Город драконов. Книга шестая - Елена Звездная

все мои домочадцы, намекая, что уж это-то слишком.

– Это все объясняет! – настаивая на своем, воскликнула я. – Профессор не стал бы освобождать того, кого не способен контролировать. Вот почему я могу управлять Зверем! И мистер Уоллан, несомненно, прав в том, что Стентон не стал бы тратить впустую шесть лет своей жизни, а значит, профессор имел прецедент и этот прецедент был… Зверем.

– Дохлый морской дьявол! – выругался мистер Оннер.

Но его никто не отдернул.

– Нам нужна информация, – тихо произнес мистер Уоллан.

И все посмотрели на меня. Но, увы – профессор о своей приближающейся смерти знал, и успел уничтожить все, что счел необходимым уничтожить. Единственное, о чем я сейчас подумала, так это о том – где должен был находиться Зверь все это время?! Ведь должен же был.

А еще…

– Мистер Илнер, – в задумчивости позвала я, – а профессор Стентон совершал какие-либо поездки без вас?

Конюх призадумался и отрицательно покачал головой.

– Мне профессор всегда доверял, – уже вовсе не с гордостью, с горечью произнес мистер Илнер, – я ехал, куда надо было. Сбивал слежку со следу, если требовалось. И ждал где надо и сколько надо.

– И куда чаще всего ездил профессор? – присоединилась к разговору миссис Макстон.

– Так к своей лю… – и тут все смутились моего присутствия.

– Адрес, – просто попросила я.

– А там без адреса, это на окраине, – сообщил мистер Илнер.

И тут раздался вопрос доктора Эньо:

– Мисс Ваерти, мы поедем сами или… вы предложите лорду Арнелу сопровождать нас?

Этот вопрос был однозначно личным.

– Что? – вопросила миссис Эньо и в ее руке технично возникла сководка. – Вам мало приключений, мистер Эньо.

– О, ну что вы, более чем достаточно! Миссис Эньо, положите сковороду обратно на плиту, она тяжелая, а вы еще не отошли от ранений. Дорогая! Не… не надо замахиваться! О, кажется, я слышу крик о помощи. Поспешу! Необходимо лечить страждущих!

И доктор Эньо поспешно оставил нас одних, даже дверь за собой прикрыл на всякий случай.

– Вот и чудесно! – заключила миссис Эньо, возвращая сковороду на место. – Когда выезжаем?

И ее вопрос так же был абсолютно лишним, потому как едва не потерявший супругу ночью, доктор Эньо определенно не желал больше выпускать ее из поля своего зрения и в данный конкретный момент открыл дверь.

– Миссис Эньо! – разъяренно воскликнул он. – Дорогая, боюсь, нам следует поговорить. И разговор будет более чем серьезным!

– Ах ты! – негодующая миссис Эньо, ухватила сковородку потяжелее и поспешила к мужу.

Доктор Эньо галантно закрыл дверь за ней.

На все дальнейшее мы уже тактично не реагировали. Надеюсь, немолодой доктор за годы супружеской жизни научился уклоняться от неизменно летящей в него сковородки.

Так что, услышав грохот, мы остались сидеть, однако… именно в такой момент остро ощущалась нехватка Бетси – она бы непременно сочла уместным высказаться о происходящем.

– Если Зверь бывал в доме профессора, это объясняет его способность влиять на поступки Бетсалин, – сказала я.

И помолчав еще несколько мгновений, осторожно осведомилась:

– Где ее заперли?

* * *

Бетси оказалась заперта в подвале. В целом меня весьма занимал вопрос – Для чего под гостевым домиком в особняке Арнелов была сооружена фактически тюрьма, ведь камера в которой содержали Бетсалин, являлась далеко не единственной, я насчитала двенадцать штук.

К счастью Бетси поместили в ближайшей к выходу, и в ее камере было тепло от печной трубы, проходящей возле стены. Так же никто не оставил девушку без еды – два полных подноса стояли на столике, но оба оставались совершенно не тронутыми – Бетси даже не притронулась к ним. Несчастная Бетсалин забилась в дальний угол, и сидела, с ужасом глядя на свои окровавленные пальцы.

– Бетси, – позвала я, остановившись у решетки.

Вздрогнув, она вскинула голову, посмотрела на меня заплаканными глазами и хрипло попросила:

– Мисс Ваерти, оставайтесь там, не приближайтесь… пожалуйста.

Судорожный вздох и едва слышное:

– Это может быть небезопасно…

Я не колебалась ни секунды, приблизившись к запертой двери.

Прижала ладонь к замковому механизму, и, вкладывая последние капли магии, решительно произнесла:

– Apertio!

Замок щелкнул три раза, словно в нем провернулся невидимый ключ, и дверь распахнулась, вынудив Бетси сжаться еще сильнее.

Миссис Макстон, идущая следом, сунула мне в руки кружку с теплым глинтвейном, мистер Уоллан, как самый здоровый из наших мужчин, внес в камеру несколько матрасов, последовательно принимая их от слуг особняка, после все вошли, причем мистер Оннер умудрился принести с собой несколько колец кровяной колбасы и свежий хлеб, а едва все мы разместились в камере, я закрыла дверь и использовала максимально простое в данной ситуации заклинания замуровывания.

– Murum! Murum! Murum!

И я отрезала нас от всего мира.

Испуганная Бетси едва дышала, мужчины устраивались на матрасах, миссис Макстон примостилась на встроенной в стену лежанке, Бетси все так же сидела, стараясь даже не шевелиться.

– Сон необходим всем нам, – наставительно высказала ей миссис Макстон.

– Я не стану вызываться первой в караул, – довольно язвительно ответила Бетсалин.

И тут же, всхлипнув, закрыла лицо руками. Но одной вышеуказанной фразы хватало для того, чтобы осознать – Бетсалин все еще была не в себе. Или в себе, просто ранее мы совершенно ничего не знали о тихой, скромной и неприметной горничной.

– Бетси, пожалуйста, поешь, – присаживаясь за одноместный существенно потрепанный временем столик, попросила я.

Остальные наши домочадцы едва ли были в силах просить.

Мистер Илнер, выпив лекарство укрепляющее сердечную мышцу, вскоре погрузился в сон. Мистеру Оннеру для того же потребовалось несколько доз обезболивающего. Мистер Уоллан погрузился в сон сидя и сохраняя величественную осанку. Миссис Макстон задремала как-то незаметно, но и она была совершенно обессилена.

– Мисс Ваерти, как миссис Эньо? – спустя некоторое время тихо спросила Бетси.

– В полном порядке, уже приступила к своему излюбленному способу воспитания супруга, – улыбнулась я. – Бетси, вымойте руки.

Девушка с трудом поднялась, затем сходила к небольшому умывальнику в углу, и руки она мыла долго и тщательно, словно ей казалось что, несмотря на все старания, на пальцах все еще остается кровь.

Я же в этот момент решала задачу совершенно иного порядка.

Глотая горьковато-сладкий пряный напиток, я судорожно рассуждала о том, кем для меня был профессор Стентон. Кем? Героем или злодеем всей моей жизни? Чудовищем, бросившим меня в жернова разворачивающихся политических событий, или тем, кто стал другом и наставником, лишь в силу рока и обстоятельств совершенной непреодолимости, вынужденный использовать мои способности и возможности?

Воистину всегда проще обвинить в своих бедах и невзгодах кого-либо иного, дабы целиком и полностью оправдать самого себя.