Искатель. 1990. Выпуск №6 - Рон Гуларт

— Нельзя мне, — покачал головой Василий. — Я свое выпил. На семь жизней норму прикончил.

— Алкоголик?

— Был…

— Не похоже. И лицо, и глаза, и руки у пьяниц другие.

— Вот номер, что же, я сам на себя наговаривать буду?

Василий тронул Ольгу за руку и глазами показал на человека, что сидел неподалеку и, казалось, прислушивался к их разговору. Ольга понимающе кивнула.

А тем временем у костра становилось шумнее. Семен раскупоривал все новые и новые бутылки водки. То тут, то там слышались смех, ругань, пробовали затягивать песню. Тихо подошел сзади майор Стелуев и наклонился над Ольгой и Василием.

— Шли бы вы, ребята, отсюда. Сейчас мужики перепьются и опять мордобой пойдет. Чего вам смотреть, как дурачье пьяное друг другу кровь пускает?

— А вы почему остались? — спросила Ольга.

— Я тоже ухожу. Выпью у себя в шалаше двести грамм и на боковую. Может, составите компанию? — Стелуев кивнул Василию.

— Рад бы, но не могу, — ответил Василий и предложил Ольге: — Пройдемся по берегу?

Ольга молча поднялась.

— Если надумаете ко мне в гости, не стесняйтесь, — предложил Стелуев. — Пройдите по берегу вверх метров пятьсот, там и найдете мои хоромы…

Со Стелуевым они встретились через два дня.

— Не могу отвыкнуть от этой пакости, — майор бросил докуренную сигарету. — Ведь клиническую смерть перенес, выкарабкался и снова принялся сосать.

— Давно это случилось? — Василий сел на бревно рядом с майором.

— Клиническая смерть?

— Да.

— Три года прошло. Тогда комиссовали меня. Должен был подполковника получить, а вышло… — Стелуев махнул рукой. — В общем, воскресить воскресили, а об армии сказали: и не думай… К черту заунывные разговоры! Жизнь продолжается! И надо, не теряя времени, наслаждаться ею. Впрочем… — Стелуев кивнул в сторону Ольги, которая мыла на берегу посуду, и подмигнул Василию: — Вы как раз так и поступаете. Молодец! Ну, мне пора.

— Надолго уходите?

— Дня через три ворочусь. Вы тут присмотрите за моей виллой. Хорошая она у меня получилась. Обидно, если ее растащат на костер.

— Сохраню, — пообещал Василий.

Они пожали друг другу руки, и Стелуев зашагал берегом реки. Подошла Ольга.

— Куда это Корней Антонович?

— За Сенгулу отправился. Говорит, там ягоды в распадках видимо-невидимо.

— А разве здесь мало?

— Может, там ягода слаще, — пожал плечами Василий. — Может, отдохнуть от нашей бригады захотел.

— Может быть, — задумчиво повторила Ольга. Василий взял из ее рук котелок с посудой:

— Товарищ дежурный, какие у вас еще задания по кухне?

— Кажется, разделалась со всеми.

— Тогда разрешите пригласить прогуляться по бульвару.

— Лучше в театр сходим.

— Не достал билеты.

— Тогда сходим в кино.

— Там душно, к тому же показывают старый-престарый фильм. Мы пойдем в планетарий с настоящим небом и луной.

— Пойдем, — согласилась Ольга.

Вечер был сухой и студеный. Все затаилось в ожидании скорой зимы. Ольга подняла вверх руку.

— Вон та звезда — Сириус.

— Где он? — взглянул на ее руку Василий.

— Да вон же, смотри, где мой указательный палец.

— Сириус во много раз больше Солнца. А его спутник — совсем крохотная звездочка, и у нее нет собственного света.

— Я ни черта не смыслю в астрономии, — ответил Василий.

— У этой звездочки нет собственного света, — повторила Ольга, — зато сила притяжения такая, что может отклонить с орбиты своего соседа-великана.

Василий улыбнулся и обнял Ольгу:

— Ну и пусть отклоняются, это их личное звездное дело.

Она заглянула ему в глаза и тихо сказала:

— Так и я возле тебя.

— Как? — не понял Василий.

— У меня нет своего света. Понимаешь? Я лишь твой спутник. Без света… И могу навредить тебе — отклонить с орбиты.

— Перестань…

— Нет-нет, это правда.

— Перестань, — Василий схватил ее за плечи и встряхнул. — Слышишь?

Ольга ничего не ответила, и они долго шли вдоль берега реки, каждый думая о своем.

— Кажется, вилла Стелуева, — наконец произнес Василий. Он показал рукой на мрачное нелепое строение из досок и ветвей. — Ты не замерзла?

— Немного.

— Пойдем погреемся. У Стелуева есть «буржуйка» и припасены сухие дрова. У него все четко: военный.

Они вошли в сооружение, которое можно было назвать и шалашом, и землянкой, и хибарой. Василий зажег спичку.

— Уютно живет майор. А-a, вот дрова.

Ольга уселась на мягкий настил из веток и молча наблюдала, как орудует у печки Василий. Наконец затрещали дрова, в разные стороны поползли седые струи дыма. Сразу стало теплей.

— Как хорошо тут, — прошептала Ольга. — Я хочу шампанского.

— Какое совпадение, а я — водки.

— Тебе нельзя.

Василий развел руками:

— Бедному алкоголику остается только мечтать о выпивке.

— Ну а если больше не о чем мечтать…

Василий не дал ей договорить, резко обнял и поцеловал.

— Еще одно желание появилось? — Ольга попробовала отстраниться, но он крепко держал ее.

— Зачем ты так? — Василий нахмурился.

— Прости, я сама не знаю, что со мной сегодня творится. Прости…

— За что?

— За то, что отклоняю с орбиты. — И она прижалась к нему.

После возвращения из Москвы Серега Треф снова поселился у Мурата. На этот раз долго не пришлось бездействовать. Через два дня явился Славик и не один, а с хозяином.

— Доброзин, — представился тот и некоторое время бесцеремонно разглядывал Серегу белесыми, чуть навыкат, глазами.

Наконец он похлопал Трефа по плечу и коротко рубанул:

— Хорош парень, будем работать.

— Поработаем, — произнес Серега, отведя взгляд.

— Вот и ладненько. Садитесь, ребятки, поближе. — Доброзин с минуту молчал, словно не мог собраться с мыслями, потом начал: — В каждом человеке, ребятки, наступает момент, когда он должен изменить ритм жизни. У вас это будет не скоро. А мне уже пора. Ясно?

— Чего ж тут неясного, — отозвался Славик. — Кто хорошо трудился, имеет право в нашей стране на заслуженный отдых.

— Вот именно, — оборвал его Доброзин. — Потрудился я не плохо в свое время, много, правда, потерял не по своей вине. Но дело не в этом. Ухожу на покой. Старость обеспечена. Да вот появилась возможность кое-что добавить к своей пенсии. Разве можно упустить такой момент? Как ты считаешь, Сережа?

На этот раз Треф сумел выдержать взгляд белесых глаз.

— Упускать прибавочку к пенсии, конечно, грех. Но чьими руками будет лепиться эта прибавочка?