. Чего только не выдумывали разномастные журналисты и телеведущие новомодных шоу. А лидеры возникающих, как грибы, партий? Любой лидер новоявленной партии оперировал терминами «конверсия», «разумная достаточность». Вылилось это в то, что заводы по производству ракетоносцев сочли лучшим выпускать чайники, а страна осталась без ПВО, сухопутных войск и флота. Стратегическая авиация гнила на аэродроме. Агенты западных спецслужб в буквальном смысле разгуливали по городам и на секретных некогда объектах, а преступность на фоне передела собственности и правового беспредела смыла кровавой волной сотни тысяч людей. Думали, ничего ужаснее быть не может. Оказывается, может.