Ретроспект: Эхо - Виктор Моключенко

Он засмеялся своим кашляющим сухим смехом:

 - Не обращайте внимания на мои слова - я привык говорить сам с собой. Григорию с его человеческой внешностью везет на собеседников куда больше моего, мне же за ними приходится побегать. Но какой от них толк, если они мычат от страха? Раньше, вечность назад, я был начальником службы охраны этого поистине величественного места, собравшего в себе всю квинтэссенцию человеческой глупости и страха, был до тех пор пока передо мной не стал сложный, нелегкий выбор – быть человеком в чудовищной подобии или наоборот – стать чудовищем, выполняя приказы. На Экс-один не приходят просто так, сюда приходят за ответами - значит вы уже знаете какую-то часть информации о «Проекте» и «сиянии». После запуска щита закрывать такие лаборатории и выпускать на волю собираемые с таким усилием умы, было слишком расточительно и глупо. После аварии восемьдесят шестого года здесь оставили умы лучшие ученые страны. Ум покинул их в прямом смысле этого слова. Ставши узурпаторами божественности и меняя природу следуя извращенным заказам тех, кто грезил о власти мирового пролетариата, не спрашивая, нужна ли такая власть людям. Всегда есть несогласные, а значит будут войны. В войнах побеждает тот, чьи ракеты быстрее, чьи танки крепче и чьи солдаты выносливее, могущие выживать даже на радиационных пепелищах, в которые могла превратиться планета в неминуемом  противоборстве. Власть слишком сильный наркотик, что бы брать в расчет реальную возможность ядерной войны. Никто в нее не верит, но все готовятся.

- Надо же, расскажу на Арсенале, никто ж не поверит, с упырями философствовал. Скажут, налакался с Ионовым.

- Ионов…. да… - зашипел как вода раскаленном металле Митош – я слишком хорошо помню этого… человека. Ему было мало изуродованных их изуверскими опытами животных, ему надо было добиться идеального преломления…

- Преломления? – спросил Звездочет, отводя глаза от разумного упыря, делая вид, что рассматривает плакаты.

- Живой организм непрерывно излучает множество разнообразных волн, в том числе и электромагнитную, а свет одно из ее проявлений. После обнаружения первичной глины, плоти из которой было создано «сияние» - мы получили возможность стать как боги, лепя что угодно по своему усмотрению. И мы лепили, смело, вдохновенно и безнаказанно экспериментируя с тонким геномом человека, пытаясь встроить в клеточный кодер механизм управляемого преломления светового пучка. Говоря проще, возможность преломлять свет вокруг себя, образовывая невидимость.

- Митош, вы не обижайтесь, но такое обилие научных терминов, которыми вы так вольно оперируете, сбивает с толку. Если вы служили в службе охраны Экс-один, то разве от вас требовалось знание волновой физики или же бионики?

 - Волей неволей, но мне приходилось в то время много времени проводить в обществе ученых. Поначалу ты чувствуешь себя полным болваном и тупым деревенским дурачком, потом улавливаешь кое какие понятные слова, затем общий смысл. После у меня было достаточно времени, а уцелевшие отсеки Экс-один битком набиты отчетами и подробной научной литературой, а скука мой самый страшный враг. Но всему свое время. Ионов хотел переплюнуть Шумана, опередить Северову и создать своего суперсолдата – выносливого, неуязвимого, и, самое главное - обладающего способностью управлять преломлением. Это открывало военным неограниченные перспективы в диверсионном искусстве. Такой солдат был невидим не только в видимом, но практически во всем диапазоне, включая тепловой и инфракрасный. Наличие даже одного такого солдата могло склонить чашки весов на нашу сторону, но никто не собирался размениваться на единичные образцы, планировалось начать серийную обработку спецподразделений.

- И так появились упыри – подытожил Звездочет – но что-то пошло не так. Но ведь такой эксперимент не делается на пустом месте, все многоразово просчитывается и перепроверяется, прежде чем пойти в «серийное производство».

- Понимаю, но, не смотря на это, они добились значительных успехов: в результате стойких целенаправленных волновых изменений был сконструирован универсальный жизнестойкий автономный защитник – УЖАЗ. Модуль истребления диверсионных отрядов противника под кодовым названием «шкилябра», могущий длительное время выслеживать и нейтрализовывать как единицы, так и целые группы сил противника. Кроме преломления светового пучка, непогляда, как его стали называть позже, она имела молниеносные регенеративные способности, ставши практически неуязвимой. Было еще много забавных проектов: «серая тень» - называемая сталкерами баньши, «голос тумана» - популяции волколаков и слепышей, но венцом всего была – «тень повелителя» или же доминусы. Всем известно, доминусы медлительны - эту недоделку не успели исправить, иначе от них вообще не было бы спасения. Кстати, не только доминусы вышли полуфабрикатами, тот же кот-баюн есть не что иное, как шкилябра, не прошедшая конечных стадий преобразования.

- Ужас какой – прошептал Брама – взять бы этих гадов да самих преобразовать во что-нибудь!

- Ужас начался позже, когда после опытов над животными перешли к людям. Заключенные, которым грозила смертная казнь, но разве это что-то меняет? Вот тогда я и сказал что я не палач, не фашист и отказываюсь в этом участвовать. Между моим подразделением и превосходящими силами охраны завязалась бойня, перестрелка, но мы были в меньшинстве и очень скоро нас сломили и самих определили в биореакторы. Помню глумливое, высокомерное лицо Ионова, когда он помахал мне ручкой через толщу бронированного свинцового стекла, а дальше была только дикая, невыносимая боль. Излучатели накрывали весь преобразовательный бокс, и ученые могли во всех деталях наблюдать и кропотливо протоколировать все подробности и стадии трансформации. В краткие моменты просветления, когда не было сил кричать, ибо голосовые связки уже отсутствовали, своими полу ослепшими и слезящимися глазами я видел человека, находящегося в соседнем боксе. Он был недвижим и безмолвен, в мою память врезались его глаза, глубокие, пронизывающивающие. Время от времени он прикладывал руку к прозрачной толще смежной стенки и изнуряющая боль немного стихала. Это было последнее, что я запомнил, после этого все накрыло спасительной пеленой, в которую я погружался, дабы спастись от боли. Понемногу утихла и она, а дальше было небытие. Именно так люди материалистического склада ума представляют себе смерть, наивно полагая, что все будет именно так, все закончится, и они просто исчезнут. Пробуждение по ту сторону бывает внезапным, шокирующим, но обратной дороги просто не существует. Я очнулся от пронзительного женского крика, будто мне на голову кто вылил ведро ледяной воды, открыв глаза, увидел, как чья-то когтистая лапа держит за горло девушку и в ужасе отскочил. Девушка рухнула без сознания на пол, и тут я понял - это мои руки, если можно назвать руками эти мощные лапы с изогнутыми острыми когтями. Не помня себя, кинулся прочь по длинному извилистому коридору, освещенному раздражающими глаза красными бликами, пока не почуял свежий бодрящий радиоактивный воздух. Взглянув наверх, я увидел проблескивающие яркие точки и вспомнил, что они называются звездами. Взвившись в воздух, выпрыгнул из люка, какое-то мгновение прислушивался и услышал обрывистую отчаянную стрельбу. Тело само среагировало на звук: я легко мог рассмотреть и низкие кусты, и едва различимый на ночном небе изогнутый бок месяца. Невесомой призрачной тенью понесся на звуки выстрелов, с легкостью уклоняясь от летящих в серой дымке замшелых древесных стволов. Не помню расстояния, но я преодолел его молниеносно, перепрыгнул через высокий гребень и увидел человека в странном комбинезоне, отстреливающегося вблизи покосившейся водонапорной башни от мелькающих теней. Одна, учуяв мое присутствие, замерла, повернула уродливую голову с ярко горящими глазами и угрожающе зашипела. О, как я хотел увидеть в них разум, сознание, заточенное в облике зверя! Но, увы, это был лишь голодный хищник, узревший во мне конкурента. Отчаяние и боль захлестнули меня тяжелой волной, как вихрь я накинулся на противника, рвя и терзая острыми когтями, противопоставив первобытной звериной мощи ум человека. Через мгновение все было закончено, и другая тень, уже торжествующе нависшая над человеком была откинута в сторону и ее вскоре постигла участь первого собрата. Подойдя к распростертому человеку, я застыл, и, увидев глубокую равную рану на животе, растерялся, не зная, что же мне делать дальше. Человек зашевелился, застонал, отпрянул в ужасе и потерял сознание.

Митош замолчал, погрузившись в тяжелые воспоминания, а люди молча ждали, пока тот продолжит рассказ. Вскоре он словно очнулся, качнул уродливой бугристой головой, с пульсирующими, вздувшимися на висках фиолетовыми венами, и неторопливо, с хриплым продыхом выталкивая слова, продолжил: