Рейтинг любви - Ирина Голицына

Реакция последовала через пару дней. Сладость Коськиных уст Лилия Горная ощутила в подъезде, на лестнице, соединявшей первый и второй этажи. Младой поэт целоваться не умел, тыкался закрытым ртом в пылающие девичьи губы (правда, Лилия и Коська бурно дышали, обнимались), и созревающая девушка успевала уловить примерно такие мелькающие в голове обрывки мыслей: «Вот это да… Сумасшедший… Навеки вместе…»

Там, в темном подъезде Коська чуть осевшим от волнения тенором сказал Лилии:

– Ты мне очень нравишься.

Странно, она ничего не почувствовала, услышав слова, близкие к желаемым, но голову – благодарно – уткнула Коське в узкое, нетвердое плечо.

История с поэтом началась в январе, завершилась в апреле. Коська Блок, провожая Лилию Горную из школы домой, прямо в День смеха, 1 апреля спокойно сообщил:

– Нам не стоит больше встречаться. Ты мне больше не нравишься.

Ладно, все переживаемо под солнцем и луной. Коська Блок стал невыносимо противен Лилии, к лету она уже вспоминала о нем как о пройденном этапе.

Иногда девушка спрашивала себя: «Почему Коська меня отверг?» И сама себе отвечала: «Наверное, наши гормональные фоны не совпали. Как утверждает медицина, мальчики в своем физическом развитии отстают от девочек…» Эта мысль успокаивала Лилию.

Отстрадав, отмучившись, отплакав, надежда отца и будущая радиозвезда продолжала жить с высоко поднятой головой. Она начала пописывать втайне от всех стихи, сказки, много читала. Так вызревала творческая личность – Лилия Горная.

Шло время. Добрая нежная мама Лилички не знала, куда девать дочь после девятого класса – в детский оздоровительный лагерь ее уже не брали, дачей родители не обзавелись. А лето стояло что надо. Не лето – душистый пряник! Ласковое солнце, море зелени, ароматы трав и цветов, легкие теплые дождички. Неужели в такую погоду в квартире сидеть? Мама отчаялась и купила дочери путевку в дом отдыха.

С ее стороны это был смелый шаг. Правда, по просьбе мамы с Лилией в дом отдыха отправилась ее пожилая сослуживица, но когда старые бонны были преградой юным чувствам?

На второй же день пребывания в доме отдыха на Лилию «положил глаз» отдыхающий по имени Геннадий Степанович. Бонна даже глазом не моргнула, ничего не почувствовав.

Геннадий Степанович – крепкий, загорелый, сорокалетний дядька, стоящий на пороге критического возраста, когда мужчины или все бросают, или со всем смиряются, пришелся Лилии по душе, тем более, она впервые в жизни имела дело со взрослым, искушенным ухажером.

Что он только не вытворял! Утрами в раскрытое окно на тощее одеяло, закрывавшее ноги девушки, клал пышные букеты полевых цветов. Закармливал Лилию шоколадными конфетами – в коробках и вразвес. На прогулках переносил на руках через быстротекущие ручьи. Читал стихи, правда, не свои, а чужие, но идущие прямо из глубин сердца. И самое главное – Геннадий Степанович умел целоваться. Губы его были всегда открыты в момент поцелуев, а язык во рту двигался, как змея, разбуженная горячими солнечными лучами.

Лилия соврала Геннадию Степановичу, что ей семнадцать лет (на самом деле было пятнадцать), он клялся в испепеляющей любви, сносящей все преграды, страстным шепотом просил возлюбленную подождать год, пока он разведется с женой. Потом выстраивал горячечный план, как приедет в Москву (сам Геннадий Степанович был жителем города Мариуполя), схватит девушку в охапку и сочетается с ней законным браком.

Все это было жутчайшей ахинеей, но Лилия ее сладострастно выслушивала. Потом пробил час прощания, сорокалетний Ромео укатил в Мариуполь. Искушенный в любовных атаках мужчина и школьница девятого класса вступили в переписку.

Она длилась два или три месяца. Лилия пулеметно строчила в Мариуполь письма-призывы, оттачивая свой литературный талант, Геннадий Степанович регулярно и длинно отвечал, начиная свои эпистолы с необыкновенного обращения «моя колдунья». Когда приходил очередной пухлый конверт с Украины, в школе на уроках верные подруги Лилии – Ируня, Зойка и Людка – с Лилиного, естественно, разрешения читали страстные послания Геннадия Степановича и восхищенно комментировали их на переменах:

– Ну ты даешь! Мужика в самом деле колбасит! Мать, ты – роковая!

Замусоленные письма мариупольского ухажера Лилия Горная хранила под матрасом. В один пасмурный денек тайное стало явным: отец перетряхивал дочкину постель и обнаружил московско-мариупольскую переписку. В доме начался «последний день Помпеи». Отец кричал, что когда мать придет с работы, он подаст ей ремень, сам тоже возьмет что-нибудь, чем можно колотить чадо, и они в четыре руки с ней разберутся.

– Объясни мне только одно, почему этот человек называет тебя колдуньей?! – истерично, через слово вопрошал отец.

В конце концов Лилия изловчилась и выхватила из рук родителя страстные послания Геннадия Степановича, заскочила в туалет, спрятала их в трусы, прокралась в общий коридор и выбросила домотдыховскую любовь в вонючие недра мусоропровода…

Не надо делать ошибочный вывод, что Лилия Горная была помешана на мужчинах и бежала, высунув по-собачьи язык, за каждыми брюками. Параллельно с набуханием и созреванием тонких чувств шла обычная девичья жизнь. В ней падал снег, шли дожди, прочитывались книги, имели место встречи с верными подругами Ируней, Зойкой и Людкой. В обычной жизни Лилия сдавала экзамены, смотрела телевизор, строчила на швейной машинке какие-то юбки и блузки (есть такой период в жизни любой девочки, когда собственными руками она хочет сотворить из себя, простой смертной, принцессу), звонила по телефону и мечтала.

Без мечтаний нет будущего. Мечтания – ключ к заветным целям. И тот человек счастлив, кто в юности сказал себе: «Буду полководцем». Или «Разобьюсь в лепешку, но стану парикмахером». Решительные «буду», «разобьюсь» означают: человек не поленился, соорудил себе на туманной линии горизонта заманчиво сияющий маяк и отправился к нему, сметая на пути преграды.

Каким же маяком завершились девичьи мечтания Лилии Горной? Сделав над собой усилие и проанализировав первый отрезок жизни, она поняла: ничто так не имело успеха в ее жизнедеятельности, как письма-призывы. Мальчики и мужчины реагировали на них, словно мореходы на голоса сирен: парализованные, мчались на встречу с неизвестностью. «Мои письма – показатель, что я талантлива, – решила Лилия Горная. – Талант – не семечко подсолнуха, не буду зарывать его в землю. Мое будущее – работа со Словом. Стану столпом литературы».

На далеком горизонте туманного будущего Лилии загорелся манящий в путь маяк. Но одного осветительного прибора ей оказалось мало. Она возвела в мечтах второй и третий.